Франческа только улыбнулась в ответ на этот комплимент, но больше не обмолвилась ни одним словом о Нике. Зная об антипатии, которую питала к нему Катарин, она понимала, что любые ее возражения не нашли бы отклика со стороны подруги. Она поднялась с шезлонга.

— Ив только что принес мне большой кувшин свежего лимонного сока. Не выпьешь стаканчик? Я, например, так и сделаю.

— Да, благодарю, с удовольствием. Здесь очень жарко. Эта терраса — настоящее пекло.

Катарин взяла со стола последний номер «Нью-Йорк геральд трибюн» и принялась обмахиваться им.

— Просто не представляю, как ты переносишь такую жару!

Франческа, сосредоточенно потягивавшая лимонад, весело расхохоталась.

— Я люблю солнце. Наверное, потому, что родилась в холодной стране.

Она поставила стакан на стол и села рядом с Катарин.

— Что ты собираешься надеть на обед у Бью в пятницу? Ты уже решила?

— Я немного раньше покопалась в своей одежде и остановилась на белой шелковой тунике с такими же брюками.

— Ох!

Катарин сняла темные очки и, бросив внимательный взгляд на Франческу, заметила, как вытянулось ее лицо.

— В чем дело, дорогая? Мой туалет чем-то нарушает твои собственные планы?

— Да, в некотором роде, — со смущенной улыбкой призналась Франческа. — Накануне мы с Дорис заметили в Монте-Карло прелестный костюмчик, который очень сильно напоминает твой. Узкие брюки «капри» и свободный верх из белого шелка. Дорис понравилось, как он на мне сидит, и она настояла на том, чтобы купить его мне. Сегодня, после их прогулки на яхте. Но, в конце концов, я могу надеть голубое шелковое платье, если ты решила…

— Нет-нет, что за глупости! Я подберу себе чего-нибудь еще, — перебила ее Катарин, не желая лишать Франческу возможности покрасоваться в новом наряде, хорошо зная, насколько беден ее гардероб. — Послушай, я слишком бледна, чтобы надевать белое, но тебе, с твоим чудесным загаром, белый костюм будет как раз к лицу. Скорее всего, я надену розовое платье из тафты с хомутом вокруг шеи. Да, решено, и никаких возражений.

— Ты так решила, Кэт?

— Да, окончательно и бесповоротно.

Катарин взяла стакан с лимонадом и, отпивая глоток, взглянула на Франческу поверх его ободка. «Нельзя больше тянуть, — подумала она. — Я должна ей все рассказать. Мне самой это необходимо». Она осторожно опустила стакан на стол и кашлянула.

— Я очень довольна, что выдался случай остаться с тобой наедине, Франки. Мне надо кое-что рассказать тебе, объясниться с тобой…

Катарин почувствовала, что не в силах продолжать. Ее голос предательски дрогнул. Она опустила голову и принялась рассматривать свои крепко стиснутые руки. Франческу встревожил грустный тон Катарин, глубокая морщина между бровями, разделившая ее обычно гладкий лоб.

— Судя по твоему голосу, Кэт, дорогая, ты чем-то расстроена. Мне в этот уик-энд не раз казалось, что тебя что-то тревожит. Я твоя лучшая подруга, и ты можешь смело опереться на мои широкие плечи. С кем еще, как не со мной, ты можешь быть до конца откровенна?

Франческа напряженно ждала продолжения разговора. Катарин сидела молча, глядя на сверкающую под солнцем гладь Средиземного моря. Ее необыкновенные, бирюзового цвета глаза казались пустыми и тусклыми, лицо — спокойным и задумчивым. Минуту-другую спустя Франческа мягко спросила:

— Это как-то связано с Кимом?

Катарин повернула к ней голову, кивнула и с трудом выговорила:

— Да, я… я решила порвать с ним.

Франческа, не ожидавшая подобного ответа, была поражена.

— Нет, этого не может быть, Катарин! — вскричала она, недоверчиво глядя на нее расширившимися от изумления глазами.

— Но это так, — окрепшим голосом продолжила Катарин. — Я много размышляла в последнее время о наших отношениях и пришла к выводу, что из них не выйдет ничего путного. Чем больше я узнаю Кима, тем яснее мне становится, насколько важно для него поместье. Он обожает Лэнгли, в нем заключена вся его жизнь, в его ферме, в ваших старинных владениях. Он будет несчастлив, если ему придется сколь бы то ни было долгое время жить вдали от всего этого. А я сама не буду счастлива, если мне не удастся продолжить свою карьеру в Голливуде. Видишь ли, дорогая моя Франки, Ким уже намекал, что мне рано или поздно придется покончить с актерской профессией. Он недоволен, что нам приходится разлучаться на месяцы. Не думай, будто я не понимаю, что значат для него мои долгие отлучки, но, с другой стороны, моя жизнь будет полной только наполовину, если я не буду выступать как актриса. Убеждена, что только ты одна понимаешь, чем является для меня моя работа.

