– Но я теперь понимаю, почему они так обожают это занятие… А Оливер… он был такой отважный! Он перемахивал через любые препятствия, словно бросал всем нам вызов, предлагая последовать за ним. Но никто не посмел, – в голосе Пэнси звучало скорее насмешливое удивление, нежели нежность. – О, боже! По-твоему, я становлюсь занудой, помешанной на охоте?.. Ладно, я лучше пойду и нацеплю что-нибудь в стиле Ким, все в кружевах и оборках. Это меня немножко охладит. А ты что собираешься надеть?

Элен приуныла. У нее было только одно длинное платье. Она купила его год назад, чтобы пойти на танцы со своим первым любовником, и в то время была им совершенно довольна. Но сегодня вечером, расправив мягкие складки голубого крепа, Элен сразу же поняла, что платье совсем не годится. Ткань некрасиво провисала, непривлекательно блестела, а на лифе Элен заметила вытянутую нитку. Однако она понимала, что больше ей надеть нечего, и это безумно угнетало ее.

Пэнси поглядела на нее и, взяв губку Элен, рассеянно выжала ее.

– Элен, если ты откажешься, я скажу, что ты зануда… Понимаешь, я привезла с собой целых два платья, и теперь мне совершенно ясно, что я сделала это, подсознательно представляя тебя в нем, мне всегда казалось, что тебе оно пойдет больше. – Пэнси бросила губку обратно в ванну. – Послушай! Я сейчас за ним сбегаю.

Вернувшись, Пэнси принесла пышное шифоновое платье, купленное у Сандры Родс. Желто-лимонное, словно детская коробка для красок, оно было все в складочках, рюшах и оборках. Элен сразу поняла, что она не в силах отказаться.

– Да? – спросила Пэнси.

– Да.

– Хорошая девочка. Я попозже вернусь, посмотрю, как у тебя дела. Ты без меня не спускайся!

Пэнси дошла до дверей, но вдруг остановилась и, не оборачиваясь, задала еще один вопрос. Ее голос звучал так тихо, что Элен с трудом расслышала:

– Ты очень на меня сердишься из-за Оливера?

В наступившей тишине было слышно, как из крана методично капает вода.

– Нет, – сказала Элен. – Я злюсь на себя за то, что ревную. И за то, что мне его так не хватает. Я предаюсь бессмысленным мечтам: мне хочется, чтобы он был моим. Но я понимаю, что если это и возможно, то лишь на чуть-чуть. А раз так, то какой мне смысл злиться на тебя из-за Оливера? Я стараюсь этого не делать, я злилась на вас только в самом начале.

Пэнси все еще смотрела в сторону.

– Ты знаешь, для меня наши с ним отношения не так уж и важны… Нет, конечно, все очень мило, и он мне нравится, но мне все это не так уж и важно. А вот подруг, знакомых, вроде тебя и Хлои, у меня никогда раньше не было. Чтобы это были личности, а не просто приложение к мужчинам. Понимаешь? Я вами обеими восхищаюсь… особенно тобой, и мне не хотелось бы, чтобы из-за Оливера между нами пробежала черная кошка.

Элен впервые слышала, чтобы Пэнси говорила так серьезно.

– Ты восхищаешься мной? – в замешательстве переспросила она.

– Да. Ты помнишь, как ты тогда попрощалась со мной и Оливером возле Фоллиз-Хауса? Ты была тогда такой решительной, говорила так четко и ясно… Я подумала, что ты еще и мужественная девушка.

Элен еле заметно улыбнулась.

– Мной тогда владели совсем иные чувства.

– Но выглядело это именно так, а это самое главное. Элен, мне хотелось бы, чтобы мы были друзьями. Эта история с Оливером нам не помеха, правда?

Элен плохо понимала, что происходит. Оливер значил для нее так много, а Пэнси взяла и отбила его. А теперь она отмахивается от него с таким небрежным видом, словно он для нее – временный эпизод, что-то уже приевшееся и неинтересное. Она готова от него отказаться ради Элен… Элен подумала, что в этом есть доля иронии, однако не могла избавиться от какого-то смутного, но очень неприятного предчувствия.

Она была уверена, что Оливер относится к Пэнси гораздо серьезней.

Вместе с предчувствием пришло и ощущение собственной вины. Элен испытывала симпатию к Пэнси, но никогда не думала о ней как о подруге. Она посмотрела на очаровательное личико, на котором была написана столь нехарактерная для Пэнси тревога, и постаралась улыбнуться как можно искренней.

– Нет. Он нам не помеха, – сказала Элен. Она, конечно, никогда раньше не думала о Пэнси как о своей подруге, но может быть, стоит попытаться… хотя судьба и свела их таким странным образом.


