Именно из-за этой войны мы с мамой оказались в Древеснах. Нет, я ею не интересуюсь.

Но Ревокарт ждал ответа. Как всегда, он был насмешлив и самоуверен, как будто знал все мои секреты.

– Я… если позволите, мне нужно идти.

И, не дождавшись ответа, устремилась к выходу.

А вечером меня ждал сюрприз: к нам домой пришла посылка с книгой, которую я не купила. А в придачу – ещё одна, с репродукциями известных картин. Когда я увидела вторую книгу, то чуть не упала со стула: она стоила, как маленькая швейная фабрика.

Осложнялось всё тем, что подарок не удалось скрыть от родителей. Мафодий, увидев посылку, удивлённо приподнял бровь, а мама заулыбалась, наверное, представляя, как было бы здорово породниться с самими Ревокартами. У неё был другой менталитет, ведь мама происходила из известной состоятельной семьи, и даже спустя много лет она не примирилась с фактом, что для таких, как Ревокарт, её дочь – пустое место.

Я же была смущена вниманием взрослого влиятельного мужчины. Не нравится он мне, уверяла я себя. Взгляд у него был холодный, а поступки слишком властные. Я видела, как он себя ведёт с местными жителями. Казалось, он делает одолжение обитателям, просто находясь в городе, хоть мы его сюда не звали – сам приехал.

Я корила себя за первое впечатление, которое он на меня произвёл, и со временем пришла к выводу, что мне стоит избегать Таира Ревокарта.

Но до поры до времени я даже не верила, что у этой истории может быть продолжение, ведь не допускала мысли, что такой, как он, обратит внимание на такую, как я. Разница в положении, возрасте (лет пятнадцать, наверное), да и я не из тех, что сражают мужчин наповал.

…Начиналось всё безобидно: нас стали приглашать на светские рауты. Поначалу я списывала всё на то, что статус семьи повысился благодаря поступлению Яна в Академию, но вскоре уловила закономерность: где бы мы ни появлялись, присутствовал и Таир Ревокарт. Можно было предположить, что он посещает все светские рауты без исключения, но мне «доложили» – нет, не посещает. Говерн на балах – редкая птица.

Увидев его на приёме впервые, я сразу поняла, что мы не сможем и словом перекинуться – Ревокарт был осаждён людьми со всех сторон, каждый так и норовил завести с ним светскую беседу. Да и с чего бы ему со мной разговаривать? Но он удивил всех (в первую очередь – меня), когда оставил свою компанию и подошёл ко мне.

– Здравствуйте, Клара.

– Здравствуйте, господин Ревокарт.

Он познакомился с моим отчимом и очень внимательно присматривался к матери, прежде чем поцеловать ей руку.

А я застыла истуканом, не зная, что делать. Взгляды всех были устремлены на нас, и я с грустью представила, что в художественной школе одноклассницы теперь не дадут мне проходу, требуя рассказать, почему он ко мне подошёл. Да если б я только знала!

– Клара, вы со мной потанцуете? – спросил он холодно.

Я слышала, как бьётся моё сердце, и отдала бы что угодно ради возможности оказаться дома. Этот мужчина не внушал доверия, мне было не по душе, что мы находимся в окружении стольких людей и все они, казалось, замерли в ожидании моего ответа.

Его взгляд мне тоже не нравился – самоуверенный, спокойный. «Беги, Клара, беги, а всё равно никуда ты не денешься»[K10] , казалось, говорили его глаза.

– Конечно, господин Ревокарт, как я могу отказать? – ответила я.

Он взял меня за руку и, клянусь, я услышала, как его губы прошептали:

– Действительно, как ты можешь мне отказать...

– Вы что-то сказали?

– Я сказал, что ты прекрасно выглядишь.

С тех пор Таир Ревокарт часто звал меня танцевать, разговаривал со мной, задавал, на первый взгляд, невинные вопросы и выслушивал ответы. Со временем, преодолевая стеснение и лёгкую антипатию, я вынуждена была признать, что мне нравятся наши беседы, а его размышления давали много пищи для ума.

Возвращаясь домой с тех приёмов, после встреч с говерном, я ложилась в кровать и начинала прокручивать в голове весь вечер и наши с ним беседы. И неизменно приходила к выводу: с ним я была другой!

На тех немногих светских приёмах, где мне довелось побывать, я обрела славу молчуньи, девушки «себе на уме». Но Ревокарт… с ним не получалось вести себя отстранённо, даже если очень сильно хотелось, он всегда выводил меня на откровенный разговор.

