Дженнифер Деламир - Госпожа его сердца

– Тем не менее ты промолчал.

– Я решил, что лучше привезти Джеффри в Роузвуд, сесть вместе и обсудить все спокойно. Я не знал, что в это время Фредди подстраивал вашу с ним встречу наедине.

– Подстраивал?

– Да. Он думал, что я еще в Гемпшире, у Кардингтонов, поэтому договорился с тетушкой о встрече неподалеку от поместья, чтобы выманить ее из дома. Само собой разумеется, на назначенную встречу он не явился.

– Я с трудом могу поверить, что она согласилась встретиться с ним, – пробормотала Лиззи. – Как он ее уговорил?

Джеймс пожал плечами:

– Эти подробности я оставлю для вашего разговора с тетей.

– Ты имеешь в виду… Она хочет поговорить со мной?

– Ну конечно! И буду честен с тобой. Она была очень огорчена правдой, открытой ей Джеффри. Правдой о тебе и о том, какая судьба постигла Рию.

– Я сама хотела рассказать ей все, – с сожалением произнесла Лиззи. – Я действительно собиралась…

– Я верю тебе. У вас еще будет время на этот разговор, не переживай. Тетушка пока не собирается отправлять тебя в тюрьму, – добавил Джеймс с улыбкой.

Его улыбка успокоила Лиззи и придала ей уверенности. Но она все еще беспокоилась за Джеффри.

– Джеффри ведь не попал в беду из-за смерти Фредди? Я слышала разговоры о расследовании…

– Да, вскрытие проводили, – подтвердил Джеймс. – Но дело закрыли.

– Почему?

– Вскрытие выявило информацию, изменившую взгляд на вероятную причину смерти. Фредди якобы страдал от какой-то внутренней болезни. Его здоровье было далеко не безупречным, как можно было понять при одном только взгляде на него. Падение лишь усугубило и без того смертельную болезнь. Коронер высказал мнение, что даже без падения печень Фредди убила бы его в течение полугода.

– Его печень? – в задумчивости проговорила Лиззи, вспомнив исходивший от него запах. Несомненно, запах этот был признаком тяжелого затяжного пьянства. Когда они с Фредди жили вместе в Европе, он лишь изредка злоупотреблял спиртным. По всей видимости, с тех пор положение усугубилось. Она вспомнила недавние встречи с Фредди в Лондоне. Он ни разу не был трезвым. Судя по всему, пьянство убило его, и Лиззи заметила: – Я не могу сказать, что удивлена. Хотя это кажется жестоким теперь, когда он мертв.

– Сущая правда, – согласился Джеймс. – Должен признаться, это послужит для меня важным уроком. Мы долгие годы были друзьями. Он не всегда был таким дурным и циничным.

– Да, я знаю, – кивнула Лиззи.

Джеймс приподнял бровь:

– Так ты знала его прежде? Значит, ты была той девушкой, которую он увез в Европу?

– Да. – Лиззи не собиралась больше уклоняться от правды. – И теперь ты знаешь обо мне самое худшее. Эта поездка – позорное пятно на моей репутации. Я была лишь игрушкой в руках богатого мужчины. Как моя мать до меня.

Ее слова были наполнены горечью самобичевания, но Джеймс не стал ни упрекать ее, ни жалеть. Поразмыслив немного, он сказал:

– Знаешь, я считаю, что лучшие качества Фредди покинули его примерно во время его вынужденного возвращения домой и вступления в нежеланный брак. Сложившаяся ситуация лишь ускорила перемену, произошедшую в нем.

Последние слова Джеймса озадачили Лиззи. Возможно ли, что Фредди когда-то действительно любил ее? Если поверить в версию Джеймса, то Фредди не хотел бросать ее, но и не желал рисковать своим финансовым благополучием. Лиззи понимала, что такое решение могло вызвать в человеке недовольство жизнью. Его озлобленность росла, как раковая опухоль, и в конечном итоге уничтожила в нем остатки былой порядочности.

– Любовь всегда уступает деньгам, не так ли? – с грустью вымолвила она.

– В этом случае – да. – Желая приободрить Лиззи, Джеймс добавил: – Только не вздумай замкнуться на этой мысли, юная леди. Я уверен, что жизнь готовит для тебя самый лучший подарок.

– Ты всегда видишь во всем хорошее?

Джеймс с улыбкой кивнул:

– Конечно. Ведь это – самое разумное. Все остальное – бессмысленная трата сил.

Лиззи выдавила улыбку и задала вопрос, который давно ее мучил:

– Скажи, ты был с Фредди в ночь дуэли?

– Значит, все-таки была дуэль… – в задумчивости произнес Джеймс. – Я всегда это подозревал. Боже, как чертовски старомодно…

– Но тебя там не было?

