Эмма Гарсия - Google для разбитых сердец

– И ты готов облачиться в этот дурацкий костюм и отправиться со мной на эту идиотскую свадьбу?

– Да, я готов облачиться в этот дурацкий костюм и отправиться с тобой на эту идиотскую свадьбу, – с поистине ангельским долготерпением отвечает Макс.

– Хорошо, я позвоню Джейн и спрошу, согласна ли она тебя видеть.

– О, Джейн меня обожает! А она с кем придет?

– Это ее собственная свадьба! – говорю я и добавляю, озабоченно нахмурившись: – Похоже, у тебя провалы в памяти. До субботы ты не забудешь, куда собрался идти?

– Не забуду.

– На свадьбе ты все время будешь рядом со мной, понял? Не вздумай бросать меня в одиночестве и увиваться за подружками невесты! А если подойдет Роб, ты моментально исчезнешь.

– Так точно, – рапортует Макс и отдает мне честь.

– Спасибо, Макс. – Я глажу его по коленке. – Ты настоящий друг.

– Всегда рад услужить, – отвечает Макс, и его физиономия расплывается в глупейшей улыбке.

Я допиваю вино и опускаю стакан на стол. Макс по-прежнему улыбается, уставившись в пространство.

– Что это ты? – спрашиваю я.

– Ничего.

Он упорно смотрит в пространство. Несколько мгновений мы молчим.

– Пожалуй, мне пора вернуться на работу, – говорю я и целую его колючую щеку. – Спасибо, что пришел.

– С нетерпением жду субботы, – отвечает Макс.

Я выхожу на залитую солнечным светом улицу.

На работу я вернулась, немного воспрянув духом. Может, помогло белое вино, а может, предложение Макса. Что ни говори, приятно сознавать, что не придется идти на свадьбу в одиночестве. Одной проблемой меньше. Похоже, мои шансы растут.

Первое, что я вижу, войдя в офис, – платье, которое висит на плечиках за спиной Кристи. Бело-розовое платье с пышнейшей юбкой из перьев. Кристи отрывает глаза от экрана компьютера. Разумеется, она опять тусовалась в Сети, а о работе и думать забыла.

– Жаль, что вы разминулись с Найджелом, – говорит она.

Я не смотрю на нее. Я смотрю только на платье.

– Это его модель?

Подхожу ближе, чтобы слегка коснуться белоснежной пены из перьев. Корсаж платья сшит из бледно-розового шелка.

– А чья же еще? Здорово придумано, верно? Найджел был очень рад одолжить платье тебе. Правда, он сказал, если ты его запачкаешь или что-то в этом роде, тебе придется его купить.

Я прикладываю платье к себе, не снимая с плечиков. Никогда не видела такой красоты! Трудно поверить, что я держу в руках дизайнерский шедевр. Все, до самых мелких деталей, сделано на высочайшем уровне. Вдоль спинки идут крошечные пуговички, обтянутые атласом. Корсаж держится на тоненьких атласных бретельках. Мне хочется визжать от восторга, но я ограничиваюсь коротким потрясенным вздохом.

– А сколько оно стоит?

– Тысячу.

– Тысячу… фунтов?

Кристи кивает.

– Понятно. Хорошо.

Ничего, я буду очень, очень аккуратна. В конце концов, я собираюсь на свадьбу, а не в пейнтбольный клуб.

– Ты сама видишь, платье – просто супер, – говорит Кристи. – Вот, посмотри.

Она выходит на сайт Найджела и выбирает фильм, снятый во время одного из его модных показов. Манекенщица расхаживает по подиуму в моем платье, ловко балансируя на головокружительно высоких каблуках. Перья красиво покачиваются. Девушка выглядит гордой и невозмутимой. Ей явно нет нужды из кожи вон лезть, чтобы казаться сексуальной.

– На этой свадьбе ты будешь самой крутой, – заявляет Кристи. – У всех просто челюсти отвиснут от зависти.

Она поворачивается на вращающемся стуле и смотрит на меня. Я по-прежнему прижимаю к себе платье.

– Как ты думаешь, это мой размер?

– Нечего думать, возьми домой и примерь.

Я возвращаю платье на вешалку, мысленно представляя, какой сокрушительный эффект оно произведет на свадьбе Джейн. Как жалко будет потом с ним расставаться!