Иногда он мог сделать невинное замечание: «Жаль, что ты не была на выставке Омеар, там представлены работы Ары Дебафонст», и я уже не в силах была удержать себя от вопросов, понравилась ли ему выставка, что он там видел. Как некоторые люди не могут жить без опиума, так и я понемногу становилась зависима от его знаний.

Таир Ревокарт был очень умён! Он мог на равных со мной обсуждать техники рисования разных художников! Но я посвятила этому всю жизнь, а Таир – военный! Возможно, разница в том, что его воспитание (и окружение) требовали от него знать всё, в то время как от меня ждали всего лишь…

– Почему ты не замужем, Клара? – спросил он меня, когда мы танцевали медленный танец.

– Мне пока не предлагали, – я улыбнулась. Эта тема меня совершенно не смущала.

– Тебе скоро двадцать лет, пора задуматься о будущем.

Ну и как отвечать на подобные заявления от живого воплощения мечты любой юной девы?

– Я думаю…

Его внимание ко мне начали замечать и остальные. Конечно, маленький городок Древесны удивлялся. Эта девушка? Она же бедна, у её семьи лишь две служанки и сторож, даже кучера нет.

Я старалась не обращать на сплетни внимания, ведь с раннего детства мечтала уехать в Мирны и стать великой художницей, как Ара Дебафонст. Мне оставалось провести в городе меньше года, а дальше – новая жизнь.

– Ты подаришь мне ещё один танец?

Я резко вынырнула из мыслей. К моему столику подошёл Таир. Он был в тёмно-коричневой военной форме и выделялся среди остальных щёголей, как орёл среди павлинов. Я склонялась к мысли, что он делал это не специально, ему просто неохота по дороге из Академии переодеваться.

Я оглянулась. На нас смотрели сотни глаз, а его протянутая рука стала всеобщим центром внимания.

Согласиться? Третий танец за вечер? Да это значит, объявить меня невестой?! Что Мафодий потом скажет? А мама? Да и слухи же, слухи! Мне потом с ними жить!

– Извините, но я плохо себя чувствую, – и улыбнулась, стараясь смягчить отказ.

Его взгляд заледенел. Ревокарт и раньше не очень-то баловал меня располагающим выражением лица, но в этот раз он превзошёл себя. Я вздрогнула и мысленно посочувствовала его врагам.

– В таком случае прошу прощения, – и удалился.

Весь вечер он танцевал с другими дамами. Я наблюдала за ним отстранённо, как художник, размышляя, какой он всё-таки привлекательный. Строгий профиль, широкие плечи, прищуренный взгляд и скупая улыбка на тонких губах. Рисовать такого – одно удовольствие!

Состоявшийся успешный мужчина. Когда-то его жене очень повезёт, она будет с ним как за каменной стеной. А я в это время продолжу учиться, и никто не посмеет мне указывать, что делать и как жить.

Да, в некотором роде я стану парией, но лучше так, чем, как мама, принять предложение руки и сердца от отчаяния, страха и безденежья.

•••

– Воспитание определяет всё. Если у ребёнка не было достойных условий, он не сможет стать лучшим, просто потому, что этот ребёнок гонял мяч в то время, когда его более именитые одногодки с подачи родителей учились обращаться с холодным оружием. Поэтому в Древесной Академии так невелик процент кадетов не из центральных родов.

Я отвлеклась от вазочки с желе и посмотрела на говорившего. Ревокарт сидел во главе стола, далеко от меня, но, когда он говорил, – все остальные люди затихали, и его голос доминировал над окружающими.

Говерн мгновенно поймал мой взгляд, будто только и ждал. Да, этот мужчина имел в виду таких, как я и мой брат. Нам не место в высшем обществе, да и оказались мы здесь абсолютно случайно, по его прихоти. И он внезапно решил напомнить нам об этом.

Впервые за много лет мне стало жаль Яна, наверняка в Академии ему нелегко.

«Зачем ты это говоришь? – задалась я вопросом, когда наши взгляды встретились. – Ведь ты же знаешь, кому будет больно от твоих слов. В первую очередь – мне и моей семье. Тебе, Ревокарт, как будто нравится меня задевать. Зачем?»

Мне стало себя так жаль. Что я здесь делаю? Зачем поддаюсь уговорам матери и хожу на эти приёмы? Прочь! Прочь к урокам Талии Граду, к незавершённым картинам и запахам растворителей для красок.