– Нет. К тому времени сезон уже окончился, и тетушка настояла на моем присутствии в Роузвуде, я должен был следить за работами по обновлению поместья. Полагаю, с ним был Ричард Спенсер. Но происшествие быстро замяли, поэтому я не был уверен в том, что состоялась дуэль.

– Я так рада, что ты не был с ним.

– Я тоже, милая, я тоже. Какое поразительное совпадение… Ты сбежала в Европу с Фредди… – вслух размышлял Джеймс. – Если бы я встретил тебя первый, то сразу бы заметил ваше невероятное сходство с Рией. И тогда все могло бы сложиться совсем по-другому.

– Спасибо, Джеймс. Ты вернул мне частичку самоуважения. Независимо от последних событий, я всегда буду тебе за это безмерно благодарна.

– Ловлю тебя на слове, – усмехнулся Джеймс.

Джеймс помог Лиззи спуститься в гостиную. Леди Торнборо сидела в своем кресле; ее спина была прямой, а поза – царственной. На Лиззи же она посмотрела, как если бы была королевой. Она долго молчала, потом без лишних предисловий вымолвила:

– Ты лгала мне, Лиззи Пул.

Лиззи кивнула:

– Да, миледи. И я смиренно прошу прощения. Моему поступку нет никакого оправдания, но я…

– Ты думаешь, что можешь просто попросить прощения – и дело с концом?

Лиззи тяжело вздохнула и потупилась.

– Наверное, я не имею права просить прощения, но я хочу, чтобы вы знали: я сделала это только ради Рии.

Увидев гримасу боли на лице леди Торнборо, Лиззи поспешно добавила:

– Рия попросила меня приехать сюда и стать вам хорошей внучкой – такой, какой не сумела быть сама. Я убеждала себя в том, что поступила правильно, но теперь вижу, что заблуждалась.

– Ты действительно раскаиваешься? – спросила леди Торнборо. – Или просто жалеешь, что тебя поймали?

Лиззи подняла голову. На этот вопрос она могла ответить со всей искренностью, какая была в ее сердце.

– Я не жалею, что открылась правда. Я этому только рада. Единственное, за что я себя упрекаю, – это за причиненные вам страдания. Я ведь успела вас полюбить.

– Лорд Сомервилл сообщил мне, что ты была непреклонна в своем убеждении относительно связи с нашей семьей.

– Да, я до сих пор так считаю. Но я ни на что не претендую после того, как потеряла ваше доверие.

После этих слов Лиззи воцарилась гробовая тишина.

Наконец леди Торнборо сказала:

– Ты не пытаешься оправдать свои поступки?

– Очевидно, я сильно отклонилась от правильного пути и от своих лучших намерений. Однако с этого дня и впредь я решила жить честно и добропорядочно, в том числе – принять полную ответственность за свои поступки. Я не прошу вашей снисходительности, ибо не заслуживаю ее.

– Ты права, не заслуживаешь. – Леди Торнборо нахмурилась.

Лиззи приготовилась к худшему. Возможно, ее могли прямо сейчас заковать в цепи и отправить на каторгу. Но по крайней мере она была счастлива, что успела принести свои извинения – пусть даже они и не были приняты.

– Думаю, ты могла бы заслужить прощение, – продолжала пожилая леди столь же строгим, но уже не таким безжалостным тоном. Лиззи никак не ожидала такого поворота. Неужели ей действительно представится шанс загладить свою вину? С проблеском надежды в сердце она взмолилась:

– Прошу вас, скажите, что мне сделать? Я готова на все.

На лице леди Торнборо появился намек на улыбку.

– Я скажу тебе, что сделать. Иди сюда и поцелуй свою бабушку.

Лиззи казалось, что она ослышалась. От волнения она едва держалась на ногах и в поисках опоры схватила Джеймса за руку.

– Ты же слышала, – сказал ей Джеймс. – Не надо заставлять тетушку ждать.

Лиззи выпустила его руку и кинулась к леди Торнборо в объятия, чуть не опрокинув ее кресло.

– Во имя всего святого… – пробормотала, задыхаясь, пожилая дама.

– Мне так жаль! – воскликнула Лиззи, осыпая ее щеки поцелуями. – Бабушка, я так вас люблю. Я очень сильно любила Рию, она была мне больше чем сестра. Я сделаю все, что в моих силах, буду правильной, послушной и…

– Возможно, – прохрипела леди Торнборо. – Но для начала ты могла бы перестать меня душить.

Эта просьба заставила Лиззи образумиться и умерить свой пыл. Она ослабила свои объятия и сделала шаг назад.

– Так-то лучше, – сказала леди Торнборо, поправляя шаль и указывая на кресло рядом. – Присядь, дитя. Нам есть о чем поговорить.

