Трещина, возникшая в их отношениях, никак не исчезала, и хотя Элен уверяла себя, что ей все равно, на самом деле это было не так. Ей было далеко не все равно, потому что сколько бы она ни приказывала себе избегать Тома, ее глаза шарили по многолюдным улицам в поисках его темноволосой головы, и она прислушивалась к гвалту, доносившемуся из комнат Пэнси, пытаясь различить в нем его голос.

От громкой музыки стены в комнате Элен ходили ходуном. Она вздохнула и, сжав пальцами лоб, уставилась в книгу.

И еще одно обстоятельство удерживало ее подальше от вечеринок Пэнси. Хотя если шум будет продолжаться, ей придется спуститься вниз и присоединиться к веселью. Дело в том, что до экзаменов в июне оставалось очень мало времени. Элен впадала в панику, думая о том, что она не успевает как следует подготовиться. Столько всего успело произойти за это время! Сперва ее отец… Потом Оливер. Потом мама потеряла работу, и Элен так боялась, что ей придется оставить Оксфорд. Правда, Оливер удивительно тактично сделал ей подарок. Элен вздохнула. Да, конечно, это он, хотя и не признается.

Столько всего случилось, но теперь все позади. Теперь она должна работать, чтобы наверстать упущенное. Элен продолжала читать, ссутулив плечи, словно пытаясь оградить себя от грохота, доносившегося снизу.

Когда кто-то постучал в дверь, она нахмурилась, но затем машинально откликнулась:

– Войдите!

Повернувшись, Элен увидела Дарси.

– Дверь внизу была открыта, – тихо сказал он. – Люди ходили туда и сюда.

– Да, они пришли к Пэнси Уоррен. – Элен улыбнулась своему гостю.

– К девушке Оливера?

– Совершенно верно.

– А…

Дарси прошелся по комнате, он брал с полок книги, озадаченно смотрел на заглавия и аккуратно ставил обратно.

– Она похожа на картинку из журналов с глянцевыми обложками. Да и содержания в ней примерно столько же. Вы не сердитесь на меня?

Элен слушала его, размышляя о том, что он не очень-то похож на виконта. Одежда старая, заляпана грязью, волосы давно пора подстричь. На простом лице написана тревога, в нем нет ни следа высокомерия, столь присущего Оливеру.

– Сержусь? – Элен не смогла удержаться от улыбки. Дарси был такой милый, такой добродушный. – За что мне на вас сердиться?

– Ну, за то, что я пришел к вам в гости. Я должен был, конечно, позвонить, но так получилось, что я проезжал мимо и…

– Что вы, я очень рада! Вы подали мне прекрасный повод прекратить мои жалкие попытки сосредоточиться в таком гвалте, – Элен, смеясь, указала на пол.

– А что там творится?

– Пэнси устраивает вечеринку. Это бывает довольно часто. Оливер, наверное, там. Хотите спуститься туда?

– Нет, – Дарси в ужасе отпрянул. – Давайте лучше пойдем погулять.

– В одиннадцать вечера? Дарси явно удивился.

– А почему бы и нет? Чем мы еще можем заняться? Кафе все закрыты. Если хотите, в следующий раз мы можем пойти в какой-нибудь шикарный ресторан из тех, что посещает Оливер… если я, конечно, смогу выкрасть у него записную книжку с адресами. Но сегодня такой чудесный вечер! Мы можем прогуляться вдоль реки.

Элен захлопнула книгу и потянулась за пальто. Они тихонько спустились вниз и, не сговариваясь, обошли стороной комнату Пэнси, дверь в которую была открыта. Несколько парочек, обнявшись, сидело на ступеньках, но никто не посмотрел на Дарси и Элен, когда они проходили мимо. Тяжелая входная дверь с грохотом захлопнулась, и Дарси глубоко вздохнул, наслаждаясь внезапной тишиной. Он помог Элен подняться по ступенькам моста, провел ее через дорогу, залитую оранжевым светом фонарей, и вывел к реке. Они пошли рядом по тропинке, держа руки в карманах. Молчание их не удручало. За мостом река текла медленно, лишь изредка слышался всплеск воды, ударяющейся о берег. Огоньки стоявших на причале барж плясали, поблескивая, на черной поверхности воды. Небо было затянуто облаками и почти так же черно, как вода, но было удивительно тихо и безветрено. По берегу под ивами белели крокусы. Хотя стоял февраль, Элен показалось, что она ощущает теплое дыхание весны.

– Я много гуляю по ночам, – сказал Дарси. – Днем фермеру особенно некогда гулять и глазеть по сторонам. А ночью я могу увидеть то, что никогда не увидел бы днем. В моих лесах есть целая колония барсуков.

