В конце сентября приехала Франческа, и эта замечательная осень прошла для них троих, как в добрые старые времена. Ничто больше не омрачало дружбы между женщинами, и они сблизились, как никогда прежде. Райан О» Рурк будто перестал существовать, так, по крайней мере, казалось Нику. Франческа пришла в восторг от перемен, происшедших в Катарин, и однажды, в конце октября, она призналась Нику, что, по ее мнению, они, вероятно, сильно преувеличили неблагополучие с рассудком Катарин. В тот момент они с Ником стояли гостиной ее апартаментов, где в самом разгаре был прием в честь приезда Дорис и отца Франчески.

— Кэт кажется мне совершенно нормальной и уравновешенной. Что вы на это скажете, Никки?

Ник, проследив направление взгляда Франчески, кивком подтвердил ее слова. Катарин беседовала с Хилари Огден и графом. Сегодня она была особенно красива в простом черном бархатном платье с бриллиантовыми серьгами и брошью, которых Ник раньше у нее не видел. Она зачесала назад свои каштановые волосы и уложила их в низкий шиньон у основания шеи. Обычно бледная, сейчас она слегка раскраснелась от жары в апартаментах, ее бирюзовые глаза весело блестели.

— Я не устаю благодарить Всевышнего за это, Франки, — сказал Ник, отводя взгляд от Катарин. — Не знаю, что произошло с ней на Дальнем Востоке, но она вернулась оттуда умиротворенной. — Он весело рассмеялся. — Не знаю, откуда у меня эта убежденность, но я уверен, что на нее там что-то повлияло.

Франческа удивленно взглянула на него.

— Она ничего мне об этом не говорила и вообще избегает разговоров об этой поездке. Так что давайте просто радоваться за нее. Не могу подумать без страха о том, чтобы она вернулась в то состояние, в котором пребывала в начале года, до своего отъезда.

— А я — и подавно. Привет, Терри, как поживаете?

Терренс Огден, как всегда красивый и жизнерадостный, подошел пожать Нику руку.

— Великолепно! Вы прекрасно выглядите. Чудесный вечер, Франческа. Должен заметить, Никки, что дама вашего сердца отлично смотрится сегодня. Я еще никогда не видел киску такой непринужденной. Не знаю секрета вашего обращения с нею, но результат говорит сам за себя.

— Спасибо, Терри, — улыбнулся в ответ Ник, — мы с Франческой как раз говорили о том, что у Кэт в последнее время очень здоровый вид.

— Слава Богу! Мне потребовалось немало времени, чтобы отойти после того скандала, что она мне закатила весной. Мы с Хилари до сих пор теряемся в догадках, какая муха ее тогда укусила. Кто знает, возможно, просто сказалось напряжение от работы. Ну да ладно, какого черта, главное, что она снова пришла в себя.

Поболтав с ними еще немного о новой картине, которую он недавно закончил в Голливуде, Терри отошел. Франческа отправилась на кухню переговорить с поварами по поводу ужина, а Ник, обрадованный услышанным от Франчески и Терри, присоединился к Катарин.

Терри заронил зерно сомнения в голову Ника, и в течение нескольких дней после того вечера он размышлял над словами актера. Возможно, Терри прав, и раздражительность Катарин, нелогичность ее поведения, частые и резкие перемены в ее настроении были действительно результатом перегрузок. Может быть, именно в них коренится главная причина. В этом не было бы ничего необычного. Всем актерам знакомы подобные кризисы, а Катарин постоянно снималась в одной картине за другой, успев в промежутке сыграть «Троянскую интерлюдию» на Бродвее. В таком случае предположение Терри объясняет все, и Ник решил пока наложить вето на свои планы относительно лечения Катарин. Если необходимость в нем отпала, то он мог только приветствовать это.

Тем временем Катарин затеяла поиски дома в сельской местности, где они с Ником могли бы проводить уик-энды. Ник всячески поддерживал ее, считая, что это предприятие отвлечет Катарин и благоприятно скажется на ее здоровье. Занятая устройством и меблировкой нового дома, Катарин пока не будет снова сниматься. Призвав на помощь Франческу, они провели все ноябрьские уик-энды, колеся втроем по Нью-Джерси, Лонг-Айленду, Коннектикуту и Беркширу в поисках подходящего места. Но именно Катарин нашла, «великолепное пристанище», как она выразилась, поехав однажды посреди недели в Коннектикут без них. Ник был очень удручен, когда она повезла его смотреть свою находку, и дом ему совершенно не понравился. С раннего детства он был убежден, что каждый дом имеет собственную, только ему присущую, атмосферу, хранит память Прошлого, а в этом доме Ник ощутил отчетливый запах беды, которым тот, казалось, был пропитан насквозь. Ему почудилось, что печаль и уныние просто сочатся из каждого уголка дома, но Ник предпочел держать рот на замке, видя волнение и энтузиазм, переполнявшие Катарин. Как он и предполагал, она энергично принялась за перестройку дома, отказавшись ради этого участвовать в постановке нового спектакля и в съемках очередной картины. Через пять месяцев после того, как Катарин оформила документы на право владения, дом был готов, и они с Франческой провели первый уик-энд в гостях у его новой владелицы.

