Так от него ничего и не добились.

— А что это за название такое странное — «салюки»? — сдалась Анна.

— Город был такой, арабский, песками его засыпало. Вот города нет, а салюки остались. На аравийском полуострове арабы-кочевники до сих пор охотятся с ними на газелей. Потому и называют салюки газельей собакой. Вот такие они, салюки, — газель, антилопу то есть, могут догнать.

— Я словно «Тысячу и одну ночь» прослушала: арабы, кочевники, города в песках, газели — вот не ожидала от вас услышать сказки.

Анне пришлось удовольствоваться сведениями из жизни салюки, о Варе Кукушкин так ничего и не сказал.

Поскольку никаких перемен в жизни графа не происходило, Варвара Степановна снова потеряла свою притягательность для дам. Ничего нового она не могла рассказать, хотя не раз отправляла свою горничную к Евдокии. Граф там не появлялся, о Варе Евдокия решительно не хотела ничего говорить и ни разу не упомянула сама ее имени, на наводящие вопросы тайной осведомительницы не отвечала. У кого точно живет Варя, она вроде и сама не знала. Коварные подруги перестали нянчится с Варварой Степановной. Завидев ее скошенный подбородок, выпяченные губки и курносый, острый носик, Анна уже не спешила к ней навстречу и не усаживала к себе поближе. «Вот жаба, уже здесь, пожаловала, сплетница», — такие мысли появлялись в некоторых головах при виде Варвары Степановны.



Горе пришло в дом Семена Семеновича — вдруг пропал Граф. Видно, кто-то навредить хотел Петьке и выпустил молодого пса. Заманил его какой-нибудь сучкой. Петьку и его помощников выпороли нещадно — три дня сидеть не могли. Семен Семенович ходил сам не свой, никому пощады не давал, плетку из рук не выпускал, все получили на орехи. Даже Евдокии досталось, хотя она-то к собакам никакого отношения не имела. Он столько всем рассказывал о салюки и теперь остался без него — это был страшный удар. Семен Семенович так привязался к своему псу, что у него день начинался и кончался на псарне. А теперь его жизнь словно лишилась всякого смысла. Каждый раз, придя на псарню и не видя там любимого щенка, он опять и опять испытывал глубочайшее горе и его плетка вновь и вновь охаживала спины дворни. По утрам Петька уже привычно сжимался, завидя хозяина, в ожидании порки. Теперь ему никто не завидовал.



А Варя тем временем втянулась в рабочий ритм — женщины вообще привыкают быстро ко всему, молодой организм справился с тяжелой нагрузкой, физически она окрепла. Ей казалось, что она все делает хорошо, добросовестно. Но Елену девушка раздражала с каждым днем все сильнее — в магазине мало добросовестности, здесь нужно быть приветливой, улыбаться посетительницам, что-то похвалить, что-то подсказать, настоятельно попросить примерить, может быть, и не нужную той вещь. Зачастую у хорошей продавщицы покупательница уходила с покупкой, совершенно не планируемой, — с тем, что она и не собиралась покупать. Варя не могла улыбаться, на ее лице постоянно держалось выражение обиды, грусти. Она замкнулась в своем мирке, пережевывая свои обиды. Однажды, закалывая на клиентке дополнительные складки, углубляя вытачки, Варя уколола булавкой даму.

— Мерзавка! Куда ты смотришь, ты же уколола меня! Спишь, что ли?!

Варя, не поднимая головы, небрежно пробормотала: «Пардон», — и продолжала закалывать вытачку. Дама громко возмущалась.

Элен порывисто вскочила, схватила тонкий ремешок с прилавка, подошла к ним, и сильно стегнула Варю по рукам. Та вскрикнула от неожиданности, ее глаза наполнились слезами. На правой руке вспух красный след от удара.

— Ну что уж вы так, она, должно быть, нечаянно, — растерянно проговорила дама.

— Катя, займись госпожей С., а ты иди со мной! — Элен прошла в подсобку, Варя за ней.

— Так, голубка, терпение мое иссякло. Или ты освобождаешься от своей вековой грусти или сегодня же уходишь от меня. Ты должна обслуживать клиенток весело, живо, отвечать на их шутки, не показывать свое плохое настроение, усталость. То, что ты уколола госпожу С., ерунда, с каждой такое может случиться. Но потом ты должна была громко извиняться, ахать, заверять ее, что этого больше не повторится. И где вообще твои глаза? Неужели ты не видела давеча, что дама носит меньший размер, чем попросила? Когда она смотрит на себя в этаком мешке, ей уже не хочется мерить и то платье, что ей было бы впору. И цвет подбирать нужно к лицу. Просит другой, а ты ей сразу оба: «Можно и синий, но, глядите, как вам хорошо в зеленом». Ясно? Не знаю, отчего ты все грустишь, ходишь, опустив голову, как монашка, — умер кто у тебя или разлюбил приказчик какой, но все горькие мысли оставляй наверху, в своей комнате. Иди теперь, поплачь там, в таком виде все равно работать нельзя, а завтра, чтобы все было по-другому. Не забывай, если ты еще раз войдешь в салон без улыбки, я тебя уволю без всяких рекомендаций.

