У всех виноделов, кроме одного. Он вздохнул с облегчением. Во владениях Си-Си Маккензи не будет никого. Он сдал свои виноградники в аренду… как же его фамилия? Начинается на «ш»…

Логан попытался представить себе страницу местной телефонной книги, где шли фамилии на «ш», начинающуюся с Шефера и кончающуюся Швинке.

В голове у него все завертелось. Да как же его фамилия? Шольмайер? Нет. Шольтен? Нет. Шоновер? Да, верно. Герман Шоновер.

— А мистер Шоновер все еще арендует виноградники? — невинно спросил он.

— Ага. Приглядывает за домом и следит за тем, чтобы винный погреб был полон.

— Как ты думаешь, Шоновер сегодня будет на виноградниках?

— Обязательно, — промурлыкала она, как тот самый знаменитый кот, который съел канарейку.

Блеск. Прощай, уединение. Они так и не останутся одни, потому что Шоновер везде будет бегать и опекать Скайлер на каждом шагу. Потому что Шоновер боготворил Скайлер и бегал за ней по пятам, словно ангел-хранитель.

— Ну и планчик же ты придумала за один миг, Скай.

— У тебя свой план, у меня свой.

Он бы откровенно расхохотался, только его план завоевать Скайлер вновь был абсолютно серьезен. Что ж, придется внести кое-какие коррективы. В конце концов, они проведут вместе целую неделю. У Логана на сердце полегчало. Не будет же Шоновер торчать там все время.

Скай неотрывно смотрела в окошко, словно любовалась осенним пейзажем.

— Мне следовало бы заранее позвонить мистеру Шоноверу и предупредить его о нашем приезде, но не было времени.

Головка у нее дернулась, а на лице появилось удивленное выражение.

— Как же тебе удалось запомнить его фамилию?

— Я никогда ничего не забываю.

«Ничего, за исключением октябрьского праздника».

— Все еще хочешь остановиться и попить яблочного сока?

— Почему бы и нет? Мы же не собираемся в таком потоке ставить рекорды скорости.

И он повернул направо.

Она сложила губки бантиком и невинно поглядела на него.

Как мог он не отреагировать на этот взгляд?

Расхохотались они одновременно.

Он позабыл, как она умеет превращать неудачу в радость. Ему этого не доставало. Ее ему не доставало еще больше.

Они остановились у второй вывески, возвещавшей о наличии яблочного сока. Припарковав грузовик, они прошли четыре квартала, пока не очутились у брезентового навеса. Пили они медленно, а потом пошли назад к грузовику, таща каждый по галлону сока.

— Ты уверена, что мы приобрели достаточно? — поддразнивал он ее, поднимая второй галлон прежде, чем засунуть его за сиденье.

— Если нет, мы сможем подъехать сюда завтра. Конечно, добираться придется почти весь день. — Смеясь, она открыла дверцу и залезла в кабину.

Ветер нес с собой нежный запах яблок. Ничто на свете не пахнет лучше только что отжатого яблочного сока. Когда Логан залез в грузовик, он ощутил исходящий от Скай напоенный солнцем аромат. Губы у нее чуть приоткрылись, и, даже сидя за рулем, он мог разглядеть около рта сверкающие капельки сока. Глотнув, он бессознательно облизнул собственные губы, желая вновь ощутить вкус нежнейшего нектара. Не тут-то было! В рот попала одна лишь несомая ветром пыль. Он включил зажигание и запустил мотор.

Всего за сорок пять минут им удалось втиснуться в поток быстро движущихся машин и взять направление на Огасту. Потом они сошли с узкой дороги, избавившись от попутчиков, и двинулись вдоль северного берега реки Миссури.

И тут они увидели Огасту.

Белые фанерные и настоящие деревянные дома стояли по обе стороны дороги, некоторые окрашены в цвет лесной зелени, другие аккуратно обведены ярко-красным, голубым или желтым. Дома, пусть даже они находились у подножия нагорья Озарк, оставались по облику упрямо-немецкими. Если память ему не изменяет, тут уже жили пять поколений немцев.

— Все здесь выглядит неизменно. — Он намеренно снизил скорость, когда они подъехали к подножию холма. Посыпанная гравием дорога вела прямо к старой каменной давильне и жилому дому. Большому дому, тому самому дому, который Си-Си Маккензи окрестил «приютом». Что ж, на этот раз он станет их «приютом», их укрытием и убежищем. Местом, где они смогут сосредоточиться друг на друге и, если ему удастся задуманное, вернуть потерянную любовь.

