– Привет, – а вслед за младшенькой в коридоре появились и мама со средней – Наирой. Наира неслась навстречу брату не так шустро как их малая, что и неудивительно – на шестом месяце беременности особо не побегаешь.

Сара же – их самая лучшая в мире мама, миниатюрная черноволосая женщина пятидесяти трех лет, видимо, как услышала его голос, забыла поставить тарелку с нарезанными овощами и зеленью на стол, поэтому примчалась прямо так – с ней.

– Салам, милый, дай я тебя поцелую, – мама смотрела уже не так пристально как Лала, скользнула губами по колючей щеке, окинула взглядом, видимо, осталась довольной, отступила.

– Как ты? – к Наире Мир подошел сам, обнял.

– Нормально, Кярим на неделю в командировке, поэтому я к родителям с двумя торбами… Тремя… – Наира положила ладонь на внушительных размеров живот, улыбнулась, а потом еще раз, когда Мир щелкнул ее по носу.

Ему до сих пор сложно было смириться с тем, что одна из его милых малявок уже замужняя женщина, скоро мать. И совершенно неважно, что этой малявке на самом деле двадцать пять лет.

– Salam əziz5, – последним в коридоре показался отец большого по местным, но довольно-таки маленького по меркам родины, семейства.

Мир обнялся теперь уже с Сабиром, получив сильный хлопок по спине и ответив таким же. Потом стойко выдержал разглядывания теперь отца.

Сабир был абсолютно седым, что голова, что усы будто усыпаны снегом. На фоне смуглой, быстро загоравшей от малейшего промелька солнца кожи, это выглядело очень контрастно.

Миру казалось иногда, что глядя на отца, он смотрит в зеркало – очень уж они были похожи.

– Проходи, милый. Проходите все… Чего мы стали в коридоре-то? – первой опомнилась мама, возглавила колонну возвращающихся вглубь квартиры.

– Лала, дай брату полотенце, Наирчик, возьми у меня зелень, отнеси на стол, а я на кухню. Сабир, yeməkxana bir kafedra gətirin6, пожалуйста…

Одно из типичных отличий таких семей, как у Мира, – постоянное смешение языков. Русский, азербайджанский, украинский, даже иногда английский – звучали то тут, то там.

Бывало, предложение начинается на одном, а заканчивается на другом. Вопрос звучит на русском, а ответ – на азербайджанском. Стоит заговорить об учебе – и Лала переходит на украинский, потому что так легче, чем переводить в голове всю медицинскую терминологию, которой овладела отличница-первокурсница. А скоро в их доме все заговорят на еще одном новом языке – языке племени «агу-агу», попопоцелуев и прочих нежностей. Осталось совсем чуть-чуть и Бабаевых станет на одного больше.

Как в любой истинной восточной семье, указания главного генерала не обсуждались. Главным генералом, конечно же, была мама… Тоже как в любой истинной восточной семье. Поэтому все разошлись в поисках стульев, полотенец, зелени и прочих приключений…

– Зарос – жуть, – Лала стояла в дверях ванной, следя за тем, как Мир моет руки. Шкодность в этой взрослой детке к семнадцати годам не пропала. Иногда Мир до сих пор гонял ее по родительской квартире, чтоб в конце концов поймать и хорошенько потрепать по пышной кучерявой шевелюре. А вредине только того и нужно.

– Для тебя старался, дай поцелую, – Мир не растерялся, резко развернулся, обрызгав каплями с рук зеркало, стены, а главное – сестричку, а потом схватил в охапку и начал целовать в щеки вырывающуюся пищащую Лалу.

– Отпусти, дурак! Мама!!! – как и все младшие, ябедничать Лала обожала, поэтому стоило Миру ее отпустить, заливаясь хохотом, как она тут же побежала к маме – прятаться за юбкой и жаловаться.

– Дамир, милый, не трогай ты ее, видишь же, какая у нас трусиха… – мама же не то, чтобы пожурила сына, скорей подбросила еще больше поленьев в костер их с Лалой игры в соперничество. – Лучше бери казан, неси в столовую, будем садиться.

За большим овальным столом было достаточно просторно – семье Бабаевых было куда расти.

Во главе сел Сабир, мама – Сара – напротив, ближе к выходу в кухню, чтоб если вдруг что – сбегать за недостающим на столе.

Мир с Лалой с одной стороны, Наира – с другой. Рядом с ней было место еще для одного постоянного члена их вечерних посиделок – Кярима – мужа, но его сегодня не было.

– Бисмиллах7, – считается, что без такого благословения, в пище достатка нет, поэтому Сабир никогда об этом не забывал.

