— Тебе лучше, — сказал он мне, — ты хорошо спала всю ночь. Действие газа прошло, но день или два еще понадобится покой.

— Нам нужно многое сказать друг другу.

— У нас впереди бездна времени.

— Скажи мне только одно: ты действительно любишь меня?

— Это правда, поверь мне.

— И все же ты собираешься поехать в Англию с Изой Бэннок.

— Если я поеду в Англию, ты будешь со мной.

— Почему же ты притворялся?..

— Я хотел подразнить тебя, вызвать хоть какое-нибудь чувство ко мне.

— Казалось, ты сильно увлечен ею.

— С тех пор, как я женился, я был увлечен только одной женщиной. А все остальное было притворством, чтобы разрушить стену безразличия.

— Но ты подарил ей чудесный опал.

— Как ты думаешь, почему я это сделал?

— Она хотела его получить, а ты был так пленен ею, что хотел угодить ей, чего бы это ни стоило. Тебе нравилось демонстрировать ее власть над тобой: как только она выражала желание, ты сразу же исполнял его.

— Нет, это не так. Я отдал ей этот опал, потому что знал, что тебе это будет очень неприятно. Я думал, что этот шаг покажет тебе, как глупо мы ведем себя, и, может быть, вызовет какое-то чувство в тебе. Я надеялся, что это будет первым шагом к здравому смыслу.

— Довольно дорогой шаг.

— Все, что могло бы соединить нас, не было бы слишком дорого, — он наклонился ко мне и пылко целовал. — Вот что я имею в виду под здравым смыслом.

— Ты изменился… изменился за одну ночь. Потому что я спустилась в шахту…

— Когда я понял, что чуть не потерял тебя, я решил, что все объясню и заставлю понять.

— Почему мы не могли поговорить раньше?

— Мы только и делали, что говорили. Я уже начинал думать, что мы слишком увлеклись словесными перепалками. Сколько раз мне хотелось все это прекратить и стать обыкновенным мужчиной.

— Кто ты и есть на самом деле?

— Узнаешь, — ответил он. — Но сейчас, после того, что ты пережила, на первом плане твое здоровье. Тебе кажется, что все прошло, но потрясение слишком велико. Я хочу, чтобы ты оставалась дома и отдыхала весь день.

— Куда ты идешь?

— Искать Джереми Диксона. Я хочу прояснить значение этого письма.

— Лилиан сказала, что это не его почерк.

— Лилиан пытается защитить его. Он где-то поблизости. Я пошлю людей на его поиски. Я ждал, когда ты проснешься, чтобы сказать тебе, куда пойду.

— Я не верю, что это Джереми Диксон.

— Трудно поверить, что люди способны на такие поступки.

— Ты на самом деле считаешь, что это он послал мне письмо? Зачем ему моя смерть? Это не имеет смысла.

— Вот это мы и должны выяснить. Я пошлю людей по всем направлениям. А теперь я ухожу и беру с собой Джимсона.

— Ты думаешь, он имеет какое-нибудь отношение к кошельку?

— К какому кошельку?

— К кошельку Эзры. Я нашла его в саду… зарытым в земле.

— Не может быть.

— Это так, но позднее кто-то взял его из моей комнаты.

Он был поражен. Мне даже показалось, он решил, что я еще не совсем пришла в себя. Он сказал:

— Мы поговорим об этом позже. Я просто хотел убедиться, прежде чем уйти, что ты в порядке. — Глаза его блестели. — Не могу забыть, что ты могла умереть в шахте… уверенная, что я хотел убить тебя.

— Теперь все это позади, — ответила я, — теперь я помню только то, что ты рисковал своей жизнью и спас меня.

Он усмехнулся.

— Я вынужден был сделать это просто из эгоизма. Для чего мне нужна шахта без тебя?

Я чувствовала себя на седьмом небе. Джосс заторопился.

— Я оставляю тебя на попечение миссис Лод и вернусь до захода солнца.

Он заключил меня в объятия и не хотел выпускать, а мне не хотелось отпускать его. Он сказал:

— Если бы Бен смотрел на нас снизу… или сверху… где бы он ни находился, он был бы доволен собой. Я считаю, что он смеялся бы и грозил нам пальцем: «А что я говорил?»

Он снова и снова целовал меня.

— До вечера.

Глава 14

Зеленый луч

Я неторопливо поднялась, умылась и оделась. Я еще чувствовала слабость. Миссис Лод вошла в комнату узнать, как я себя чувствую.

— Неплохо, — ответила я, — но еще не прошла вялость.

