— Наше полоумное правительство потеряло всякую элементарную совесть. Для них государственные дела — это прежде всего их бизнес. А само государство, Латвию, они используют как свою частную лавку — режут и кроят бюджет, как хотят и когда им заблагорассудится. Сначала в правительстве с наглыми физиономиями обещают одно, а потом, как самые заторможенные дауны, делают вид, что первый раз об этом слышат. Уменьшаются без того нищенские пенсии, зарплаты врачей, педагогов и урезают до стоимости коробка спичек разные пособия. Вместо того, чтобы любой ценой оставить социальный бюджет на прежнем уровне, они направляют взятые кредиты своим корешам и собутыльникам. И я уверен, если в генеральной прокуратуре и также в экономической полиции Латвии остались порядочные люди, то этих мародеров государственного бюджета обязательно разоблачат.

Говоря о преступлениях нашего правительства, я значительно сокращаю масштабы их реальных деяний. И я это делаю, чтобы уложиться в рамки сегодняшней программы. Если все показать от начала до конца, то для томов уголовного дела на наше горе-правительство явно потребуется целый железнодорожный состав.

В ответ на все обвинения премьер-министр отреагировал на уровне не бэ не мэ. Правда, попытался убедить среди более двух миллионов проживающих людей в Латвии, хотя бы несколько человек, в своей правоте.


Может быть, ему и удалось это сделать. Ведь никто не знал, сколько его подручных смотрели эту телепередачу. На ломанном русском языке он практически по слогам доносил «добрый умысел» своих действий во благо государства.

— Если бы мы не дали кредит банкам, то финансовая система Латвии лопнула.

— Я лично не вижу, чтобы она за счет финансирования из государственного бюджета ожила, — вмешался в заторможенные высказывания премьер-министра ведущий программы.

— Вы просто ничего не понимаете.

— Да, куда уж нам, простым бедолагам, хоть что-то понимать в ваших бесчисленных аферах да махинациях, — со злостью и раздражением высказался Кадышев и обратился к Ковальчуку.

— По вашим документам и выводам, налево ушла не одна сотня миллионов евро, и все, якобы, для поддержки чьих-то значимых штанов. Других принципов распределения денежных средств, я думаю, даже самый заумнейший нобелевский лауреат не разглядит.

— Вы оскорбляете меня и мое правительство, я на вас в суд подам, — пошел внезапно в атаку премьер-министр.

— Ну и черт с вами, мой дорогой вождь Латвии. У нашей телекомпании денег хватит на хороших адвокатов, — съязвил Кадышев и вновь обратился к Ковальчуку.

— Скажите честно, за разбазариванием европейских денег стоят очень серьезные люди? Вы не боитесь их мести? Ведь любой, даже самый малообразованный, человек понимает, что премьер-министр со своим кабинетом — это всего лишь ничтожные пешки в большой игре?

— Я пришел в политику не для того, чтобы бояться и прятаться по кустам. Я жизнь свою отдам, но этих горе-руководителей разоблачу. А если кто-то из них додумается поднять руку на меня, то я тех умников раздавлю, как назойливых жуков. И без всякого угрызения совести. Такая жалкая участь их ожидает при данном развитии ситуации, — хладнокровно развивал свое наступление на власть имущих Ковальчук.

В завершение программы покрасневший премьер-министр попросил несколько минут для обращения к гражданам Латвии. В своем выступлении он назвал Ковальчука и телеведущего Кадышева сговорившимися провокаторами. И обвинил их в целенаправленном апеллировании цифрами и фактами ради того, чтобы очернить какой-то престиж Латвии. Помахав своей девичьей рукой, он пообещал долгое судебное разбирательство и ощутимые иски.

— Это ваше право, господин премьер-министр. Но я в ответ на ваше негодование отвечу тем же. Я и мой телевизионный канал тоже подаст на вас суд, где будет рассматриваться вопрос о целевом использовании денежных средств из бюджета. И мы, граждане Латвии, имеем на это право, уже потому, что живем в свободном демократическом государстве. И конституцию страны, лично я знаю не понаслышке, — подытожил прямой эфир Кадышев.