– Вы занимаетесь в Монткалме земледелием? – с любопытством спросила Элен.

Она вспомнила ухоженный парк, но не припомнила ни вспаханных полей, ни коров.

– Нет. У нас есть другое поместье, в двадцати милях от Монткалма. Я… я предпочитаю проводить время там. Конечно, иногда мне приходится бывать в Монткалме… как в тот вечер, когда мы с вами встретились. Ну, и когда-нибудь мне придется там жить, таково уж мое предназначение. Но пока что мне гораздо уютнее на ферме.

В голосе Дарси звучали тоска и покорность. Элен догадалась, что он не больше Оливера любит дом своих предков, но по иной причине.

Казалось, что мысли Дарси текли примерно в том же направлении, поскольку он вдруг спросил:

– Вы хорошо знаете моего брата?

Элен постаралась ответить как можно честнее.

– Нет, думаю, что я его очень плохо знаю. Хотя и была вроде бы какое-то время «девушкой Оливера». Совсем недолго.

– А что случилось?

– О, его внимание привлекла другая. Если конкретнее, то Пэнси.

– Гм… Вас это расстроило?

– Да. Но теперь это уже неважно.

Элен лгала, надеясь, что ее ложь звучит убедительно.

– Я тоже его, пожалуй, не знаю, – тихо проговорил Дарси. – Не знаю своего собственного брата… Как бы мне хотелось для него что-нибудь сделать… облегчить ему жизнь. Но я не могу. Я не понимаю его мира, а он не желает жить в моем. Мы существуем как бы на разных планетах. Ужасно жалко, что он не родился раньше меня. Будь Оливер старшим сыном, я думаю, он чувствовал бы себя лучше.

«Не надо! – мысленно взмолилась Элен. – Вам не следует так думать».

– Не будем говорить об Оливере, – сказала она вслух. – Лучше расскажите мне о чем-нибудь. О фермерстве. О барсуках.

Они немножко помолчали, продолжая идти вперед, а затем Дарси нерешительно взял ее за руку. Элен чувствовала себя с ним в безопасности, поэтому придвинулась к нему поближе и ускорила шаг, чтобы идти с ним в ногу. Дарси начал рассказывать ей о повадках барсуков, обитавших в его лесу.

Когда они дошли до того места, где река поворачивает обратно в город, и впереди показались студенческие общежития, Дарси остановился и решительно двинулся назад. Казалось, он не отваживается даже в темноте проскользнуть мимо студентов. Они вернулись к Фоллиз-Хаусу.

Дарси свел Элен по ступенькам на островок и внимательно смотрел, как она ищет ключ. Открыв дверь, Элен остановилась на пороге и спросила, поддавшись внезапному порыву:

– Дарси, а как вас зовут? Какое ваше настоящее имя? Или я должна всю жизнь иметь дело не с именем, а с титулом?

Дарси прислонился к косяку и заглянул ей в лицо.

– Джон Уильям Обри Фредерик Мер, – продекламировал он. И уныло усмехнулся кривоватой усмешкой. – Выбирайте любое, какое вам больше нравится. Но меня все зовут Дарси.

– Что ж, неудивительно, – рассмеялась Элен. – Спокойно ночи, Дарси!

Она хотела отвернуться, но Дарси протянул руку и погладил ее по щеке.

– Спокойной ночи, Элен! Вы разрешите мне прийти еще?

Элен кивнула в темноте. На мгновение в наклоне его головы и голосе промелькнуло сходство с Оливером.

– Мы пойдем в шикарный ресторан?

– Ни в коем случае.

Нет, это совсем не Оливер. Да он и не должен им быть!

Дарси посмотрел, как она скрывается в доме, а потом, тихонько насвистывая, пошел к грязной, видавшей виды маленькой машине.

Элен взбежала по лестнице. На тесной галерее возле комнаты Хлои толпились какие-то люди. Том тоже был там, Элен сразу его заметила. Ей вдруг стало так приятно его видеть, что она позабылась и вопросительно улыбнулась ему. Но тут же ее поразило его мрачное лицо и неподвижность тех, кто стоял у дверей. Элен заглянула через плечо Тома в комнату Хлои. Оливер, как невинный младенец, спал на ее постели. Покрывало с экзотическим восточным рисунком было все скомкано.

Переведя взгляд с Хлои на Стефана, Элен увидела, что у Хлои встревоженный, чуть ли не умоляющий вид, а лицо Стефана выражает нетерпение.

– Он попросил меня, чтобы я налила ему чего-нибудь покрепче, пришел сюда, выпил пару рюмок бренди и вдруг заснул! – пролепетала Хлоя. – И сейчас лежит трупом.