– Давайте, дети, налетайте… – мама же благословила по своему – по-генеральски, и ослушаться никто не посмел. Налетели так, будто неделю голодали.

Стол ломился: плов с мясом и курагой, долма, густая довга8 в пиалах, кутабы9 – с зеленью и сыром, с мясом, присыпанные барбарисом, мясо в гранатовом соке, свой хлеб, тепличные огурцы с помидорами, острые маринованные баклажаны, которые есть могут только настоящие мужчины – то есть Сабир и Лала. У остальных желудок этой вкуснятины не выдерживает – начинает бунтовать. Отдельная тарелка со всевозможной зеленью – без этого вообще никуда.

Ели они долго, вдумчиво, разбавляя трапезу беседами.

О планах Наирки с Кяримом на послеродовое время, о планах Лалы на лето – бабушки зовут в гости, в Баку, а подружки тянут в тур по Европам. И зная Лалу, все члены семьи прекрасно понимают, что куда бы их беда ни поехала, везде сумеет устроить переполох. А бабушки уже старенькие… Хотя Европа ведь тоже немолода… И неизвестно, кого жальче.

О Мире. О его работе…

– Напомни, сын, что ты сейчас…?

– Семью позорит, пап, что ж еще?

– Вот поросенок! – Сара погрозила Лале пальцем, а Мир только хмыкнул… и своровал с тарелки сестрицы последний помидорчик, за что получил пинок под столом и тяжкий вздох.

– Работаю в Баттерфляе. Имагин очень просил. Ему не до того сейчас – жена рожает скоро, он реабилитацию проходит после аварии, а прошлый управляющий воспользовался ситуацией – своровал то, что в наличке хранилось и не учитывалось, свинтил. Надо было быстро проблему решать, вот мы и пытаемся…

– Давно уже пытаетесь, да?

Отец к занятию сына относился спокойно – будучи человеком умным и образованным, а еще наблюдательным, уверенным в себе, опытным, умел различать вопросы управления и ту содомию, которая подчас творилась в заведениях, подобных этому.

Вот Лалу в Бабочку никто сроду бы не пустил, Наира и не рвалась особо никогда, а Миру уже и запрещать что-то давно поздно, да и сомневаться в себе он отцу повода не давал.

– Место как проклятое, честно, – откинувшись на стуле, Мир чувствовал себя спокойно и расслабленно. Так бывает только в кругу семьи и избранных друзей. Еще, говорят, так бывает со своей женщиной. Но он еще такой не встречал. – Вечно какие-то проблемы.

– Так может… перепрофилировать?

– Где там… Имагину принципиально спасти Баттерфляй как Баттерфляй, да и есть там одна… – Мир хмыкнул.

– Кто?! – Лала тут же ожила. Хотя все, прошедшее после нападения Мира на ее тарелку, время сидела с таким лицом, будто хоронила украденный помидор.

– Заноза, – Мир глянул на сестру. – Как ты, но лет на десять старше… И злее… И языкастей…

– Познакомишь? – младшая Бабаева же не на шутку заинтересовалась.

– Эй, тпру, Лала-ханым, – тут уж вмешалась мама. – Еще чего мне не хватало.

– А что? – в глазах Лалы зажегся мятежный огонек. А если честно – пламенище.

– Ничего, милая. Но она не захочет, подозреваю, – потушить который взялся Мир. – Очень агрессивная дамочка, да и отношения у нас не настолько хороши, чтоб с сестрами знакомить. Так что прости, но нет…

– Ну так наладь отношения, Дамирчик.

– Ишь ты, – Мир неожиданно щелкнул сестру по носу, увернуться та не успела, хоть и пыталась. – Без тебя разберемся…

А потом вновь откинулся на стуле, слушая, как сидящие переводят тему на что-то другое, и особого участия от него больше не требуется. Можно чуть-чуть отвлечься, подумать…

Слова Лалы задели. Это получилось как-то неожиданно. Наладить… Если б все было так просто. Если бы в них с Аминой, в обоих, не просыпалась нездоровая кровожадность и скандальность, стоило оказаться в одном помещении. Если б она его так не раздражала, а он ее.

Но теперь хотя бы шанс есть. Маленький, если честно, но шанс. Полсотни тысяч в гривнах жалко. Они есть, но вот так вытащить из-за пазухи и на ровном месте отдать Амине – это слишком. Так что тактика у дамы удачная. Дамир не брался предсказывать на сколько, но это должно помочь.

Сегодня, если честно, это пари уже сработало несколько раз на руку их миру.