Что касается Ковальчука, он собою был доволен, хотя напряженность в нем ощущалась. Ситуация складывалась такого порядка: его партия была одним из главных фаворитов в предвыборной гонке. И если оставить все, как есть, то победы ей не избежать. То же понимали и его конкуренты. Конечно, они готовились к удару. И то, что он атаковал первым, смело и дерзко, то была тактика упредительного удара. Ему просто ничего не оставалось больше делать, — или первым он или они…


Правда, премьер-министром и его правительством курировала одна из сильнейших экономических группировок в Латвии, у которой в руках были многие министерства, банки, предприятия, крупнейшие денежные потоки различного уровня. И то, что при нынешнем раскладе этим монстрам нужно убрать с дистанции «Порядок в Латвии», Ковальчук прекрасно понимал. Чтобы избежать возможности своего физического устранения, он и пошел на таран. Если и есть такая идея, чтобы его хлопнуть, то после этого громкого выступления его недруги явно хорошо подумают, хотя бы ради того, чтобы избежать грандиозного скандала в Европе. И поэтому он обезопасил себя, вынудив своих конкурентов проводить с ним только интеллектуальную борьбу. А с другой стороны, своими правдолюбивыми выступлениями он вынудил ополчиться против себя армию адвокатов из конкурирующей группировки, и как сложатся для него судебные тяжбы, оставалось только предполагать. В любом случае, ему придется, видимо, раскошелиться. Верней не Ковальчуку, а финансовой группировке, в которую он входил. Это было тайное корпоративное решение. Несмотря на авторитет Ковальчука, ему бы никто, никогда! — не позволил самому принимать такие тактические решения. В этой экономической группировке голосом обладали одиннадцать человек, включая самого Ковальчука. Несколько из них были люди публичного склада. Это два латвийских олигарха и его непосредственный заместитель по партии. Другие лица были под строжайшим грифом секретности. И были ли они вообще родом из Латвии, вопрос оставался открытым на несколько веков вперед. Победа им нужна была любой ценой. Среди пупов Латвии начала мерцать идея о перераспределении влияния в вентспилском и рижском порту — и прежде всего, о контроле необходимого транзитного товара. И перехват европейских и бюджетных средств, направленных в нужное русло, тоже обещал свои вкусные и сладкие плоды в виде множества сотен миллионов прибыли в дальнейшем.

Гонг на политическом ринге борьбы звонко прозвучал. Стаи сцепились, схватка началась.


17-ая глава

— Здравствуйте! Такси на Межциемс вызывали, — спросил водитель, подъехав к дому Яниса Зариньша.

— Да. Я вас жду, — ответил нервно мэр и сел в машину.

— Все чисто, — водитель с короткой стрижкой, плотного телосложения, огляделся по сторонам.

— Я предупредил свою службу безопасности, чтобы они понаблюдали за моим домом со стороны. Если что-то не так, то они сразу же позвонят мне на мобильник.

— Господин, Зариньш, мы с вами сейчас попетляем немного, но в нужный момент я остановлюсь. После этого вы резко выйдете из машины и пересядете в ту, в которую я вам укажу. Мой босс просил доставить вас к нему при строжайшей конспирации. Сами понимаете, какая для него здесь обстановка в Латвии.

— Хорошо, я понял вас. Ну что, поехали? — нетерпение Зариньша росло.

— Помчались, — кивнул водитель. Попетляв по разным дорогам, минут двадцать машина резко затормозила. Осматриваясь по обеим сторонам, водитель выкрикнул:

— Вы видите, машину, выезжающую из леса?

— Да, — оторопел немного мэр.

— Пока нет никого на шоссе, в быстром темпе бегите к ней и вас отвезут по назначению. Зариньш быстро выпрыгнул из машины и рванул на другую сторону шоссе. Подбежав к старому жигули, он заскочил в него, и они помчались в противоположную сторону от такси. Спустя полчаса, подъехав к хутору с деревянным домиком, молчаливый водитель наконец-то заговорил: — Господин Зариньш, заходите в дом, там вас встретят.

Мэр вышел из машины и направился к входной двери дома. Зайдя в него, к нему подошел человек в спортивном костюме.

— Ну что, Янка, вот мы и встретились наконец-то в нашей непутевой жизни. Обнявшись друг с другом по-братски, они прошли в комнату.

— Я так понимаю, у тебя что-то случилось?

— Да, Мирон, — ответил Зариньш, присаживаясь на стул рядом с большим деревянным столом.

Мэр оглянулся по сторонам:

— Скромное убежище выбрал…

— А зачем мне, Янка, красоваться? Я здесь в Латвии в служебной командировке, и светиться мне ни к чему. Хутор находится на отшибе, и за несколько километров никого не встретишь, если даже и захочешь.