– Платье и в самом деле супер, – признаю я.

– Ты убьешь своего бывшего наповал, – предрекает Кристи.

Дома, после трех стаканчиков пино, я в роскошном платье репетирую перед зеркалом встречу с Робом:

– Привет. О, привет. Красивое платье. Да, его сшил для меня знакомый дизайнер.

Я включаю айпод и танцую под песню Паломы Фейт «He left me for another lade-e-ehe-e-e». Перья окружают меня, точно облако, и я чувствую себя богиней. Корсаж… скажем так, немного тесен, но, думаю, это даже к лучшему. Грудь в нем выглядит эффектнее. У меня есть одни-единственные туфли на высоком каблуке, и они из черной замши. Но думаю, они вполне подойдут. По принципу контраста. Я подхожу к зеркалу ближе. Надо купить другой карандаш для глаз, этот слишком жирный, делает меня немного вульгарной.

– Привет, Роб. Как поживаешь? Я? Прекрасно… позвони мне.

Отхожу от зеркала на несколько шагов, взбиваю волосы и приближаюсь вновь.

Да, вот уж платье так платье. Всем платьям платье. Достойное того, чтобы войти в легенды. Я буду рассказывать о нем нашим детям.

День за окнами догорает, в комнате становится темно, но белоснежные перья испускают в сумраке волшебное сияние. Теперь в айподе поют «Boyzone». Это одна из любимых песен Роба. Однажды мы занимались под нее любовью. Я начинаю тихонько подпевать:

– «Это лучшее, что можно сказать, когда сказать нечего».

Из зеркала на меня смотрят сияющие глаза. На щеке блестит одна-единственная слеза.

– Не могу поверить, что я его потеряла, – шепчу я.

Делаю глоток вина, и мозг мой, подобно стреле, пронзает простая мысль: «Все потерянное можно найти». Искра надежды разгорается ярче. В субботу я его увижу, и это главное. Мы будем рядом целый день. Даже если он приведет какую-то девицу, у нас будет возможность поговорить. Еще ничего не потеряно. Искра надежды превращается в небольшой костерок. Я смотрю на себя в зеркало и представляю, какое впечатление произведу на Роба. Наверняка у него отвиснет челюсть. Сначала он будет вытягивать шею, чтобы рассмотреть меня получше, потом, не обращая внимания на протесты своей спутницы, вырвет свою руку из ее руки и устремится ко мне. Я хватаюсь за эту мысль, как утопающий за обломок корабля. Все будет в точности так, как я задумала. Скорей бы настала суббота. Великий день, когда мой мужчина вернется ко мне.

..................

Согласно рекомендациям журнала «Вог», женщинам, мечтающим улучшить свою внешность, не прибегая к таким решительным средствам, как пластическая хирургия, следует осуществить следующий комплекс мер: похудеть, отбелить зубы, посетить солярий, побывать у косметолога, купить невероятно дорогой дизайнерский наряд и сделать прическу. Для того чтобы похудеть и отбелить зубы, времени уже не осталось. К косметологу и в солярий идти тоже некогда. Крем с эффектом загара я отметаю, потому что его следы могут остаться на платье. Невероятно дорогой дизайнерский наряд у меня уже есть. Осталась прическа.

Сегодня четверг, четыре тридцать дня. Я ухожу с работы пораньше, потому что записана в «Дэвид Хэдли». Никогда прежде я там не бывала, знаю только, что этот салон считается лучшим в Лондоне. Глянцевые журналы, которыми зачитывается Кристи, в один голос утверждают, что все без исключения фотомодели причесываются у Дэвида Хэдли. К тому же он выпускает какие-то особенные щетки для волос. Записаться в его салон – настоящее везение. Все мастера оказались заняты, и мне пришлось пуститься в долгие объяснения насчет свадьбы, Роба и его новой подружки. Они прониклись сочувствием и нашли для меня какое-то «окно». Завтра, во время перерыва на ланч, я иду в Селфридж – делать восковую депиляцию ног и зоны бикини. Брови обещали привести в порядок бесплатно.

Пока все идет по плану. Я выскальзываю из офиса, никем не замеченная. Вопрос: почему, когда хочешь улизнуть с работы пораньше, лифт приходится ждать целую вечность? Ответ: потому что лифт занят. Он везет мою начальницу Злюку и ее собственную начальницу, особу, которую мы между собой ласково называем Образина. Двери открываются, и обе бизнес-леди предстают передо мной во всей красе.