Пэнси, казалось бы, сосредоточенно собирала складки на рукаве своего свитера, но тут вдруг подняла свою серебристую головку и холодно процедила:

– Скорее, как бревно.

Она устремила взор на Стефана и, передернув плечами, состроила милую гримаску, выражающую сожаление.

– Стыд и позор! – сказала Пэнси.

Стефан подался вперед, но взял себя в руки. Он с явной неохотой взглянул на часы.

– Спасибо за ужин, Пэнси. Если вы действительно решите, что вам нужно как следует заняться Шекспиром, я, пожалуй, смогу уделить вам часок-другой. Недавно вышла книга одной феминистки, посвященная его героиням, думаю, она вам пригодится для работы над ролью.

Однако маленький монолог Стефана звучал не вполне убедительно. Он вдруг перестал быть абсолютно уверенным в себе преподавателем. Он чувствовал себя не на своей территории, неуверенным новичком, и ему гораздо больше пристало бы говорить смущенным шепотом. Он резко помолодел, в нем появилась какая-то уязвимость.

Хлоя следила за ним, сверкая глазами.

– Спокойной ночи, милая Хлоя, – более спокойно проговорил Стефан, но тут Том поймал его за рукав.

– Вы должны помочь мне доставить его в общежитие, – резко заявил Том.

– Ну, если должен… – ответил Стефан.

Они были так поглощены этой маленькой сценкой, что только Элен заметила, как Оливер пришел в себя. Он провел рукой по лицу, словно стряхивая с него выражение тупого оцепенения, и поднялся на ноги.

– Это очень благородно с вашей стороны, но вовсе не требуется. И мне не нравится, когда обо мне говорят, как о беспомощном калеке.

Он клокотал от ярости.

– Но зачем же тогда так себя вести, дорогой? – со скучающим видом проговорила Пэнси.

Оливер взял ее за руку и попытался подтолкнуть к ее комнате, но она вырвалась.

– Ты лучше поспи сегодня в своей постельке. Оливер попятился. Лицо его побелело, на щеках обозначились глубокие вертикальные морщины. Он резко повернулся и сбежал по лестнице вниз.

Элен отвела взгляд, ей вдруг стало зябко. Атмосфера была безобразно накалена, в воздухе витала угроза.

Молчание нарушила Пэнси. Она усмехнулась и сказала:

– Ну что ж… Я прошу у всех прощения. У нас тут не каждый вечер такое творится, Стефан.

Стефан с явным облегчением наспех попрощался и ушел. Пэнси перегнулась через резные перила и ласково окликнула его.

– Можно я позвоню вам в колледж, чтобы договориться о консультации?

– Конечно, – его голос гулко разнесся по помещению, потом раздался хлопок закрывшейся двери.

На лице Хлои не дрогнул ни один мускул. Она судорожно сжимала подол своего замшевого платья.

Наконец Элен удалось встретиться глазами с Томом. Они долго смотрели друг на друга. Она пыталась подобрать нужные слова, чувствуя, что Пэнси и Хлоя за ней наблюдают. Однако фразы, приходившие ей на ум, были либо слишком небрежными, либо чересчур откровенными, поэтому Элен предпочла помолчать.

В конце концов Том сказал:

– Ладно, раз Оливеру не понадобилась «скорая помощь», я, пожалуй, отправлюсь домой. Не забывай об упражнениях, Пэнси!

На лице Тома отобразилось подобие улыбки, которая была обращена ко всем, в том числе и к Элен. Она с необъяснимой грустью проводила его глазами.

Три девушки стояли в луче света, проникавшем на галерею из Хлоиной комнаты. Хлоя медленно разжала стиснутые кулаки.

– Теперь тебе еще и он понадобился, Пэнси? – глухо произнесла она.

Пэнси подняла брови высоко-высоко, чуть не до корней своих растрепанных волос.

– Что? – она была воплощенной невинностью. – О чем ты?

– О, я думаю, ты прекрасно понимаешь, о чем я, – голос Хлои звучал угрожающе тихо. – Я о Стефане. О том, как ты с ним мило кокетничала и напросилась к нему в общежитие… просто так, на консультацию. Ты отняла у Элен Оливера. Тебе этого мало? Стефан мой! Ты что, не понимаешь?

На этих словах самообладание покинуло Хлою. Она едва не расплакалась и яростно закусила губу, чтобы скрыть свое унижение.

Элен молча наблюдала за происходящим. Она протянула руку к Хлое, потом отдернула ее… Она ничего, абсолютно ничего не могла поделать!

– Не будь дурой! – с металлом в голосе заявила Пэнси. Розовощекое невинное дитя вдруг куда-то подевалось, и маленькое заостренное личико стало безжалостным.

«Сразу видно, что это дочь Мейсфилда Уоррена», – подумала Элен.