— Да, я это понимаю, — ответила Франческа. — Но разве нельзя как-то совместить работу с Кимом, поискать какое-то компромиссное решение?

— Не уверена в этом.

Любовь, испытываемая Катарин к Франческе, неожиданно выплеснулась наружу, и она, взволнованная, схватила ее за руку.

— Я знаю, какие большие надежды ты питала в отношении нас с Кимом, как ты хотела, чтобы мы с ним поженились, но, видно, не судьба. Мы с ним разные люди.

— Нет, неправда! — настойчиво твердила Франческа. — Вы прекрасно подходите друг другу, я в этом убеждена. О, дорогая, мне кажется, что ты слишком торопишься со своим решением.

— Нет, Франки, я долго раздумывала над этим, и мое решение окончательное. Не расстраивайся и не смотри на меня так печально.

— Ничего не могу с собой поделать, Катарин. Ты была бы прекрасной женой Киму и самой лучшей невесткой для меня.

Франческа подняла голову и посмотрела вверх, жмурясь от солнца. Глубокое разочарование было написано на ее лице.

— Это убьет моего бедного брата, разобьет его сердце.

— Но ненадолго. Он скоро забудет обо мне и, я в этом уверена, полюбит кого-нибудь еще. Сегодня утром я решила что будет разумнее и милосерднее сообщить ему обо всем попозже, когда закончатся каникулы. Здесь на вилле это было бы слишком мучительно для нас обоих. Я позвоню ему из Калифорнии недель через шесть и скажу, что решила остаться в Голливуде. Понимаю, что ему будет нелегко, когда бы я ему ни сказала о нашем разрыве но, думаю, он перенесет это не так болезненно, если в этот момент я буду вдалеке от него. Как ты считаешь?

— Честное слово, я не знаю, — ответила Франческа, растерянно и немного подозрительно глядя на Катарин.

— Если ты думаешь, что я струсила то это неправда, — запротестовала Катарин, и ее щеки порозовели. — Просто я хочу пощадить чувства Кима, его гордость, его чувство собственного достоинства. Кому понравится быть отвергнутым, а именно так он и воспримет это. Вряд ли он согласится, что в данном случае я забочусь о нас обоих. Кроме того, тебе не кажется, что Ким будет смущен и унижен, если я ему скажу все теперь, когда вся семья здесь в сборе?

— Полагаю, что так, — неохотно была вынуждена согласиться Франческа. Она вспомнила, как ее брат всегда защищал Катарин, как он сражался за нее. Конечно же, Ким окажется в глупом положении, учитывая его преданность Катарин перед лицом скрытого сопротивления и неодобрения со стороны их отца. Об этом никогда не говорилось вслух, но Франческа догадывалась, что отец не в восторге от намерения Кима жениться на Катарин. «Да, папа и Дорис будут обрадованы таким оборотом событий, — решила про себя Франческа. — Они оба недолюбливают Катарин, считают, что она — не пара Киму. Как они ошибаются!» Тут ей в голову пришла новая мысль, осветившая улыбкой ее угрюмое лицо.

— Ты совершенно права, что решила подождать и переговорить с Кимом позднее, — с неожиданной убежденностью заявила она. — И не только потому, что желаешь пощадить его чувства. Очень может быть, что ты станешь так скучать по нему, что в конце концов раздумаешь порывать с ним. Пока ты будешь в Голливуде, у тебя будет возможность по-настоящему проверить свои чувства, и, вполне вероятно, ты передумаешь, Кэт. Надо принимать в расчет и такую возможность.

— Я не передумаю, дорогая, — ответила Катарин так тихо, что Франческа с трудом разобрала ее слова. — Если даже мне покажется, что из нашего брака с Кимом может что-то получиться, то я все равно не выйду за него. Я не могу сделать этого ни сейчас, ни потом.

Франческа напряженно слушала и старалась понять сказанное подругой, неотрывно глядя в побледневшее, расстроенное лицо Катарин.

— Почему? — потребовала она ответа, повысив голос, в котором сквозила тревога.