Когда в пятницу после полудня они с Франки приехали к Катарин, она немедленно поволокла их в залитую солнцем, просторную гостиную и открыла бутылку «Дом Периньон». Стоя перед громадным камином, в каменном жерле которого полыхали дрова, она взволнованно воскликнула:

— Ник, ты обязан сказать тост в честь нового дома!

Ник усмехнулся.

— За дом! — провозгласил он, поднимая полный бокал с шампанским. — Пусть все его обитатели будут здоровыми, спокойными и счастливыми!

— Такое впечатление, что мы спускаем новый корабль на воду! — вскричала Франческа. — Действительно, мы же на крестинах дома. Как его зовут, Кэт?

Сморщив нос, Катарин на секунду задумалась.

— Как насчет «Байд-а-Ви»[22]?

— Ужасно! — вздрогнула от отвращения Франческа. — Это так слащаво звучит. Совершенно отвратительное название, дорогая!

— Чудовищное, — с гримасой подтвердил Ник. — Не могла бы ты придумать чего-либо более впечатляющего, Катанка?

— Я просто пошутила, и вы это прекрасно поняли. Что касается названия, то вы с Франки — писатели, вам и карты в руки. Давайте придумывайте.

В последующие несколько часов Ник и Франческа весело состязались, придумывая название для дома, но ни одно не показалось им удовлетворительным, и дом так и остался безымянным.

В начале лета 1967 года Ник чувствовал себя спокойным и довольным в обществе Катарин. Он давно понял, что они никогда снова не будут так безумно счастливы, как три года назад в Мексике, но он продолжал любить ее и верил в то, что у них есть неплохие шансы хорошо прожить вместе оставшуюся жизнь. Он убедил себя в том, что Терри с абсолютной точностью угадал причину душевного кризиса Катарин. Да, все дело в ее работе. Вот уже целый год она не появлялась перед кинокамерой, не ступала на сцену и пребывала в добром здравии как физическом, так и душевном. По правде говоря, и это немало удивляло Ника, Катарин, казалось, вовсе не скучала по своему ремеслу. Воодушевленный своим открытием, он решил, что Катарин следует добровольно уйти в некоторое подобие полуотставки, и как-то одним воскресным вечером, когда они вместе сидели на террасе ее дома в Коннектикуте, он решился заговорить с нею об этом.

— Снимайся раз в год-полтора, играй время от времени в постановках на Бродвее. Побереги себя немного больше, чем прежде, — убеждал он ее.

Катарин рассмеялась в ответ.

— Мне еще рано уходить в отставку в мои тридцать два года. Люди уходят тогда, когда они действительно состарятся, а кроме того — я помру со скуки.

— Ничего, не умрешь. Настало время пожинать плоды тяжких трудов. В деньгах ты теперь, слава Богу, не нуждаешься.

— Но куда я буду девать время?

— Посвятишь его мне — с ребячливой улыбкой придвинулся к ней Ник. — Мы уже когда-то говорили о свадьбе. Так давай осуществим эта Кэт.

Она уставилась на него своими широко раскрывшимися от удивления бирюзовыми глазами, а потом опустилась перед ним на колени, опершись локтями на его колени.

— Вы всерьез делаете мне предложение мистер Латимер?

— Да-да, обожаемая мисс Темпест! — Он крепко поцеловал ее в губы. — Я люблю тебя, Кэт.

— И я люблю тебя, Никки.

— Ну, так что вы ответите мне леди?

— Конечно, да, дурачок, что же еще?

Его сердце рвалось из груди.

— Слава Богу! Когда? Когда мы поженимся?

— Скоро, дорогой.

— Скоро — это совсем не то, что «очень скоро», милая моя девочка, — потрепал ее по щеке Ник. — Как тебе известна мне уже сорок, и я не становлюсь с годами моложе. Самая пора нам обвенчаться и обзавестись парой детишек.