Элен облачилась в платье от Сандры Родс. Шифон эротично соскользнул по ее голому телу. Когда Элен повернулась к Пэнси, оборки заколыхались.

Пэнси присвистнула.

– Tu es ravissante![5]

С позволения Элен Пэнси причесала и накрасила се. Она зачесала ей волосы набок, так что темные блестящие кудри ниспадали на одно плечо. Потом наложила на веки тени, отчего и без того огромные серые глаза Элен стали казаться еще больше. Ну и, наконец, слегка нарумянила ей щеки и подкрасила губы.

Перемена оказалась разительной.

Элен стала блестящей красавицей, в ней появилось что-то цыганское, а грусть, так долго бывшая ее неотъемлемым спутником, исчезла без следа.

– Как ты себя чувствуешь?

Элен покружилась, чтобы еще раз полюбоваться на пышную шифоновую юбку.

– Мне хочется общаться с целым светом.

– Быстренько спускаемся вниз, – Пэнси разгладила голубые муаровые оборки на своем платье и оправила взметнувшуюся юбку, – пока твое настроение не изменилось.

Перед балом лорд и леди Монткалм давали большой обед. Большая часть гостей собралась у камина в гостиной леди Монткалм. Зайдя туда вместе с Пэнси, Элен затрепетала. Там было слишком много незнакомых лиц: мужчин в белых галстуках и черных фраках, женщин с густо напудренными лицами и массой старинных украшений.

Но когда Пэнси потащила ее вперед, Элен почувствовала, что далеко не все взгляды устремлены на ее спутницу. Кое-кто смотрела и на Элен, и в этих взглядах тоже сквозило восхищение. Элен вздернула подбородок и решительно двинулась вперед. Первым с ней поздоровался Оливер. Склонившись к Элен, он прошептал:

– Какая ты удивительная девушка!

В его глазах был неестественный блеск, который она видела и раньше, да и улыбался он чересчур лучезарно. Элен поняла, что он, так сказать, «подзаправился» перед предстоящим вечером.

Элен инстинктивно посмотрела на Тома, он предупреждающе нахмурился прежде, чем ее поцеловать.

– Вы прекрасны, – сказал он, дотрагиваясь губами до ее волос.

– Он нормально себя чувствует? – тихонько спросила Элен.

Том небрежно махнул рукой.

– Пока да. Бог с ним, пусть сам за собой сегодня последит. Я устал служить буфером между Оливером и жизнью. Я это делал целую неделю. Сегодня я желаю веселиться. Вам тоже не помешало бы выбросить из головы все свои мысли и последовать моему примеру.

Мгновение его темные глаза смотрела на нее, не отрываясь. В них читался вопрос, но Элен понятия не имела, какого ответа ожидал Том.

Она улыбнулась ему.

– Хорошо. Вот увидите!

Элен вдруг почувствовала приступ безудержного веселья, темное облако грусти, окутывавшее ее много месяцев подряд, вмиг улетучилось. Сегодня канун Нового года. Мрачный, зловещий год кончается, и приходит надежда, что новый будет лучше.

Парадная гостиная Монткалмов ослепительно сияла – столько там было свечей. Бриллианты леди Монткалм искрились. Во главе стола восседал лорд Монткалм, по правую руку от него сидела герцогиня.

Элен посадили между каким-то военным с багровым лицом и молодым человеком с волосами пшеничного цвета и очень большими ушами.

– Чем вы занимаетесь? – спросил он, едва Мейтленд пододвинул их стулья к столу.

– Учусь в Оксфорде.

– О боже! – простонал молодой человек, покраснев до кончиков ушей. – Неужели вы не только прекрасны, но и умны? О чем же мне с вами говорить?

Элен забавлялась от души.

– А о чем бы вы говорили с кем-нибудь другим?

– Ну… я бы спросил: вы были сегодня там? – молодой человек кивнул в сторону окна.

– Да, и это было восхитительно. Я совершила чудесную прогулку, дошла до…

Молодой человек уставился на Элен.

– Нет, я имел в виду там… На охоте!

– Ах, вы об этом!..

Они оба залились смехом.

«Все прекрасно, – подумала Элен. – Я спокойно сижу среди увешанных бриллиантами герцогинь… Может быть, в конце концов, я и с Монткалмами буду свободно общаться».

Она увидела, что сидевший на другом конце стола Оливер залпом осушил бокал вина.

«Вид у него пьяный, – мелькнуло в голове у Элен, – и слегка угрожающий».

Она решительно отвернулась. Том прав. Надо и самой немножко повеселиться!

– Вы обещаете мне первый танец?

Элен улыбнулась своему соседу по столу.