Все еще ошеломленная, Лиззи села. А леди Торнборо взяла листок бумаги, лежащий на столике рядом с ней. Она поправила очки и внимательно перечитала текст, затем устремила на Лиззи строгий взгляд серых глаз.

– У меня есть письмо, Элизабет. Письмо твоего отца.

– Моего отца?..

– Да, твоего отца – Герберта Торнборо. – Леди Торнборо подняла руку, не давая Лиззи возможности задать вопрос. – Ты думала, что переписка между Гербертом и твоей матерью, доказывающая истинность твоего происхождения, была утеряна. Это не так. Она хранится у меня.

Не может быть! Как долго леди Торнборо знала правду о ее, Лиззи, рождении? Неужели все знали правду, но позволяли ей играть роль Рии?

– Эти письма, – продолжила леди Торнборо, – находились на хранении у моего поверенного в Лондоне.

– Я не понимаю… – пробормотала Лиззи. – Ведь Рия говорила, что письма были в Роузвуде. Она сама их видела.

– Я нашел их после бегства Рии с Эдвардом, – объяснил Джеймс. – И я знал, где Рия прятала свой дневник, поэтому там искал в первую очередь.

– Значит, она не хранила от тебя секретов, Джеймс? – спросила Лиззи.

Он с улыбкой кивнул:

– Ни единого.

– Но ты не нашел ее дневник. Я обнаружила его в самом дальнем углу застенка.

– Верно, не нашел. Зато я нашел кипу писем. Прочитав их, я решил передать все тетушке.

– Что было необычно мудро с твоей стороны, – добавила леди Торнборо и тут же заметила: – Я сказала Джеймсу тогда, что его открытие не ко времени, ведь оно не имело никакого отношения к бегству Рии. Письма отражали лишь один печальный момент семейной истории, который нужно было оставить в прошлом.

– Так вы знали?.. – Несмотря на раскаяние, сейчас в Лиззи вспыхнуло чувство горькой обиды. – Вы знали о моем существовании и все же сочли за лучшее просто забыть об этом?

– Именно так я сказала Джеймсу, – заявила леди Торнборо. – Впрочем, письма были лишь доказательством связи между Гербертом и твоей матерью. В них ничего не говорилось напрямую о ребенке. Я поступила мудро, не просветив Джеймса насчет всей правды, поскольку он не смог бы держать это при себе.

Джеймс тяжело вздохнул:

– Хотел бы я отрицать, но боюсь, что в этом – весь я. Да, тетушка была права.

Лиззи вопросительно посмотрела на пожилую даму:

– Но вы знали обо мне?

Леди Торнборо показала ей бумагу, которую держала в руке.

– Этот документ твой отец оставил своим адвокатам, прежде чем скончался. В нем с неоспоримой ясностью описываются обстоятельства его романа с Эммой Пул, а также положение, в котором она оказалась. Пишет он и о том, что позволил своему камердинеру взять на себя вину за сложившуюся ситуацию. Он также объясняет, что камердинеру была передана определенная сумма денежных средств для обустройства в Лондоне. А еще Герберт пишет о том, что всегда проявлял к тебе живой интерес, хотя и издалека.

«Издалека…» – мысленно повторила Лиззи.

– В этом документе, – продолжала леди Торнборо, – он указывает, что после смерти Сэма Пула тебя должны уведомить о выделенном для тебя ежегодном доходе. Проблема заключалась в том, что в момент его кончины тебя не было в Англии.

Это соответствовало действительности. Одним из самых горьких сожалений Лиззи было то, что ее отец умер, когда она находилась в Австралии.

– Деньги хранились в специальном фонде – на случай если тебя смогут отыскать.

– Он откладывал для меня деньги? – недоверчиво спросила Лиззи.

– Да. Несмотря на то, как все это выглядело, он очень заботился о тебе.

Сердце Лиззи в волнении подпрыгнуло – ее отец и в самом деле о ней заботился! Возможно, его мрачный вид в тот день, когда они случайно столкнулись, говорил не об отвращении, а скорее о тоске по невозможности растить свою дочь самому, о горечи вынужденного решения отдать ребенка на воспитание чужому человеку.

Леди Торнборо пристально посмотрела на нее:

– Полагаю, ты потребуешь деньги, не так ли?

Лиззи с трудом удалось сформулировать ответ. Все это время она притворялась наследницей чужого состояния, не зная, что имела право претендовать на свое собственное. Мысль о ежегодной ренте казалась заманчивой, но ее беспокоило и кое-что еще…

– Как я могу пойти на это сейчас, после всего произошедшего? Мне пришлось бы всем раскрыть правду о том, как я обманывала вас и лондонское общество.