— Тут никогда ничего не меняется. Правда, краску на знаке стоило бы подновить. — Она указала на обшарпанную деревянную табличку с немецкой надписью: «Komm, freuet euch mit uns» — «Сюда, повеселитесь вместе с нами», дань уважения Си-Си своим соседям из Рейнланда.

Логан тотчас же прочитал вслух перевод, припоминая текст по памяти.

— У тебя прекрасная память, и ты видишь лучше, чем я. Краска до такой степени выцвела, что я едва различаю слова.

— Я же сказал тебе, что я ничего не забываю.

«Еще не пройдет эта неделя, Скай, как ты будешь помнить все и всяческие общие для нас мгновения. Каждое прикосновение, каждый поцелуй».

Дыхание его участилось.

«Нам тут было великолепно, Скай. По временам даже горячо».

Да, подумал он. Теперь он выиграет у нее в игре, затеянной по ее правилам. Она выбрала Огасту, прекрасно зная про «Октоберфест». Умный ход, но у него тоже есть свои козыри. И, что самое главное, он умеет быть гибким. Огаста сослужит свою службу во время их «медового месяца».

— Семья Маккензи любила эту долину. До введения «сухого закона» Миссури был вторым по величине производящим вино штатом, — выпалила она.

— Знаю, твой папа говорил мне об этом. А как вообще шотландец стал владельцем виноградников?

— Удачно выпали карты.

— Он выиграл эту местность в карты?

— Это был легендарный выигрыш, Логан.

Все, что делал ее отец, было легендарным, особенно в ее глазах. Черт, Си-Си Маккензи был больше, чем сама жизнь, и доказательством этому служили унаследованные ею долги.

Дорога на километр ушла влево, огибая домик сторожа и старинную водонапорную башню, которой уже давно пользовались для выдержки бренди, идущего на изготовление портвейна.

— Год постройки тысяча восемьсот восемьдесят первый. Немало уже простояла тут эта башня. — Скайлер подалась вперед, удивляясь собственному желанию вновь увидеть эти места.

И с облегчением вздохнула. После смерти отца в ее жизни переменилось практически все. И только одно осталось неизменным: «Приют».

— Дом выглядит все так же. — Ей вдруг почти что захотелось увидеть на широкой, опоясывающей дом галерее машущего рукой отца. Но на крыльце никого не было, только ветром в угол намело опавшие листья.

Она бросила взгляд на ступеньки. Отец бы спустился с галереи и протянул в ее сторону руку с бокалом вина. А потом, когда она подошла бы поближе, поставил бы бокал и раскрыл объятия в ожидании, когда она в них бросится. «Папа, мне так тебя не хватает!»

Скай отвела взгляд, внезапно подумав, что лучше бы она не выбирала для этого «медового месяца» Огасту. Надо было позволить Логану найти какое-нибудь отдаленное место, не связанное с воспоминаниями о прошлом. Торопясь его перехитрить, она перемудрила сама себя. Вот что такое пытаться умничать! И, решившись максимально себе на пользу употребить сделанный ею выбор, она заставила себя вновь взглянуть на дом.

Украшенные орнаментом металлические перила все еще обрамляли крыльцо в форме подковы. Зеленая краска оттенка листвы, в которую был окрашен металл, резко контрастировала с ослепительной белизной дома.

— Интересно, а где мистер Шоновер? Посигналь, Логан, пусть он знает, что мы уже здесь.

При звуках третьего гудка худощавый, мускулистый мужчина в комбинезоне выскочил из-за водонапорной башни.


Герман Шоновер тоже выглядел, как прежде, и бородка у него, как и прежде, напоминала щетки для волос. Правда, около губ она уже была с проседью, но на его улыбающемся лице больше ничего не изменилось. Скайлер в душе ликовала. За последние несколько лет перемен в ее жизни было более, чем достаточно. Она расстегнула ремень безопасности и потянулась к ручке дверцы.

— Так это вы, мисс Маккензи… то есть, миссис Вулф, — поспешно поправился Герман.

Когда Логан притормозил грузовик, Скайлер выскочила и побежала к мистеру Шоноверу.

Ей бы хотелось, чтобы он обнял ее, но мистер Шоновер был для этого слишком сдержан и официален. И Скайлер пришлось довольствоваться сердечным рукопожатием и широкой улыбкой.

— Добро пожаловать к себе, миссис Вулф.