Уходить от Элен Варе было некуда. Об этом было страшно даже подумать — вновь искать себе угол, врать о себе. Тут уже все к ней привыкли, никто ни о чем не расспрашивал. И потому на следующий день Варя и в самом деле попыталась улыбаться. И как-то от этих кривых улыбок настроение у нее стало подниматься. Сначала она заставляла себя вслушиваться в шутливый разговор Оленьки и Катюши, а потом и не заметила, как стала вместе с ними смеяться шуткам. Неиссякаемым источником веселья был Алексей — пылкий поклонник хозяйки. Он любил подшучивать над Оленькой и Катюшей, над их ухажерами.

Варе он напоминал крупного щенка овчарки. Алексей частенько появлялся в салоне, иной раз ночевал наверху у хозяйки. С его появлением Элен расцветала, смотрела с обожанием на своего друга и выполняла малейшие его прихоти. Алексей, видимо, тоже любил ее, но относился к ней несколько бесцеремонно: мог при всех обнять, чмокнуть в щечку, а то и в губы. Элен радостно подчинялась ему, отдаваясь всей душой его ласкам, так что окружающие смущенно отворачивались. А Варе в такой момент однажды представилась змея, обвивавшая молодое крепкое дерево. Но если уж Елена Павловна что-то велела сделать Алексею, он выполнял все ее пожелания беспрекословно, что называется, смотрел в рот хозяйке.

Как ни странно, тот ремешок Варе пошел на пользу. Девушка очнулась, начала оживать. И Элен, и продавщицы стали относиться к ней по-другому, приняли ее в свою семью. Постепенно она привыкла к ним, в магазине царила на редкость спокойная атмосфера, несмотря на строгую хозяйку отношения меж всеми были ровными, добрыми. Времени прошло совсем немного, а Варя научилась отлично справляться со своими обязанностями. И когда в следующий раз произошел инцидент с клиенткой, она не ожидала жесткой реакции хозяйки. А случилось вот что: Варя носила для примерки платья крупной даме в примерочную кабинку, но все не могла угодить — то великовато, то мало, то цвет не тот. Наконец дама вспылила, вызвала Элен и велела ей немедленно уволить эту безрукую и безмозглую девицу. И Элен тут же заявила:

— Вы совершенно правы, я сейчас же ее уволю. Она совершенно не годится для моего магазина. Ступай в подсобку, — велела она Варе. — Оленька, обслужи даму.

Варя, ничего не видя от слез, вышла из магазина. Следом за ней шла Элен.

— Я так и знала, что ты расплачешься, — специально пошла тебя утешить. Я не собираюсь увольнять тебя. Неужели ты думаешь, я позволю какой-то толстой дуре выгнать мою лучшую продавщицу? — Улыбнулась она. — Я тебя отправила сюда, чтобы не злить ее, так что передохни, ступай наверх, пообедай, мы же с тобой до сих пор не ели. Просто мне не хочется терять выгодную клиентку, она так много покупает и совершенно не смыслит в моде. Куда нам еще спихивать залежалый товар? Ты устала, надо передохнуть, а на сытый желудок опять сможешь вытерпеть любую вздорную даму, — она обняла Варю, а та прижалась к ней и вдруг разрыдалась во весь голос, наверно, за все плохое в своей жизни.

— Ну-ну! Ну вот, как-то не получилось у меня утешить тебя! Что ты, успокойся, я никому не дам тебя в обиду. А этой даме я потом скажу, что надо же быть христианкой, вот я и позволила тебе остаться, — у Элен и самой выступили слезы на глазах.

Она вернулась в салон. Рыдания Вари, похоже, были слышны в салоне, потому-то продавщицы испуганно смотрели на хозяйку, и даже самодовольная клиентка нерешительно произнесла:

— Может быть, не стоит выгонять сразу эту девочку, она еще так молода, неопытна?

— Вы так считаете? Вот истинное милосердие! Ну, если вы прощаете ее, то и я позволю ей еще поработать, — легко дала уговорить себя Элен.

