– Оплатите. Мы уж не станем дело заводить, если так… – поджала губы бабища. – А хотя надо бы! Ишь чего удумала – коньяк воровать! Сказала бы, что хлеба надо, так я бы и дала, а то ить… с вас восемь тысяч! Вот, все ейные продукты на столе, сами считайте!

На сером письменном столе высилась приличная горка деликатесов. Здесь был не только коньяк, но и красная рыба, икра, какие-то мясные куски, в общем, создавалось ощущение, что Капа сознательно выбирала самое дорогое угощение.

– Ой… а у меня столько нет… – растерялась Маша. – И потом… продукты ж вот они! Заберите. Не выпила же она коньяк этот. И конфеты…

– А карбонат? Его ж специально по ейной просьбе отрезали! – совсем разозлилась бабища. – Или восемь тысяч, или… звони, Петька, в милицию!

– Пусть звонит, – усмехнулся Глеб. – А мы еще и в телевиденье позвоним. Пусть покажут, как вы больного человека взаперти держите.

– Так… кто ж знал, что она больная? – уже остывала бабища. – Смотреть за ей надо, ежели недужит! А нам чего делать? Она теперь и будет каждый день за коньяком бегать! У нас вот полрайона мужиков таких больных, так ведь даже они… не так наглеют!

– Давайте так… кое-что я куплю, а вот коньяки эти… я лучше другое вино возьму, идет? – предложил Глеб. – А женщин отпустите.

Капитолину отпустили, то есть парень-охранник просто отошел в сторону. Но и Капа, и Маша не уходили – ждали Глеба. Он тоже освободился быстро. А уже когда они все направлялись к дому, Маша провела допрос с пристрастием.

– Теть Капа, и чего это вы решили в магазин отправиться? Я же вам все купила, а вы! Еще и ночью, тайком! Вы что – в самом деле плохо себя чувствуете?

– Ой, Маша! Ты токо не думай, что умом тронулась! – принялась объяснять старушка. – Ведь оно как вышло-то… ходила я сегодня в гости к куме, пришла уж поздно, а тут и соседка стучится в двери-то и протягивает конверт. Грит: «Тебе, Семеновна, передать велели, молодая женщина с почты приходила». Ну я и взяла конверт-то. А там вот такая записка… на вон, читай.

Маша быстро пробежала глазами по бумажке.

– Чего там? – спросил Глеб.

– Да ерунда полная. Пишут, что в этом магазине началась акция и именно сегодня ждут Капитолину Семеновну за покупками. Только сегодня она может набрать столько, сколько унесет в корзине, и за все это платит магазин. Чушь. Даже не на компьютере откопировано, красками акварельными!

– Дай-ка… – забрал записку Глеб. – М-да-а…

– Тетя Капа, и вы поверили? – вздохнула Маша. – Знаете ведь, что везде сплошной обман!

– Так обман, это когда пишут, что вы вроде как мильен выиграли, но только вам надо купить какую-нибудь дрянь. Там-то ясно – деньги выманивают. А тут-то никаких условиев! Просто иди да толкай в корзину, что на глаза упадет!

– И вам сразу же коньяк упал, да? – поддела ее Маша.

– Ну дак… а когда ж еще получится его попробовать-то?! Две бутылки и схватила… так ить еще чего горько-то, Машенька! Я ж к себе гостя позвала! Он, поди, уж не дождался меня, да и удрал! А я там… ой, лихо мне-е…

– Да ничего, сейчас разберемся, – отчего-то играл желваками Глеб.

Маша посматривала на него с тревогой – отчего-то он в одну минуту замкнулся, насупился и почти не проронил ни слова.

– Глеб, ты чего? – даже дернула она его за рукав.

– Дык… ясно чего… – вздохнула тетя Капа. – Ему ж пришлось… деньги-то выложить…

– Он не поэтому! – повернулась к ней Маша. – У него что-то другое… только что?

– Сейчас разберемся, Маша, – подал ей руку Глеб, и она немного успокоилась.

Капитолину отправили домой успокаиваться, потому что ее кавалер и в самом деле не стал дожидаться свою барышню. А Глеб взглянул на Машу:

– Со мной пойдешь?

– Сейчас? Куда?

– Разобраться бы надо с акцией-то… – как-то непонятно проговорил Глеб, щуря глаза.

– Ты что, думаешь, что это Вера Дмитриевна? – вытаращилась на него Маша.

– Пойдем, – ничего не объясняя, потянул он ее за рукав.

Маша ничего не понимала, но за Глебом она готова была хоть на край света.

Они спустились к двери Савельевых, и Глеб требовательно позвонил. Открыла им Вера Дмитриевна.

– Глеб? Ты с гостьей? – мило улыбнулась она. – Проходите! А мы пирожки стряпаем!

– Баб, кто там? – послышался знакомый голос, и в прихожую выбежала… Зойка!

– Зоя?! – не поверила своим глазам Маша.