Губы Катарин дрогнули, но она ничего не ответила, а лишь долгим взглядом посмотрела ему прямо в глаза. Улыбка исчезла с ее лица.

— На следующей неделе я назначу точную дату, милый.

Но она так и не выполнила своего обещания, а потом неожиданно все снова стало рушиться вокруг них.

46

В «безымянном коннектикутском доме», как называла его теперь Франческа, всюду горел свет, но стояла мертвая тишина.

— Нам следовало назвать его «Луни-бин»[23], — пробормотала Франческа себе под нос, стоя посреди прихожей. Она вздрогнула и, терзаемая дурными предчувствиями, еще крепче стиснула в руке поводок Лады. Ник внес их багаж, и она быстро обернулась к нему.

— Тут что-то нечисто! Я в этом убеждена! — воскликнула Франческа, сверля Ника глазами.

Ник сразу обратил внимание на царившую вокруг тишину, в которой ему почудилось что-то пугающее. Он уронил сумки на пол и стал озираться по сторонам, склоняя, как петух, голову набок и прислушиваясь. Обычно весь дом дрожал от звуков включенного радио или магнитофона, от суматохи на кухне, от раскатов громкого с материнскими интонациями голоса миссис Дженнингс, звонкого голоса Катарин, отдающей распоряжения или разговаривающей по телефону. Непривычным было также то, что она не вышла их встретить, как она всегда делала, когда Ник приезжал с Манхэттена. Но в последнее время она вообще была на себя не похожа. Ник беззвучно застонал. Может быть, она такая и есть на самом деле? Возможно, это странное, отстраненное, постоянно пребывающее в дурном настроении существо и есть настоящая Катарин Темпест?

Обменявшись обеспокоенными взглядами, они направились в гостиную. Ник бросил через плечо:

— Осмотрите кухню и заднюю часть дома, Франки. Посмотрите, не удастся ли вам обнаружить миссис Дженнингс или горничную. Может быть, Кэт пришлось внезапно уехать?

— Хорошо, Ник. Встретимся через пару минут здесь.

Франческа, забрав собаку с собой, прошла коротким коридором в кухню. Тем временем Ник, стоя в дверях, быстро осмотрел гостиную и не увидел в ней ничего необычного. Горело несколько ламп, все вещи, похоже, были на месте, подушки лежали на креслах и диванах. Единственное исключение составлял камин. Дрова в нем почти прогорели, и лишь несколько тлеющих угольков виднелось сквозь решетку. Катарин всегда питала слабость к большому пламени, и оно полыхало в камине постоянно, даже летними вечерами. Но сейчас на дворе стоял ноябрь, и вечерами бывало прохладно, как сегодня. Ник взглянул на часы, показывавшие без двадцати восемь. Куда бы ни ушла Катарин, ее не было дома уже давно, если судить по камину. Если… если только она вообще выходила из дому. Может быть, несчастный случай? Но тогда куда подевалась прислуга? Или они тоже пострадали? Вдруг это ограбление? Тут Ник вспомнил про ее драгоценности. О Боже, грабители вполне могли расправиться со всеми из-за подобной коллекции!

Ник выбежал обратно в холл, не обнаружив там Франчески, помчался, перепрыгивая через три ступеньки, по лестнице наверх. Он быстро обежал верхние комнаты и ворвался в спальню Катарин. Запыхавшийся, с трудом переводя дух, он застыл около двери. В спальне было спокойно и тихо. Все лампы горели ярким светом, постель была не примята, вся мебель стояла ровно, точно на своих местах, демонстрируя маниакальную страсть Катарин к идеальному порядку. Ник еще раз обшарил глазами помещение и только теперь заметил пустые футляры от украшений, лежавшие открытыми на туалетном столике. Он осторожно пересек комнату и взял в руки самый большой из них. Его он раньше у Катарин не видел. Футляр был абсолютно новым, обтягивающая его кожа была девственно чиста. Ник взглянул на внутреннюю поверхность крышки и прочитал тисненную золотом на белом шелке надпись: «Ван Клифф и Арпелс», и чуть ниже, мелкими буковками: «Беверли-Хиллз». Футляров всего было три штуки, разных размеров. Оставалось только выяснить, надела ли Катарин их содержимое на себя, или оно было украдено?

С замирающим от страха сердцем Ник выронил футляр из рук, распахнул ванную комнату и зажег свет. Там тоже не было никаких следов беспорядка. Стиснув зубы, он резко отдернул занавеску и заглянул в ванну. Она была пуста, ее единственным обитателем служила сухая мочалка из луфы.