– Добрый день, Вив, – говорит Образина.

– Мне надо кое-что взять в типографии, – тараторю я вместо приветствия.

– Успехов, – отвечает она.

Я успевают заметить, как Злюка удивленно округляет глаза.

Губы мои искривляет нервная ухмылка, но двери лифта закрываются прежде, чем начальство успевает ее разглядеть. Лифт несет меня вниз, но мне кажется, я возношусь на небеса, в рай, где дивные прически делают всех женщин прекрасными.

Салон выдержан в стиле техно – повсюду сталь и пластмасса. Старинные зеркала в резных рамах и плюшевые кресла несколько нарушают общий замысел, а может, наоборот, придают ему изюминку. Девушка на рецепции, с тощими как спички ногами, обтянутыми ярко-зелеными леггинсами, указывает на бархатный диван и просит подождать, когда освободится мой стилист, Мэнди. Она предлагает что-нибудь выпить и протягивает меню. Пытаясь унять нервическую дрожь, я листаю роскошные портфолио. Интересно, хватит мне куража сделать себе короткую стрижку, как у этой яркой блондинки? Такое безупречное лицо мне тоже не помешало бы. Оставлять челку или нет, вот в чем вопрос. И как насчет «перьев» на макушке?

– Привет. Вы Вив?

Передо мной стоит круглолицая толстушка с крашеными волосами, корни которых успели отрасти. Она протягивает мне парикмахерский пеньюар. Надеюсь, это не Мэнди. Этой девице самой нужен стилист.

– А я Мэнди. Сейчас мы вами займемся.

– Отлично, – лепечу я, напяливаю пеньюар и послушно иду вслед за Мэнди к креслу.

Усадив меня, она принимается играть моими волосами, зачесывая их то вперед, то наверх, то позволяя им свободно рассыпаться.

– Ну, что будем делать? – спрашивает она.

Честно говоря, я ненавижу, когда парикмахеры задают этот вопрос. Им лучше знать, что со мной делать. Настоящий стилист сразу должен смекнуть, какая стрижка мне пойдет, и сказать что-нибудь вроде: «Пожалуй, тут нужен мягкий каскад с длинным затылком». Или лучше что-то другое, потому что эту фразу я обычно произношу сама. Пытаюсь произнести ее и сейчас, но Мэнди внезапно зачесывает все мои волосы вперед и заставляет меня пригнуть голову к груди. Это самый лучший салон в Лондоне, напоминаю я себе.

– У вас так много волос! – недовольно восклицает Мэнди.

Я пытаюсь поднять голову.

– Просто кошмарно много.

Она наклоняет мою голову в одну сторону, потом в другую.

– Волосы очень густые.

Я начинаю испытывать чувство вины. Ощущение такое, что в этом салоне существует лимит густоты, который я превысила.

– Что вы мне посоветуете? – наконец удается сказать мне.

– Вы хотите сохранить эту длину? – спрашивает Мэнди.

Я киваю. Мэнди задумчиво водит языком по зубам.

– Посмотрите, виски у вас слишком тяжелые, – заявляет она, указывая на мою голову. – Поэтому и лежат плохо. Никакого движения. Все совершенно плоско.

– Да-да, – послушно соглашаюсь я.

Кто бы мог подумать, что волосы должны пребывать в движении.

– Прежде всего, ваши волосы нужно как следует проредить на висках и на макушке, – изрекает Мэнди. – Длину мы сохраним, но форму изменим радикально. И еще я очень советую вам мелирование.

Теперь, когда выяснилось, что с моими волосами можно хоть что-то сделать, я испытываю огромное облегчение и с готовностью соглашаюсь на все. Но когда Мэнди отходит, чтобы смешать краску, меня охватывает приступ уныния. Наверняка у новой подружки Роба волосы не такие проблемные. Уж конечно, они мягкие, как шелк, послушные и пахнут лесными ягодами. И в кого только у меня такая густая грива? Папашу своего я никогда не видела, но, скорее всего, это его вина. Пока я горько жалею, что маме взбрело в голову связаться с таким косматым медведем, приходит эсэмэска от Люси.