— Этого следовало ожидать после случившегося. Что бы вы хотели поесть?

— Я подожду до вечера.

— Приходите ко мне в комнату и выпьем по чашке чая.

— С удовольствием, — ответила я.

— Я пока поставлю чайник.

Через пять минут я постучала в ее дверь.

— Пожалуйста, входите. Вы выглядите гораздо лучше. Чай готов. Я уже разлила его.

— Какая уютная комната! — сказала я.

— Мне тоже так кажется. Бывало, мистер Хенникер приходил сюда на чашку чая.

Я села в кресло, которое она придвинула к столу. Ее рабочая коробка была открыта, и какое-то шитье лежало на столе.

— О миссис Мэдден, какой опасности вы подвергались! Сначала вы чуть не упали с лестницы, а потом попали в эту шахту. Как будто вас преследует несчастье. Люди скажут, что вы спрятали Зеленый луч и из-за этого все ваши беды.

Я медленно пила освежающий теплый чай.

— Люди могут говорить что угодно.

— Безусловно, они будут говорить об этом. Но ведь вас на самом деле преследуют несчастья, не так ли? Сначала одно, затем другое. Хотелось бы знать, чего добивался этот Джереми Диксон? Как чай?

— Благодарю вас, прекрасный.

— Выпейте еще чашку. Я всегда говорю, что нет ничего лучше хорошей чашки чая.

— Спасибо, миссис Лод.

— Вы не ощущаете сонливости?

— Я чувствую себя… как-то необычно.

— Я так и думала. В доме очень тихо, правда? Знаете, мы ведь здесь совсем одни. Все отправились на эту дикую, глупую охоту. Все, за исключением двух девушек, которых я послала в город за покупками. Они подружились с шахтерами, и я думаю… — она засмеялась, — они не будут торопиться.

Я увидела, что она пристально вглядывается в меня и в глазах ее странный блеск.

— Прежде чем вы уйдете, я хочу вам кое-что показать.

— Показать мне что-то… пока я не уйду… куда?

— Это моя рабочая коробка. Здесь есть потайное отделение. Вы помните ту ночь… охоту за сокровищем? Этот Эзра… он знал. Я видела по его глазам, как что-то притягивало его к моей коробке.

Я попыталась встать, но не смогла. Мне казалось, что ноги не слушаются меня.

— Еще не время уходить. Вы увидите это. Оно находится у меня с тех пор, как он уехал. Я нашла его, когда мистер Хенникер был далеко отсюда. Я всегда очень тщательно протираю все замки и задвижки. Не всегда можно доверять слугам. Я многое делаю сама. И мне всегда нравилась эта картина, мистеру Хенникеру тоже. Он говорил, что она напоминает ему Джосса. Он часто смотрел на нее и смеялся. Меня осенила мысль, что в этой картине есть что-то особенное. Вот почему я так внимательно осмотрела ее и нашла пружинку. А потом… я увидела. Вот как это случилось.

Она наклонилась вперед, положив руки на стол.

— Там было нечто такое… живое… живой бог. Вы помните лампу Алладдина? Это напоминает ее. Джин находится в ней и выполняет ваши желания.

Я сказала:

— Вы говорите о Зеленом луче, миссис Лод?

— Да. Именно об этом я и говорю.

— Вы хотите сказать, что все это время опал был у вас?

Она начала смеяться. С ней произошла невероятная перемена. Как будто она изображала кого-то, надев маску, а теперь настало время ее снять. И эта новая женщина была мне совершенно незнакома. Не удивительно, что они напоминали мне хор из греческой трагедии, — она и ее семья. Она уже больше не была той робкой экономкой, благодарной за то, что, став любовницей хозяина дома, обрела приют для себя и своих детей. Она была другой. Но возможно, тихая экономка была истинной миссис Лод, а сейчас этими безумными глазами на меня смотрело другое существо. Она была одержима.

Она повторила:

— Вы увидите его прежде, чем уйдете. Я хочу, чтобы вы увидели его. Я никогда не забуду той минуты, когда я нашла его в картине, когда он раскрылся передо мной во всем своем блеске и могуществе. «Я твой, — сказал он мне. — Возьми меня. Я буду жить для тебя. Все, что ты пожелаешь, будет твоим». Я принесла его в свою комнату и смотрела на него. Но сначала я не собиралась присваивать его. Просто, просыпаясь ночью, я вспоминала о нем, вставала с постели и любовалась. Но затем я почувствовала, что могу получить все что угодно, потому что Зеленый луч даст мне это.

— Покажите мне его, миссис Лод, — тихо сказала я.

