— Кэт, что ты делаешь там, стоя в темноте? Ты простудишься насмерть. Сейчас же возвращайся в постель, — скомандовал Ник, — немедленно.

— Да, иду, — ответила Катарин, стараясь говорить спокойно, и юркнула под одеяло. Ник привлек ее к себе, крепко обхватив руками и ногами.

— Господи, ты же совершенно замерзла!

Он склонился над ней и, осыпая поцелуями ее лицо, ощутил соленый вкус ее слез на своих губах. Ник нежно провел ладонью по ее лицу, мокрому от слез.

— Почему ты плачешь, моя дорогая?

— О, Никки, я так счастлива. Последние два месяца с тобой стали самыми чудесными, самыми волшебными в моей жизни.

Он нежно и страстно поцеловал ее в губы.

— Это только начало, — пробормотал Ник, зарываясь лицом в ее волосы. — Знаешь, я принял решение, и ты можешь спорить со мной до посинения, но, как только Карлотта приедет через две недели, я все запускаю в ход. Мы состаримся вместе, как муж и жена.

Глубокий вздох вырвался из груди Катарин, и она, потянувшись к Нику, поцеловала его в голову.

— Ты знаешь, Никки, все это как сон для меня, как неосуществимая мечта.

— Не смей так говорить! Разве мечты не сбываются иногда? В тайне от меня, где-то в самом укромном уголке моей души всегда теплилась надежда на то, что ты когда-нибудь вернешься ко мне, моя любимая Кэти. И вот ты вернулась!

— Это невозможно, Никки. Карлотта…

— Тс-с-с… — Он приложил палец к губам Катарин. — Послушай меня. С Карлоттой не возникнет никаких проблем. Начиная с января, она проводит больше времени в Венесуэле, чем в Нью-Йорке. У меня такое ощущение, что она там себе нашла кого-то. Я больше ее не интересую.

— Возможно. Но есть еще маленький Виктор. Она не оставит его тебе, если ты расстанешься с ней. Даже если у нее кто-нибудь есть, она заберет ребенка с собой, особенно если соберется поселиться в Венесуэле. Там ее семья.

— Твои предположения не лишены смысла, но я уже переговорил со своими адвокатами. Ей будет совсем непросто удрать, забрав с собой маленького. Будет составлено специальное соглашение о совместной опеке над ним и подписаны все необходимые бумаги.

— Не уверена, что это сработает. Ты затеваешь опасную игру.

— Оставь это мне, Кэт, и не пытайся решать за меня. Как только я разделаюсь с Карлоттой и адвокатами, мы сможем пожениться. Когда мы поженимся, любимая?

— Я не знаю, — тихо ответила Катарин.

— Ты не хочешь выходить за меня? — с легкой тревогой спросил Ник.

— Не смеши меня, Никки. Как можно задавать такие глупые вопросы? Но я беспокоюсь за тебя, боюсь стать тебе обузой. Я должна быть полностью уверенной в своем душевном здоровье…

— Ты более чем здорова, — перебил ее Ник, — мы уже больше восьми недель не расстаемся с тобой ни днем, ни ночью. Неужели за это время я не успел изучить состояние твоего рассудка? Ты — рационалистична, уравновешенна, спокойна.

— Дай Бог, чтобы ты был прав, — пробормотала Катарин, теснее прижимаясь к нему, и притворно зевнула, боясь продолжения этого разговора. Ник перекатился на спину и взглянул на часы.

— М-да, уже одиннадцать. Мы собираемся сегодня спать?

— Ты остаешься? — удивилась Катарин. — А как же няня…

— Я предупредил ее, что сегодня не вернусь домой, сказал, что у меня назначена встреча в другом городе, в Филадельфии. Я не играю в прятки, как ты знаешь, — сказал Ник и выключил свет.

— Я счастлива, что ты остаешься, дорогой, я всегда этому рада.

Он поцеловал ее.

— Спи спокойно, я люблю тебя.

— И я тоже, дорогой.

* * *

На следующее утро Николас Латимер поднялся в приподнятом настроении. Катарин веселым смехом отвечала на его шутки и забавные выходки, думая про себя, что давно не видела его таким счастливым, веселым и оживленным. Когда он наконец умылся, побрился и оделся, они не спеша позавтракали вдвоем. Ник просматривал «Нью-Йорк таймс», а Катарин, прихлебывая чай, с обожанием смотрела на него. Но в пятнадцать минут одиннадцатого она твердо ему заявила:

— Теперь, дорогой, я вынуждена прогнать тебя на улицу. Сегодня у меня масса дел, а еще мне надо пройтись по магазинам. Я уже опаздываю.