Сидя в своем кабинете, работая работу, Мир несколько раз ловил себя на том, что вместо того, чтоб сосредоточиться на чтении, постукивает ногой в такт с играющей внизу – в зале – мелодией. Это бабочки репетировали свое дурацкое шоу, от которого он так настойчиво отмахивался.

Каждый раз, отвлекаясь на эту музыку, Мир порывался встать, сходить вниз, устроить Амине взбучку и заставить поубавить звука, но вспоминал о пари и усмирял свой пыл. Проиграть в первый же день – это уж совсем по-мальчишески. И если изначально это раздражало, у Дамира складывалось впечатление, что его поймали в силки, что пари выгодно только для нее, а его ограничивает, то со временем понял, что опять просто ищет повод, чтобы злиться на главную бабочку. Понял… и перестал. Как-то успокоился, сосредоточился, отработал то, что собирался и с чувством исполненного долга отправился к родителям. К тому времени бабочки уже разлетелись, в клубе было непривычно тихо и пусто.

– Мирка!!! – Бабаев-младший так углубился в собственные мысли, что совсем перестал следить за разговором. Опомнился, когда Лала начала трясти его за плечо.

– А?

– Я спрашиваю, сынок, помнишь о свадьбе Абаевых в субботу? – все сидевшие за столом устремили взгляды на него.

Отец – спокойный, ждущий ответа. Мама – с искоркой любопытства. Наира – с откровенной жалостью, а Лала – с мстительной радостью. Все понимали, что вопрос-то с подвохом.

Для азербайджанцев – свадьбы – это особое торжество. Длятся они не один день, к ним тщательно готовятся и делают пышными, красивыми, большими. Потому что для родителей свадьба своего ребенка – это предмет гордости. Праздник для Наиры закатили на триста гостей, с такими изысками, что Мир за голову хватался, узнавая все новые и новые подробности, но вразумить мам-организаторов не мог. Поэтому смотрел на Наиру тогда так же жалостливо, как теперь она на него.

Для родителей свадьба ребенка – предмет гордости, а для молодежи – площадка для знакомств, поиска приглянувшихся молодых людей, такие себе смотрины. Поэтому девушки наряжаются на свадьбы не хуже невесты, а парни выплясывают вокруг красавиц, пытаясь привлечь как можно больше внимания.

Мир по всем меркам давно засиделся в вечных перспективных женихах. Родители до последнего отмахивались от ненавязчивых намеков Наиры о том, что Кярим хочет свататься. Все надеялись, что Мир поторопится, и первым они женят все же старшего сына, а уж за ним и средненькую дочь. Но когда Дамир Сабирыч напрямую родителям заявил, что не затем мама цветочек растила, чтоб он кому попало достался, Сабиру с Сарой пришлось смириться и первой отдавать замуж Наирочку.

Но смириться – не значит бросить всякие попытки и надежды! Поэтому мама за последние пять лет научилась всеми правдами и неправдами знакомить сына с «хорошими» девочками из «надежных» семей, которых не против была бы увидеть в качестве своих невесток.

Девочки, несомненно, все были очень хорошими. Семьи, конечно же, без исключения – надежными, и невестки из многочисленных дам получились бы прекрасными. Но не жены для него.

Он, по правде, вообще не особо-то жену искал. Не страдал желанием тут и сейчас нарожать тройку деток. Не завидовал женатым друзьям. Думал иногда, конечно, о том, что хорошо бы встретить человека, с которым все совпало бы – тела, души, мысли, но встречу эту не подгонял. Все шло своим чередом и темп его устраивал.

Не устраивала только неугомонность мамы…

– Мирка, там будет Гуля…

Гульнара – очередная жертва маминой теории о хорошей невесте. Но проблема все в том же – Миру она была не нужна.

Хорошая девочка – молоденькая, на третьем курсе медицинского, дружит с Лалой, смотрит на него – со страхом и обожанием, прекрасно понимает, какие ожидания на нее возлагают собственные родители и старшие Бабаевы, и, кажется, совсем не против того, чтоб эти ожидания оправдать.

Мир, однажды, по глупости, повелся на мамины уговоры – вызвался спасти девочку, которой вздумалось помогать Лале с подготовкой к зачету до самой ночи, а потом непременно нужно было попасть домой. И он был назначен рыцарем, который будет принцессу доставлять к подъезду. Пока ехали – мило поболтали, она смущалась, он пытался не доводить до неловких пауз – имитировал заинтересованность. Но стоило девочку высадить, убедиться, что домой добралась, и рвануть прочь – как милая Гуля тут же вылетела из головы.

И попадала обратно, только когда о ней напоминала мама или когда она сама давала о себе знать – изредка звоня, чтобы поздравить с каким-то бессмысленным праздником или еще по какому-то пустому поводу.