Уже давно никто не называл ее «миссис Вулф». Услышать такое дважды в течение одной минуты само по себе было рекордом. Она готова была держать пари, что Логан от такого обращения к ней пребывает в полнейшем восторге. Она достаточно хорошо его знала. Сейчас он наверняка улыбается.

Герман Шоновер снял шляпу и поклонился, глядя на грузовик.

— И вам добро пожаловать, мистер Вулф!

— Как у вас идут дела, Герман? — спросил Логан.

— Между «хорошо» и «прилично». В этом году у нас большой урожай, — сообщил Герман.

Мотор, работавший на холостом ходу, наконец, умолк.

Скайлер услышала, как хлопнула дверца.

— Вы собираетесь остаться на «Октоберфест»? — спросил Герман.

— А как же! — услышала она из-за спины голос Логана. — Мы сюда приехали на целую неделю.

После этого Логан небрежно обнял ее за плечи и проговорил:

— Своего рода «медовый месяц».

«Тот еще медовый месяц!» — уточнила она про себя. Скай была уверена в том, что ее и Логана представления о том, как пройдет эта неделя, были диаметрально противоположны. А их представления о семье и стиле жизни и без того всегда были разными. И оставались такими.

— Вам понадобится ключ, миссис Вулф?

— Нет, у меня есть свой. — И она вытащила связку ключей из кармана джинсов. Латунный компас крутился на цепочке, рассылая кружочки света, летающие наподобие карусели.

— Мне открыть для вас дом? — предложил Герман.

Скайлер помахала рукой.

— Нет-нет, я не хочу отрывать вас от дел.

— Тогда хотя бы разрешите Хильди принести вам шницель и жареных колбасок, — обратился к ним Герман.

Хильда, или Хильди, как всегда называл свою жену Герман, была самым лучшим кулинаром из всех, кого знала Скайлер. Шницель Хильди, подававшийся с печеным картофелем и красной капустой, был верхом совершенства, за которое и жизнь отдать не жалко, хотя номером первым для Скайлер все же шла итальянская кухня.

И тут она подумала о продуктах, которые Логан привез вместе с «Харлеем». Давным-давно она не ела ничего похожего на приготовленные им лично макароны по-итальянски.

Скай усмехнулась про себя. Вот удивился бы Логан, если бы узнал, что за этот год она чаще готовила, чем за всю свою предшествующую жизнь. Еда вне дома стала первой радостью, от которой она вынуждена была отказаться, когда стали одолевать кредиторы. А бедная Алисон превратилась в подручную морскую свинку, на которой Скайлер проводила свои кулинарные эксперименты, удачные и неудачные.

Они устраивали для себя нечто вроде игры, сколько раз в месяц они сумеют поесть дома на сумму менее четырех долларов. А недоеденная ими пища при данных обстоятельствах приобретала особое значение.

Алисон ужаснулась, увидев, что Скайлер стала время от времени брать с собой эти «остатки» на работу. Никто ничего не заметил. Пакеты с едой она клала в кейс и обедала в одиночестве в парке, делясь с голубями. Бедная Алисон! Неудивительно, что она подцепила Фила, фотографа для календаря, в баре у «Рили». Как это женщина соскучилась по настоящей еде!

— А можно, я занесу в дом багаж? — спросил Герман, подойдя вместе с ними к припаркованному грузовику.

— Не надо, я сам справлюсь, — ответил Логан.

— Возле водонапорной башни лежат наколотые дрова, я мог бы принести охапку, — продолжал Герман. — Октябрьские ночи бывают холодные.

— Спасибо, Герман, — Логан шлепнул Германа по спине. Я позабочусь о том, чтобы Скай не замерзла.

Глаза у Германа широко раскрылись.

— Сегодня я что-то туговато соображаю. Так вы приехали сюда во второй раз проводить медовый месяц?

Скайлер открыла было рот, чтобы расставить все по местам, но прежде, чем она успела произнести хоть слово, Логан обнял ее за плечи еще крепче.

— Вот именно. — И подведя ее к грузовику, распахнул дверцу с пассажирской стороны. — Целую неделю… наедине…

— Наедине. Вы все еще хотели бы, чтобы Хильди прислала вам шницель, сэр?

— Быть может, в следующий раз. — Логан пожал руку Герману и направился к грузовику сам. — Воспользуемся этим ключом?

— Только, если ты мне скажешь, что у нас на ужин.

— Рискованный вопрос для голодного мужчины.

— Я ненасытна, ты помнишь?