Прочь! И пусть разговоры с Ревокартом были мне весьма интересны, я не имею права забывать, кто он, думала я. Настоящий Ревокарт – вот он, сидит во главе стола и рассуждает о неполноценности бедных людей.

– Извините, – я встала, – мне бы хотелось немного подышать свежим воздухом.

Я не сомневалась: разговор в стиле «кому где место» продолжится, а мои родители слишком польщены приглашением на этот вечер и ни за что не выразят своего протеста. И если мама чувствовала себя в этом окружении как рыба в воде, то Мафодий… Не стоит ожидать ничего хорошего, когда он открывает рот. Мой отчим, в общем-то неплохой человек, но корректно оформлять свои мысли в слова совершенно не умеет.

Я вышла на улицу и направилась в парк, к маленькому искусственному озеру.

Небо было чистое, безоблачное. Я могла смотреть на звёзды и представлять, что среди них где-то есть таинственная планета Каскадор, где, как поговаривали, сбываются все мечты.

– Скорее бы отсюда убраться, скорее бы, – шептала я почти беззвучно, занимая свободную скамейку у озера. – Потерпи, Клара, ведь ты же знаешь, он обещал помочь… Он обещал… Он всё может.

Квакали лягушки, ветер заигрывал с подолом моего платья, будто норовя отщипнуть кусочек ткани.

И тут я увидела Таира. Он тоже вышел из дома и двигался в мою сторону. Мне не оставалось ничего другого, кроме как молча наблюдать за его приближением.

Он остановился рядом со мной, но садиться не спешил. Пришлось запрокинуть голову, чтобы видеть его лицо.

– Тебе плохо? – спросил холодно.

– Нет. Но мне нужно побыть одной, – и улыбнулась, сглаживая резкость своих слов.

Опять он впился в меня взглядом, отчего захотелось отвернуться. Именно это я и сделала, притворившись, что рассматриваю озеро. Ну уйди же ты, не видишь, тебя здесь не ждали.

– Не нравятся собственные корни?

Я резко обернулась к нему. Так вот в чём он видит причину моего ухода!

– Вы неправы.

– Но хочешь прыгнуть выше, не так ли? – его ухмылка говорила: я всё о тебе знаю.

– Я смирилась со своими корнями, – ответила я, пожалуй, слишком резко. – Своей матерью я горжусь, она выживала там, где вы и вам подобные не смогли бы.

– Клара, а ты помнишь, почему ей пришлось выживать? – Ревокарт наклонился ко мне. – Не потому ли, что она вышла замуж за убийцу, поступок которого вынудил её в спешке бежать из столицы и укрыться здесь, в этом деревенском городке?

Я чувствовала, как моё сердцебиение всё ускоряется и ускоряется. Небеса, откуда он узнал?!

– Представляешь, что было бы, если бы эти вежливые люди, – он кивнул в сторону дома, – узнали, кто твой отец? Были бы они с тобой по-прежнему так обходительны?

Я продолжала смотреть ему в глаза, как будто от этого зависела моя жизнь, хоть больше всего мне хотелось в тот момент убежать от Ревокарта и в тишине собственной комнаты дать волю слезам.

– Дети не отвечают за поступки родителей, – прошептала я фразу, которую повторяла себе в детстве, как только узнала от матери всю правду. – Я ни в чём не виновата.

Он усмехнулся – победно, властно, презрительно.

– А я вот придерживаюсь другого мнения.

Я резко поднялась и сделала шаг в сторону – подальше от него.

– В таком случае, вам не стоит более уделять мне время, ведь я – дочь своего отца, а значит, недостойна вашего внимания. Мне пора, – и хотела уйти, но резкий голос остановил меня:

– Стоять!

Таир Ревокарт приблизился ко мне. Сказал негромко, сквозь зубы:

– Чтоб больше уходить от меня не смела. Ещё раз позволишь себе подобное – будут последствия. Поняла?

Я замерла, пригвождённая к земле его тоном.

– Спрашиваю ещё раз, поняла?

Я лишь кивнула, на большее не было сил.

И он ушёл.

Несколько минут я стояла на месте, не двигаясь и перебарывая желание пустить слезу.

Когда моё сердце немного успокоилось, я начала размышлять о столь резких переменах в настроении Ревокарта. В один момент он сдержан и холоден, затем становится увлекательным собеседником, чтобы через какое-то время при мне же обсуждать, кому не место в Академии. И вот теперь даёт понять, что знает о прошлом моей семьи, угрожает… Зачем?