— У меня самого назначено несколько встреч.

Ник допил кофе и взял недокуренную сигарету, дымившуюся в пепельнице.

— Где ты хочешь поужинать сегодня?

— Ник, ты забыл? Я сегодня ужинаю с Ванессой.

— Да, боюсь, что я запамятовал, — постарался скрыть свое разочарование Ник, зная, как много значит для нее дочь. — Но все же, почему бы мне не забежать к тебе днем, например, в половине шестого? Выпьем вместе чая, — усмехнулся он. — Ты будешь пить чай, а я — любоваться тобой.

— Чудесно, дорогой.

Она проводила его до двери, крепко обняла и поцеловала в щеку. Оставшись одна, Катарин окунулась в свой повседневный водоворот дел. Перед тем как принять ванну и переодеться на выход, она сделала несколько телефонных звонков. Около полудня она вызвала такси и поехала к «Тиффани», забрала там заказанные ранее подарки и вернулась в «Карлайл». Съев легкий ленч в номере, она позвонила Майклу Лазарусу, чтобы подтвердить свое намерение поужинать сегодня с Ванессой, и взяла в руки один из романов Ника, который сейчас перечитывала. Но внезапно множество разнообразных мыслей навалилось на нее, и остаток дня Катарин провела в грустных раздумьях. Наконец часа в четыре она переоделась в голубое шелковое платье, поправила макияж и прическу, после чего позвонила в бюро обслуживания и попросила принести лед. Застегивая нитку жемчуга на шее, она услыхала стук Ника в дверь и пошла его встретить.

Войдя в номер, Ник подхватил ее на руки, крутанул вокруг себя и поставил на пол, не разжимая рук.

— Я побывал у адвокатов, Кэт! Они считают, что я прав и мне удастся добиться непробиваемого юридического соглашения, которое сохранит мне ребенка. — Он слегка отстранил ее от себя. — Как тебе нравятся такие пироги?

Катарин молча улыбнулась и прошла к бару, где налила в стаканы водку, добавила лед и, вручая один из них Нику, сказала:

— Прошу, дорогой, проходи и садись.

Ник взял стакан из ее рук и прошел за ней следом.

— У тебя очень серьезный вид, — нахмурился он. — В чем дело?

Он остановился посреди комнаты, не сводя с нее глаз.

— Ты не хочешь присесть? Мне надо с тобой поговорить.

Ник рассмеялся немного нервно.

— Что случилось, Катанка? Давай выкладывай.

— Я не могу выйти за тебя замуж, Никки.

— Не разыгрывай меня, дорогая, я сейчас мало расположен к шуткам. Если когда-либо в жизни я и бывал серьезен, так это сейчас, когда хочу жениться на тебе. Теперь…

Катарин предупреждающе подняла руку.

— Я тоже не шучу. Повторяю, я не могу выйти за тебя, Никки.

Он, щурясь от слепящего его глаза солнца, уставился на нее.

— Но почему? Из-за моего сына? Но, послушай, я уже сказал тебе, что все будет улажено в считанные дни.

— В ту минуту, как ты скажешь Карлотте, что расстанешься с ней или просто бросишь ее, она увезет мальчика в Венесуэлу, и тебе будет чертовски сложно вызволить его. Я не могу позволить тебе, Никки, рисковать подобным образом. — Она покачала головой. — Мне лучше, чем кому-либо, известно, что это значит — быть разлученной с собственным ребенком. Я уже проходила через такое испытание, если помнишь.

— Это совсем другой случай! — воскликнул Ник, с хмурым видом расхаживая по комнате.

— Я не готова к подобному риску. За последние девять лет на мою долю выпало слишком многое, чтобы своими собственными руками создавать новые проблемы, мой дорогой.

— Я хочу на тебе жениться и добьюсь этого. Ради Бога, не упрямься, Кэт. Я твердо намерен использовать выпавший мне шанс и не могу потерять тебя из-за Карлотты или даже из-за собственного сына. Я безмерно люблю его, но мне нужна ты.

— Позволь задать тебе гипотетический вопрос, Никки. Допустим, я соглашусь, а Карлотта заберет у тебя сына и больше никогда не позволит встречаться с ним. Что будет тогда?

— Мое сердце будет разбито, но этого не будет никогда. В любом случае я не намерен рассматривать гипотетические ситуации.

Катарин отпила глоток водки и, внутренне собравшись, твердо заявила:

— Мне нечего тебе предложить, Никки, поскольку я не желаю разрушать твоих отношений с твоим ребенком.