Варе больше не приходилось мыть и мести — Элен стала приплачивать дочке Акулины — портнихи и поручила всю эту грязную работу ей, все равно девчонка постоянно отиралась в магазине.

Варя особенно была рада, что ей больше не приходится убирать на улице, так как Борис, сын хозяина соседней булочной, последнее время усиленно оказывал ей знаки внимания: то булочку вынесет, когда она метет, то карамельку сунет, то просто стоит рядом. Варя, как могла, отказывалась, но ее новые подруги не одобряли ее поведения: Бориска всем нравился — простой, добрый и непьющий, чего же ей еще надо?

Наступила осень, заладили дожди. В такую погоду нечего было ждать наплыва покупателей. Элен дала выходной продавщицам, а сама, на всякий случай, дежурила в магазине.

Варе идти было некуда, от скуки она принялась наглаживать готовое платье в подсобке. Через открытую дверь ей было видно, как хозяйка задумчиво стоит в пустом магазине, опираясь о прилавок. Должно быть, загляделась на струйки дождя, сбегающие по оконным стеклам. За мокрым стеклом не видно было ни единого человека на улице. В тот момент, когда Варя присела к утюгу, добавляя в него углей, хлопнула задняя дверь и мимо открытой двери подсобки в салон быстро прошел Алексей. Хозяйка, с трудом отрываясь от своих мыслей, не сразу повернулась к нему. Он же быстро оглядел пустой магазин и подсобку, поднял ее юбку и принялся оглаживать её ноги и бедра. Элен вскинулась, хотела было что-то сказать, но он прикрикнул на нее: «Молчи! Здесь никого нет!» — и продолжал ласкать. Варя, поднявшись из-за стола с тяжелым утюгом в руке, увидела, что Алексей пригнул Элен к прилавку и, придерживая ее одной рукой, другой гладит ее бедра — сквозь ткань видно было движение его руки. Варе показалось, что он хочет изнасиловать ее: поза Элен была так унизительна и она пыталась увернуться от рук Алексея, оттолкнуть его. Варя стояла, не зная, что делать, — то ли кинуться на помощь, то ли уйти, не мешать им. В этот момент его рука проникла между ног Элен, та застонала, раздвинула ноги, бедра ее стали вздрагивать, он нагнул ее сильнее, так что ее голова легла на прилавок, и …. Варя все стояла с утюгом в руке, ожидая крика о помощи, готовая броситься на выручку, но хозяйка только сладострастно стонала. Варя уже поняла, что Елена явно не против происходящего, но не ушла, а как-то засмотрелась, застыла с поднятым дымящим утюгом.

Едва Алексей отстранился от Элен и одернул ее юбку, звякнул входной колокольчик и в магазин вошла пожилая дама. Элен не успела разогнуться, она поднялась только теперь, ее волосы спутались, она тяжело дышала, взгляд ее был отсутствующим, а лицо красным. Алексей повернулся и быстро пошел вон из магазина тем же путем, что и вошел, мимо подсобки, на ходу приводя в порядок свою одежду. Тут он увидел Варю с ее «оружием» в руке, изумленно поднял брови, а потом подмигнул ей и расхохотался. Элен вышла за ним, по пути кивнув Варе на клиентку. Та поставила утюг и направилась в салон. Пожилая женщина в большом плаще стояла посреди магазина, растерянно глядя вслед хозяйке салона. Она кое-что заметила, но не могла поверить своим глазам в то, чему она была почти свидетелем, а потому решила, что ей показалось. Тем более, что по ее представлениям, присутствие продавщицы в салоне в то же время делало невозможным предполагаемое происшествие. Выходит, ей только показалось, и она перекрестилась: привидится же такое…

Элен, выйдя вслед за Алексеем, обняла его и поцеловала.

— Ты сумасшедший, но я так люблю тебя! Ты специально сделал это при Варе?

— Да не видел я ее! А почему ты не сказала, что она здесь?

— Ты же не позволял мне говорить и сам сказал, что здесь никого нет. Я думала, она вышла.

— Вообще-то, что-то в этом есть — заниматься любовью на глазах у кого-то. Придется повторить на бис, я ведь не знал, что она все видит. И мне кажется, Варе понравилось, она ведь не сбежала, а стояла и смотрела.

— Ну ты и нахал, — они поднялись в спальню, где Элен привела себя в порядок. Алексей прилег вздремнуть.

Когда хозяйка вернулась в салон, там все еще была та самая покупательница, купчиха, приехавшая за двадцать верст специально для покупок, выбирать погоду ей уж не приходилось. И Элен с Варей занимались делом часа два. Когда же они остались одни, Элен сказала Варе:

— Ни о чем, что ты здесь видела, никому не говори.