Это была ее дочь… только теперь перекрашенная в белоснежную блондинку.

Зойка тоже узнала мать, но совсем не обрадовалась, а кинулась в глубину комнаты с криком:

– Нашла, да? Разыскала, да?! Кто тебя просил?! Я все равно отсюда никуда не уйду! Он уже почти привык ко мне! Ты все испортила!

– Зоя! – кинулась за дочерью мать. Но та заперлась в другой комнате и только звучно выкрикивала всякую ерунду. – Открой немедленно! Слышишь, что я сказала?!

К Маше подошел Глеб.

– Какая Зоя? Это Юля!

– Почему она здесь? – Машу всю трясло. Поведение дочери было совершенно диким, и Маша совершенно не понимала, что здесь творится. – Что она тут делает?! Она же… она же в санатории! Работает!! Я… я ничего не понимаю…

– Погоди… – таращился на Машу Глеб, тоже плохо что соображая. – И ты что – ее знаешь?

– Можешь себе представить – да! – уже вовсю ревела Маша. – И очень близко! Это моя дочь, можешь познакомиться.

– Твоя? – не поверил Глеб и затряс головой. – Погоди… так, значит, это ты… ты выгоняла ее из дома, водила мужиков, а… а саму Юльку продавала своим хахалям?

– Какую Юльку я продавала? – мгновенно высохли у Маши все слезы. – Ты что – обалдел?! Откуда у меня хахали?! Ты… ты чего несешь?!

Позади Маши тихонько охнула Вера Дмитриевна и прижала платок к губам.

Глеб опустил голову, сцепил зубы и резко дернул дверь.

– Юля… тьфу ты… Зоя! Немедленно открой, слышишь?!

За дверью тишина – ни вздоха, ни всхлипа.

– Открой, а то я вынесу двери, – с ледяным спокойствием произнес Глеб и сильнее дернул за ручку.

Теперь Зойка отперла и юркнула на кровать. Из-под одеяла блестели только ее глаза.

– Рассказывай… – не глядя на нее, произнес Глеб. – Только теперь не смей врать!!

Зойка шмыгнула носом, стрельнула глазами на мать и отвернулась.

– Почему ты… как ты могла сюда прийти? И вот так… завалиться на чужую кровать? – спросила Маша. – Сколько ты уже здесь?

– Около недели, – проговорил Глеб.

– Значит… ты совсем не поехала в санаторий, а… ты жила здесь?! – ужаснулась Маша. – По…чему?

– А потому что я не хочу больше жить с таким папочкой, ясно?! – выкрикнула Зойка. И из нее полилось: – И жить как ты, тоже не хочу!! Я когда тебя заменяла, сразу заметила, что у Глеба машина крутая! Узнала, что он и вообще начальником работает! Значит, богатый, ясно?! А все богатые – они себе молоденьких жен ищут!! Вот я и…

– Так Глеб тебя не сбивал? – снова охнула Вера Дмитриевна.

– Ничего он не сбивал… – пробурчала Зойка. – Я специально подождала, когда он задом отъезжать будет, бросилась рядом с машиной, ну и… вроде как он меня сбил. А синяк мне еще раньше Мишка поставил, я попросила.

– Такая у кого хочешь синяки выпросит… – прошипел Глеб.

– И тогда… тогда я заревела… я потому что правда испугалась, что он поймет! Потому что это уже все по телевизору видели. А он… он ни фига не понял, домой притащил… Только я не знала, что здесь его мать живет, я думала, мы с ним вдвоем будем жить, тогда б он… тогда б он уже давно на мне женился!

– Ты зачем же на мать-то наговорила? – покачала головой Вера Дмитриевна.

– Точно, – согласился Глеб. – Я как-то на машине задом сдавал, слышу – удар. Смотрю – девчонка почти под колесами… но живая вроде… ее в дом привел, думал – врача вызову да домой девчонку отвезу, а она как давай нам с мамой страсти рассказывать. Дескать, идти ей некуда, дома только мать, да и та горькая пропойца, мужиков меняет каждую ночь, те бедного ребенка бьют, объедают, а недавно мать и вовсе ее решила продать на ночь. Ну и, ясное дело, сердце мое дрогнуло, а матушка моя и вовсе весь годовой запас корвалола выхлестала. И, конечно же, сразу матушка решила Юлечку усыновить… приютить. Приютили. А она, оказывается, в супруги метила!..

– Какой позор… – прикрыла глаза Маша, и по ее щекам катились слезы. – Просто идти и повеситься…

– Да я от такого папеньки уже бы давно повесилась! И чего ты тянешь?! – нисколько не стыдилась материнских слез Зойка.

– А акции эти зачем? – сунул ей под нос бумажку Глеб.

– А как ты догадался? – удивленно моргала Зойка.

– А так! Я сам видел, как ты тут красками вырисовывала! Только ничего не понял.