— Нечего предложить! Это просто смешно. Мы любим друг друга, мы всегда подходили один другому, а тем более теперь, когда ты совсем здорова.

— Я вовсе не здорова, Никки, и в этом все дело.

— Но, Кэт, это неправда! Твое поведение говорит само за себя.

— На самом деле у меня не осталось времени, которое я могла бы провести с тобой.

Ник уловил странную интонацию в ее голосе и удивленно посмотрел на Катарин.

— Ты говоришь, что у тебя нет времени. Я не совсем понимаю…

— Я умираю, Никки.

Потрясенный ее словами до глубины души, Ник впился руками в спинку стула и стоял, безмолвно открывая и закрывая рот, не в силах вымолвить ни слова, чувствуя, как все его мужество, капля за каплей, оставляет его.

— Мне осталось жить совсем недолго, — проговорила Катарин. — Вот что я имела в виду, говоря, что у меня нет времени. Шесть-семь месяцев, в лучшем случае.

Нику показалось, что он сию минуту потеряет сознание. Он рухнул на диван, не сводя испуганных глаз с Катарин.

— Кэт, Кэт! — прошептал он. — Этого не может быть. Скажи, что это неправда.

— Увы, дорогой, к сожалению, это правда.

— К-к-к сожалению? — запинаясь, повторил Ник, и слезы брызнули у него из глаз. Он обреченно уронил голову. — Нет! — вскричал он. — Нет! Я не хочу этому верить.

— Тише, дорогой, не кричи так.

Она опустилась на колени у его ног и, опершись локтями в его колени, заглянула в лицо Нику.

— Я не хотела посвящать в это тебя, Никки. Когда я вернулась, у меня было единственное желание — попросить у всех вас прощения, чтобы я могла потом спокойно умереть. Я не могла предположить, что мы снова полюбим друг друга. Эстел рассказывала мне, что ты живешь с Карлоттой, я была уверена, что все между нами в прошлом, зная тем более, что у тебя есть сын.

У Ника так дрожали руки, что водка выплескивалась у него из стакана, заливая все вокруг. Катарин забрала у него стакан, поставила на столик и взяла обе его руки в свои.

— Боюсь, что я вынуждена снова просить у тебя прощения за ту боль, что опять причиняю тебе.

— О, Кэт, родная моя Кэт! Я так люблю тебя…

Голос его прервался, слезы хлынули из глаз и ручьями потекли по щекам. Он обвил ее руками и в отчаянии прижал к себе.

— Ты не можешь умереть! Нет, только не ты! Я не позволю тебе умереть!

Катарин долго, не шевелясь, оставалась в его объятиях, пока рыдания его не стихли и он немного не успокоился. Тогда она встала, взяла салфетку и вытерла его мокрое от слез лицо и руки. Потом она дала ему выпить, прикурила две сигареты, сунула одну из них Нику в губы и опустилась рядом с ним на диван. Ему потребовалось немало времени, чтобы слегка прийти в себя. Ник сделал большой глоток водки, выкурил сигарету, неотрывно глядя на Катарин.

— Так что же с тобой такое, Кэт? — наконец осмелился спросить он тихо и нерешительно.

Она откашлялась и таким же тихим голосом ответила:

— У меня так называемая узелковая меланома. Это — одна из разновидностей злокачественных опухолей, но умирают от нее намного быстрее.

— Я не совсем понял, что это такое. Это — рак?

— Да. Меланому обнаруживают на коже. На первых порах она выглядит, как небольшая родинка или родимое пятнышко.

— Но ведь ее можно удалить или вылечить? — спросил Ник, и его сердце сжалось от ужаса.

— Да, ее можно удалить, но это отнюдь не означает, что человек после этого выздоравливает. Видишь ли, у меня меланома четвертой степени. Это означает, что она проросла в глубь кожи больше, чем на три миллиметра. Когда меланома достигает таких размеров, кровь разносит ее клетки по всему организму, например в легкие или печень, где начинают быстро разрастаться, образуя так называемые рассеянные метастазы. Для этого по-латыни есть специальный термин. Так вот, со мной произошло именно это — моя меланома начала расползаться.

Ник крепко зажмурился и сцепил руки, неспособный вымолвить ни слова. Секунду спустя он открыл глаза, взглянул на любимое лицо, и слезы снова потекли из его глаз. Он закашлялся, тряся головой.

Катарин коснулась его руки.

— Можно мне договорить? Хорошо зная тебя, я могу предположить, что ты хочешь все знать досконально.

Горло Ника перехватил спазм, и он только молча кивнул.