– Конечно!

Гости уже толпились у парадных дверей, пространство под куполом оглашалось смехом и звуками музыки. Лорд и леди Монткалм стояли вместе с Мастером и его женой под сверкающей новогодней елкой и приветствовали прибывающих гостей. Подъезд к дому был залит светом фар – столько там было машин.

Партнер Элен взял ее за руку и повел ее к залу. Оркестр уже играл, но хотя начищенный пол зазывно сверкал, никто еще не танцевал. Вместе с гостями в зал зашел Оливер. Элен выхватила взглядом из толпы его светловолосую голову. Он держал Пэнси за руку, но Элен показалось, что Пэнси слегка отстраняется от него. Но Оливера невозможно было сдержать. Он дошел до середины зала, остановился и сделал насмешливый полупоклон, обращенный не только к Пэнси, а вообще ко всем присутствующим. В его движениях была какая-то разболтанность, по которой Элен поняла, что он пьянее, чем кажется.

Все повернулись к нему. Пэнси – она была само очарование в этом прелестном голубом платье с оборками – смотрела по сторонам с тревогой.

Оливер поднял руку и сделал знак капельмейстеру. Музыка стихла, в зале воцарилась напряженная тишина… Но потом Оливер снова взмахнул рукой. Капельмейстер поднял свою палочку – он казался послушным, словно заводная игрушка, – и в наступившей тишине зазвучал вальс.

Оливер подхватил Пэнси и закружил ее в радостном вихре, описывая широкие круги по залу. Затем, в какой-то момент, вынырнув из-за водопада голубых оборок, он споткнулся и зашатался… Элен охватил ужас.

«Не надо, Оливер! Что бы ты ни намеревался сделать, пожалуйста, не делай этого сейчас, когда все на тебя смотрят!»

Оливер почти тут же взял себя в руки и улыбнулся. Может быть, только Элен заметила, что его улыбка опять чересчур лучезарна. Оливер и Пэнси снова закружились, вальсируя по просторному залу… Казалось, по нему носится вихрь, черно-голубой с золотом… Они танцевали прекрасно, так слаженно, будто их тела представляли единое целое.

За спиной Элен раздался голос:

– Какая прелестная пара!

Музыка нарастала, по залу закружились и другие пары. Вновь зазвучал смех, веселая болтовня.

Однако для Элен сейчас существовали только Оливер, вальсирующий с Пэнси, и она… Ее охватила внезапная грусть от сознания, что ей нужно с ним расстаться. Оливер, которого она создала в своих мечтах, исчез. Остался только красивый и немного безрассудный мужчина, который держал сейчас в объятиях Пэнси. У него не было с Элен ничего общего, она наконец это поняла. Может быть, другой Оливер, которого она мельком увидела в нем и полюбила, это всего лишь отражение какого-то внутреннего напряжения, не дающего ему покоя? Элен чувствовала, что несмотря на внешнюю лучезарность, что-то тут не так, и дело серьезно… Она могла лишь догадываться, в чем причина, и по мере того, как следила за ним, к ее грусти начал примешиваться страх.

– Пойдемте выпьем шампанского. Я не умею танцевать вальс, но где-нибудь наверняка танцуют диско!

Милый, скучный партнер умоляюще глядел на Элен. Она медленно повернулась спиной к светловолосому юноше с классически правильными чертами лица, который так долго и безраздельно владел ее снами.

Пора…

Когда они выходили из зала, зияющая дыра на холсте, которую мысленно представляла себе Элен, потихоньку начала затягиваться. Пейзаж, появившийся на этом месте, был однообразный и ничем не примечательный, но, по крайней мере, холст стал целым.

«Выпить шампанского? – подумала Элен. – Почему бы и нет? Пусть в нем утонут последние часы этого года, хорошо, что он наконец уходит! Может быть, следующий год будет таким, какой раньше была вся ее жизнь: спокойным и монотонным?»

В дискотеке, по контрасту с танцевальным залом, было жарко, шумно и почти совсем темно. Элен отдалась во власть музыки и шампанского. Лица здесь были гораздо моложе, кое-кого Элен уже знала. Несколько человек пригласило ее потанцевать, и она все с большим удовольствием принимала участие во всеобщем веселье. Шифоновая юбка красиво вздымалась, когда Элен танцевала.

«Это очень легко, – думала она. – Тут нечего бояться!»

В одиннадцать часов один из приятных и учтивых – что очень льстило Элен – молодых людей повел ее ужинать. На маленьких круглых столиках горели свечи, везде были смеющиеся лица. Мейтленд и миссис Паг хлопотали у длинной буфетной стойки, и Мейтленд собственноручно, с большой заботой положил Элен на тарелку еду.