— Есть еще одно препятствие.

— Господи, что еще ты имеешь в виду? — нахмурилась Франческа. — Препятствие! Что за странное слово ты употребила?

Катарин отвернулась. Несмотря на страстное стремление довериться Франческе и тем самым облегчить душу, слова застревали у нее в горле. Она стиснула зубы и наконец тихо, но твердо и отчетливо выговорила:

— Я беременна, Франки. Вот то самое препятствие, которое я имела в виду.

Франческа открыла округлившийся от удивления рот, но не смогла вымолвить ни слова и осталась сидеть молча, изумленно уставившись на Катарин.

— И, как это совершенно очевидно, не от Кима, — добавила Катарин. Она откинулась на спинку кресла, в котором сидела, испытывая несказанное облегчение, даже какую-то необыкновенную легкость на душе, радуясь тому, что наконец все было сказано.

— О, Кэт, дорогая! О, Кэт. — Франческа оказалась не в силах произнести еще что-либо, но ее сердце устремилось навстречу подруге, переполняемое сочувствием и нежностью.

— Полагаю, что нет необходимости просить тебя никому об этом не рассказывать, — сказала Катарин. — Я всецело тебе доверяю, Франки.

— И ты можешь всегда доверять мне, дорогая. Я никогда никому ничего о тебе не скажу. Я слишком люблю тебя, чтобы причинить тебе хоть какой-нибудь вред. Что же ты собираешься делать? — Глаза Франчески расширились и стали огромными.

— Существует одна-единственная вещь, которую я могу сделать, — аборт.

— О Боже, нет! Ты не можешь этого сделать, Кэт, ты не должна! Это так опасно, так рискованно. Аборты запрещены, и тебе придется обращаться к какому-то шарлатану. Я знала одну девушку, еще в школе, которая пошла к одному такому, а потом чуть не умерла от кровотечения.

У Катарин пересохло во рту, и она отпила глоток лимонада, чувствуя, что должна что-то возразить.

— Я не собираюсь обращаться к шарлатанам. Когда мой врач позвонил мне сюда в пятницу и сообщил, что результаты анализов положительные, он также сказал, что может устроить меня в частный родильный дом, где есть квалифицированные специалисты. Это, конечно, недешево, но безопасность гарантируется. Со мной все будет в порядке, — закончила Катарин, пытаясь изобразить уверенность, но мрачные предчувствия не оставляли ее, когда она представила себе ожидающие ее испытания.

Сама мысль об аборте ужасала Франческу, независимо от того, кто его будет делать и где. Она живо припомнила свою школьную подругу, так глупо подвергнувшую смертельной опасности свою юную жизнь.

— Пожалуйста, не делай этого, Кэт, — умоляла она ее, придвинувшись к ней поближе. — Ну, пожалуйста, дорогая! Ты такая хрупкая. Я боюсь за твое здоровье. Кстати, а кто отец ребенка? Почему он не проявляет никакого участия во всем этом?

Не получив ответа, Франческа, преодолев свою обычную деликатность, переспросила:

— Кто он, Кэт? Кто отец?

Катарин покачала головой:

— Я предпочла бы не называть его имени.

Ее ответ удивил Франческу, но она не подала вида и твердо сказала:

— Послушай, Кэт, думаю, что тебе надо оставить ребенка, неважно, от кого он. Аборт так рискован и…

— Я не могу! — срывающимся голосом вскричала, взорвавшись, Катарин. — Пожалуйста, не пытайся разубедить меня. Не хочу, черт побери, даже пересказывать тебе всего, что я передумала, пока не пришла к этому решению. Я родилась в католической семье, и, хотя уже давно не хожу в церковь, в душе я осталась католичкой. Я собираюсь совершить смертный грех, убив собственного ребенка. О Боже, Франки, не заставляй меня страдать еще сильнее…

Впервые за все время их разговора в глазах Катарин блеснули слезы, и она, достав из кармана носовой платок, принялась утирать им глаза, безуспешно стараясь обрести утраченное самообладание.

— Не плачь, Кэт, — пробормотала Франческа гладя ее руку и стараясь успокоить. — Прости меня, я не хотела еще больше тебя расстраивать. Ты же знаешь, что я на все готова, чтобы тебе помочь.

Франческа немного помолчала, подумала и заговорила вновь:

— Что касается мужчины…

— А что может его касаться? — раздраженно перебила ее Катарин.

— Я не спрашиваю его имени, но просто интересуюсь, что думает он по поводу твоего решения?

— Он ничего не знает.