— Логично, Мирон. Как ты понимаешь, я не просто так захотел с тобой встретиться.

— Об этом я уже и сам догадался, — улыбнулся Мирон. — Не смущайся. Выкладывай, что случилось?

— У меня большие проблемы с нашим бизнесом.

— Насколько они серьезны, Янис?


— Если все оставить, как есть, то можем решиться всей компании «Латнефть».

— Послушай, Янис, ты свой юмор для других прибереги, — резко произнес Мирон.

— К сожалению, смехом в наших делах ни чуточку не пахнет. Даже не знаю, с чего начать.

— Давай по порядку, четко и конкретно, — командирским тоном рявкнул Мирон.

— Хорошо, начну с начала. У меня, как и много лет назад, разгорелся конфликт с Ковальчуком. Если ты не в курсе, он у меня жену увел.

— Я к тебе приехал не о лямурных делах разговаривать. Со своей бабой сам разбирайся. Почему снизились контрабандные поставки бензина у нас? Я уже не говорю о доходе?

— Ковальчук начал копать под нашу компанию. Он использует связи среди налоговиков и экономической полиции, заодно, натравил на нас свои неофициальные связи как в Латвии, так и в России, и Белоруссии.

— И какова ситуация на сегодняшний день в этой каше-мале?

— Удручающая обстановка, Мирон, просто удручающая. Эти архаровцы обнаружили документы по некоторым эпизодам контрабанды. Их люди следят за каждым нашим шагом.

— Короче, что ты конкретно предлагаешь? Я надеюсь, ты не на шару ко мне приехал, а с реальным предложением?

— Да, Мирон, ты угадал.

— Во-первых, я тебе не бабка Маня, чтобы гадать и угадывать. А во— вторых, это твоя прямая обязанность следить за нашим бензиновым бизнесом. И хочу напомнить, что перед братвой ты головой отвечаешь за это направление.

— Мирон вот только не надо на меня только наезжать. Я долгие годы работал и отчислял вам проценты от доходов. Причем рискую в этом деле только я, потому что компания числится на мне. Я напоминаю тебе об этом.

— Я все помню. Но кто тебе организовал сеть контрабандных поставок, ты не забыл?

— Короче, Мирон мы можем сидеть и будоражить нашу память до посинения. Но делу этим не поможешь. Когда-нибудь эти поставки должны были бы выйти наружу. Рано или поздно, это произошло бы. А так как это наше общее дело, то давай примем единственно верное решение.

— И какое, если не секрет? — съязвил Мирон.

— Ковальчука надо убрать.

— Слушай, Зариньш, ты что, вообще отупел от ревности? — вскочив со стула, Мирон стукнул кулаком по столу. Тебе что, Ковальчук разменная монета? Ты хотя бы понимаешь, какие люди за ним стоят? Я уже не говорю о последствиях этой пальбы?

— Мирон, присядь… успокойся и выслушай меня. Я не с бухты-барахты предлагаю это мокрое дело. Ситуация на данный момент складывается в нашу пользу. Ковальчук сильно наехал на премьер-министра и на его серых кардиналов. Кому-кому, а этой группировке наглые и смелые выпады Ковальчука совсем не по нраву. Они за этот карнавал разоблачений, что он устроил в прямом эфире, в программе Александра Кадышева, только и грезят прибить его. Ты смотрел эту программу?

— Да, Янис, смотрел, — призадумался Мирон. — Ты хочешь убрать Ковальчука, а стрелки на эту группировку направить.


— Эти стрелочки автоматически примут правильное направление.

— Так ты же сам посешься на одной поляне с премьер-министром?

— Ну и что? Сегодня он премьер, а завтра какашка, небывалой мелизны. Ты же знаешь — он марионетка, исполняющий исправно за него написанную роль. Он сейчас нужен группировке лишь для того, чтобы провести не популярные новшества в нашей стране. После этих решений и реализации их, нашего премьера обольют грязью свои же, а затем отошлют его в какие-нибудь далекие страны послом поработать, пока все не успокоится.

— Это все понятно, Янис. А ты понимаешь, какие у нас будут проблемы с этой группировкой, если информация о заказухе просочится к ним каким-нибудь неведомым способом.

— Так вот поэтому я к тебе и обращаюсь. Нам нужен исполнитель залетного типа, который не знает, кто такой Ковальчук. После выполнения заказа вывези его за пределы Латвии, и сам понимаешь, что с ним сделай.