Она придвинула к себе рабочий ящик и пошарила там. Я никогда не видела, как скупой пересчитывает свое золото, но я могла представить его таким, какой в эту минуту была миссис Лод. Лицо ее снова изменилось: губы тряслись, глаза горели. Я подумала: она сумасшедшая. Зеленый луч свел ее с ума. Она вынула кусок ткани. Пальцы ее дрожали, когда она разворачивала ее. Затем она взяла что-то в ладони и стала напевать над ним, как мать над ребенком. Она протянула руки ко мне и показала самый чудесный в мире опал во всем его сказочном блеске; камень, определивший мою судьбу; самую ужасную и прекрасную драгоценность, которую я когда-либо видела или увижу еще в своей жизни.

Невозможно словами передать красоту этого камня. Я могу только сказать, что он оказался большим… крупнее, чем я ожидала. Даже со своим небольшим опытом я поняла, что он совершенен: темно-синий, как море в тропиках, и нежно-голубой, как безоблачное небо. В нем были красные блики солнечных лучей над морем. Но не это было его главным очарованием. Это был предвестник жизни. В нем самом была жизнь, он все время менялся. Голова у меня кружилась, я была как в тумане. И глядя на Зеленый луч, я почувствовала, что могу утонуть в этом глубоком, глубоком синем море. Да, он обладал властью, этот камень. От него исходили какие-то токи, и я не могла сдержать свой порыв. Я хотела взять его.

— О нет, нет, — сказала она. — Вы думаете, что сможете отобрать его у меня, не так ли? Считаете, что наконец-то нашли его. Я вот что скажу вам, миссис Мэдден, я только показала его вам. Я решила, что вам нужно увидеть его прежде, чем вы умрете.

— Прежде… умру?..

— Вы ведь чувствуете сонливость? Это не больно. Вы ничего не узнаете. Я кое-что положила вам в чай. Это будет крепкий, спокойный сон, вот и все… Посмотрите на мои руки. Они сильные, а у вас тонкая шейка. Я часто смотрела на нее. Это будет легко. Я знаю, где нужно нажать. Но я подожду, когда вы заснете. Я не люблю причинять боль… поэтому так будет лучше. Вы ничего не почувствуете.

Волосы зашевелились у меня на голове от ее тихого голоса. Ведь только тогда, когда она заговорила о Зеленом луче, я поняла, в каком она состоянии. Я была одна в доме с сумасшедшей. Я не воспринимала серьезно ее слова, пока не увидела пропавший опал. Тогда мне стало ясно, что она сошла с ума. Она подсыпала снотворное в мой чай, и оно уже начало действовать. Я хотела постучать по полу, но мои ноги казались свинцовыми. Я продолжала лихорадочно думать: одна в доме… все ушли… одна наедине с сумасшедшей.

Она смотрела на свои руки… руки, которые задушат меня… но только когда я засну; значит, я не должна спать. Нужно найти способ, как перехитрить ее. Я сказала:

— Вы хорошо играете на клавикордах, миссис Лод.

Было жутко наблюдать, как она мгновенно превратилась из злобной убийцы в кроткую экономку.

— О да. Я, бывало, играла для мистера Хенникера. Он рассказал мне о той Джессике, вашей матери. Мне это было неприятно, потому что мне самой нравился мистер Хенникер. Он воображал, что она вернулась к нему и играет. Я играла ему, а он говорил, что эти звуки напоминают ему ее.

— А почему вы играли для меня?

— Вы начали подсматривать за мной, как только приехали. Я знала, что вы ищете Зеленый луч. Но этот необыкновенный опал обладает чудотворной силой, он подавал мне различные идеи. Я видела, как вы и мистер Мэдден сняли со стены картину «Гордость павлина». Я не хотела, чтобы Лилиан вышла замуж за Джереми Диксона. Я хотела для нее мистера Мэддена. Это было моей прихотью. Я догадывалась, что мистер Хенникер оставит ему Зеленый луч, тогда частично он будет принадлежать и ей. Но нет, нет, опал только мой. Дело не в Лилиан… Вы приехали, и мне нужно было избавиться от вас. Я даже не хотела, чтобы опал попал к Лилиан. Он был моим и только моим.

— Зеленый луч давал вам советы?

Она кивнула.

— Первый раз это произошло, когда Том Полинг заехал к нам в дом, а я пошла в конюшню и кое-что испортила в колесах повозки. Затем произошел несчастный случай, и Джимсон получил его место и хорошо проявил себя. Видите, Зеленый луч не только подает идеи, но и подсказывает, как их воплотить в жизнь.