– Потому что комп у тебя завис! А на компе фиг бы кто распознал. Я уже делала – прокатило.

– Да… – кивнула Маша. – Капитолину уже вызывали в военкомат по такой вот «повестке». Только тогда все нормально прошло, а сейчас…

– А зачем ты это все Капитолине посылала? – спросила Вера Дмитриевна.

– Затем!.. – набычилась Зойка. – Сами рассказывали, как она вам жизнь портила… вот я ей тоже… чтоб не слишком жировала… Я ж добра хотела!

– Значит, вот что… – жестко проговорил Глеб. – Завтра же мы идем с тобой, Маша, разводиться… послезавтра расписываемся и берем девчонку под строгий контроль… Я сам тебя буду контролировать, «Юлечка»! Понятно?! И только попробуй мне что-нибудь выкинуть! А теперь – домой! И постарайся сделать так, чтобы мать тебя простила!

Он проводил их до самого дома, дождался, когда Зойка юркнет в свою комнату, а потом потребовал чаю.

– Ма-а-а-ш, – проныл он, отпивая кипяток. – Я тебе сегодня предложение сделал, а ты даже не ответила.

– Глеб, да мне тут разве до предложений? – отмахнулась Маша, а потом вдруг горько усмехнулась и посмотрела на кольцо, подаренное Екатериной Андреевной. – Мне ведь говорили, что нельзя чужие кольца надевать, а я…

– А ты надела чужое? А я думал – тебе подарили, такое красивое… – Он поднес ее пальцы к лицу и медленно перецеловал каждый палец, каждый ноготок.

– Мне его подарили… – всхлипнула Маша, – сказали, что оно… что у него такая сила! Что оно всю жизнь может перевернуть, любое желание исполнит, а оно! Одни только беды: и с работы меня уволили, а подопечных теперь бросать придется, и дочь упустила… столько лет жизни псу под хвост! Я же думала, что у меня семья, а жила на пепелище, думала – есть муж, а сама же взращивала алкаша, надеялась, что есть дочь, а она же меня и предала, думала, что я не одна, а…

– …а оказалась, как на льдине, да? – подхватил Глеб. – И холодно тебе, и больно, и нет никакого выхода! И тут появляюсь я! И начинаю тебя спасать! Попросту – перетаскиваю на свой корабль! Кстати, нам надо один кораблик продать, а второй купить побольше. И хватит заниматься самоедством, сегодня отдыхай, а завтра у нас… развод, женитьба…

– Ну что ты говоришь! – поморщилась Маша. – Кто нам так быстро даст развод? И потом…

– Дадут, – прервал ее Глеб. – А вот потом у нас свадьба. И не вздумай отказаться. Это, между прочим, кольцо твое так… сотворило! И вообще, нам еще дочь с тобой перевоспитывать.

– Мам, ну ладно я дура, так потому что молодая еще, но ты-то не будь дуррой, соглашайся! – высунулась из своей комнаты Зойка.

– Ты еще не спишь?! – в один голос взревели Глеб и Маша.

– О! Навалились! Теперь хоть удавись… – вздохнула девчонка и быстро-быстро заговорила: – Мам, я к нему пойду на стройку, черт с ним, кирпичи таскать буду, только ты прости, а? Я ж совсем не про тебя говорила, что ты продавала меня, я другую себе мать придумала – ехидну! Чтобы жальче было, и все!

– Уйди с глаз моих, – не поворачиваясь к ней, буркнула Маша.

– И в самом деле! У нас завтра свадьба, а ты… иди лучше думай, какое платье наденешь, – повернулся к Зойке Глеб. А потом махнул рукой и стал решительно скидывать пальто. – Знаешь, Маша, я думаю, мне прямо сейчас надо вашим воспитанием заняться… а то как вы без меня тут?

Маша с удивлением смотрела на Савельева. А сама думала: и в самом деле, как же она тут без него жила столько времени?

– Маш, ну чего ты так смотришь? – не понял ее взгляда он. – У меня и машина уже тут, и главное – любимая женщина. Да не пойду я никуда!


Три года спустя Савельевы отмечали юбилей Глеба. Народу созвали много, а столы накрыли прямо во дворе большого загородного дома. Гостей еще не было, сам он где-то задерживался, а его жена Маша беспокойно ходила возле столов и все выспрашивала у помощников:

– А где Вера Дмитриевна с Павлом Петровичем будут сидеть? Учтите, Павел Петрович стал плохо слышать, им поближе к юбиляру надо… А где…

– Мария Игоревна! Там уже приехали!! – подбежала к Маше молоденькая девочка-помощница. – На микроавтобусе кто-то…

– Вовсе и не кто-то! Это моя лягушонка в коробчонке… Тьфу ты, моя Капитолина едет!! – радостно воскликнула Маша и побежала к машине.

Из салона вывалилась Капитолина Семеновна, и сразу же округа наполнилась ее зычным голосом: