Столы накрывались очень богато. Тут была и красная икра, и черная, буженина нескольких видов, даже должны были подавать устриц. Про обычное наполнение стола в виде шашлыка и люля-кебаба я даже не вспоминала.

— Неплохо гуляют депутаты, — пробормотала себе под нос, сбиваясь с ног при накрытии столов.

Не даром Ленка свалила куда подальше. Головной боли полно, а выхлопа будет пшик.

— За народные деньги, — мне поддакнул Лелик, он тоже работал сегодня.

— Ага. У каждой бабушки по пять рубликов к пенсии не добавили, вот и сэкономили на банкетик, — я раскладывала по тарелкам свернутые и скрепленные кольцами салфетки.

— Поговорите мне тут. Еще не хватало, чтобы кто-нибудь услышал, — как чертик из табакерки появился Ашот Ваникович.

— Извините. Больше не будем, — тут же нашлась я, а бедный Лелик пошел пятнами. У парня имелся долг перед рестораном. Он недавно чрезмерно нагрузил поднос, споткнулся, упал, все естественно с подноса упало на пол. А посуда у нас в ресторане редкая, выписанная из самой Франции. Как будто нельзя было заказать что-нибудь попроще.

— Дорогие мои, — почти ласково обратился ко всем в зале Ашот Ваникович, — сегодня очень ответственный день. Я прошу всех быть предельно внимательными и аккуратными. Не допустить ни одного промаха. От вашего старания будет зависеть очень многое, в том числе и ваши премиальные.

Ого. Ашот Ваникович даже премиальными стал грозить. Это что-то да значит. Серьезностью момента прониклись все присутствующие.

— А правду говорят, что от Слюсаренко, когда он выпьет можно ожидать всего чего угодно, начиная от битья посуды, заканчивая вилкой в глазном яблоке музыканта? — подал голос Ростик, он же Ростислав, наш бармен.

— Для вас, Ростислав, наш гость не какой-то там Слюсаренко, а Виталий Евгеньевич. Прошу всех запомнить и обращаться, если потребуется, только так. Всем ясно? — народ закивал головами. — И запомните, что никакая сплетня, что бы не произошло сегодня, не выползла из нашего ресторана. Я обо всем узнаю. Учтите.

Ашот Ваникович еще некоторое время разглагольствовал, поучая всех и каждого как надо себя вести, что делать, а от чего воздержаться.

Я же проникалась все больше и больше ощущением чего-то неотвратимого, что катилось словно снежный ком, грозя меня смести.

К пяти часам, времени начала банкета, все работники ресторана были задерганы донельзя. Они мечтали только об одном, чтобы скорее наступил вечер и чтобы он как можно быстрее закончился.

В обусловленное время начали стекаться гости. Однако сам хозяин мероприятия запаздывал. Сразу было понятно, какого полета птицу следует ожидать. Со стороны обслуживающего персонала все было сделано вовремя. Столы ломились от яств, на кухне шли последние приготовления, музыканты отлаживали свои инструменты. Гости именинника слонялись по залу словно неприкаянные. Кое-кто отваживался усаживаться на стулья, но никто руки за угощениями не тянул.

Появление именинника наделало много шума. Огромный внедорожник на бешеной скорости чуть ли не протаранил не вовремя поднявшийся шлагбаум, а затем лихо затормозил прямо около входа в ресторан, по пути сминая газонную траву и топча разноцветные головки петуний. По всей видимости, шофер, которым оказался сам именинник, не заметил, что заехал туда, куда не следует заезжать. Следом за внедорожником во двор ресторана въехал его брат близнец, правда, водитель автомобиля затормозил гораздо ранее. По всей видимости, второй водитель был трезв в отличие от виновника торжества.

— Начинается, — произнесла Диана с огромным вздохом. — Девочки и мальчики, приготовьтесь к различного рода сюрпризам. Очень прошу не реагировать ни на какие провокации.

— А они могут быть? — шепотом спросила я у администратора.

— Я удивлюсь если их не будет вовсе. Выход из-за печки ты уже видела, — практически одними губами произнесла женщина, поправляя выбившийся из прически локон. — С Богом и пусть нам сегодня благоволит госпожа удача.

— Все настолько серьезно? — с испугом спросила я.

— Более чем.

Я втайне обрадовалась, что не мне поручено обслуживать стол именинника. Судя по всему, Лелику сегодня придется попотеть. Впрочем, как и всем остальным.

Пока именинник принимал поздравления во дворе ресторана, внутри все было тихо и благочинно. Музыканты играли тихую музыку, официанты сновали между столиками, выслушивая первые требования гостей, повара размеренно трудились над горячими блюдами. Одним словом, все как в лучших домах Лондона и Парижа.

Я краем глаза следила за присутствующими. Вроде бы я никому не была нужна, а потому старалась не отсвечивать и слиться с интерьером. Тем более все внимание было направлено на именинника. Мне, конечно, тоже было интересно увидеть, что из себя представляет мужчина, но я решила, что еще успею насмотреться, а потому в окна не пялилась и в интернете не искала информацию по Слюсаренко. Тем более нам было запрещено пользоваться телефонами во время работы.

На встречу имениннику проскакал резвым кабанчиком сам Ашот Ваникович. Сразу было видно, что мужчина заискивается перед высоким чином. Со стороны это смотрелось ужасно противно. Я изо всех сил пыталась не показать свое отношение к увиденному через окно.

Барин, а вернее Слюсаренко, был одет в серый блестящий костюм, он чем то мне сразу напомнил скользкую рыбу, которую я в детстве ловила на речке. По всей видимости, у мужчины кто-то в роду был из цыган, не иначе. Черты лица из-за расстояния было сложно рассмотреть, а вот уже начинающую расплываться фигуру было видно очень даже хорошо. Пока мужчина шел ко входу в ресторан, часть гостей уже засвидетельствовало свои поклоны и подобострастно покланялось мужчине. Иначе расшаркивания приглашенных гостей вряд ли можно было назвать. Правда, не все кланялись, некоторые гости вели себя вполне адекватно. Скорее всего, их положение было наравне со Слюсаренко или выше.

Наконец, хозяин мероприятия уселся за стол, и началось чествование юбиляра. Мне к огромному удовольствию достались хоть и самые дальние столы от кухни, но зато основной свите именинника я не прислуживала. Хотя, и меня достаточно сильно погоняли из стороны в сторону.

Застолье шло своим чередом, тосты сменялись один за другим. Тамада, импозантный мужчина с небольшими залысинами, торжество вел с упорством и настойчивостью ледокола. Музыканты заполняли промежутки совершенно не навязчиво. Одним словом, обычное мероприятие, ни чем не отличающееся от всех остальных. Я даже грешным делом подумала, что зря на Слюсаренко бочку катят. Нормальный мужик. При власти. Это есть. Но ведь не всем быкам хвосты крутить, кому-то надо и рулить государством, а кому-то и законы писать.

Стоило мне так подумать, как я услышала шум в зале. Я как раз собрала грязную посуду со стола и отнесла ее в помывочную. Когда я вышла в зал, то увидела, что Слюсаренко держит за грудки Лелика и трясет, а в следующий миг кидает на пол как тряпичную куклу.

Что тут началось? Гости вскочили со своих мест, желая получше рассмотреть происходящее. А Слюсаренко порывался еще добавить бедному Лелику, пытавшемуся отползти. По подбородку парня текла струйка крови. По всей видимости, ему разбили губу.

К зачинщику драки тут же подлетели несколько гостей, похоже, что только они не побоялись гнева хозяина, потому как охранники, наоборот, избрали позицию невмешательства. Слюсаренко грязно ругался, выражаясь нецензурной бранью, отпихивал мужчин, пытаясь прорваться к парнишке. Судя по шепоткам в толпе, виной Лелика было нечаянно выплеснутое вино, попавшее на Слюсаренко. Именно он подбил руку Лелика, отчего и случился казус.

Я близко не приближалась к основным действующим лицам. Слишком боязно было получить ни с того, ни с сего.

Наконец, Слюсаренко вывели из ресторана. Скорее всего для того, чтобы он охладился на свежем воздухе. Гости расселись по своим местам, продолжая шушукаться, тамада принялся и дальше вести банкет, произнося дифирамбы в сторону именинника. День рождения продолжался, как будто ничего страшного не произошло.

Тут ко мне подошел Ашот Ваникович.

— Ирина, срочно накрой стол в беседке возле реки.

— Зачем? — удивилась.

— Затем, что Слюсаренко решил на время там обосноваться. Ты поняла меня. Срочно.

— А как же здесь. Тут мои столики, — принялась я возмущаться. Идти на улицу на ветер не особенно хотелось.

— Я, сказал, быстро.

Делать было нечего, пришлось собирать приборы и отправляться куда послали.

Мужчины уже находились в беседке.

Судя по доносящимся из беседки звуками о чем-то напряженно спорили.

Я на негнущихся ногах начала приближаться с подносом к беседке. Вход в нее выходил прямо на реку. А потому, мне пришлось обогнуть беседку по кругу.

— Что ты мне указываешь, как я должен себя вести? — орал Слюсаренко. Я уже могла отличить его голос ото всех остальных.

— Я тебе не указываю, просто разъясняю, что ты не прав, — другой мужчина увещевал Слюсаренко, пытаясь образумить.

— Я не прав? Да я всегда прав, — горячился мужчина.

— Виталий, ну сколько можно? Ты же не маленький мальчик, чтобы так себя вести.

Я бы с огромным удовольствием сбежала куда подальше от ругающихся, но приказ Ашота Ваниковича я не могла проигнорировать, а потому вошла в беседку. Мужчины меня заметили сразу же. Их было двое. Один Слюсаренко, а другой чем-то неуловимо на него похожий, но совершенно другой. Он был несколько выше депутата, шире в плечах, подтянут. По всей видимости, не брезговал и физической культурой, в отличие от Слюсаренко.

— Девушка, вам лучше уйти, — произнес незнакомый мужчина. — У нас тут серьезный разговор.

— Нет. Пусть занимается своим делом, — взревел Слюсаренко. — Это мое торжество и я тут указываю что делать.

— Девушка, уйдите, — продолжил настаивать второй мужчина. Я замялась на пороге, не зная как правильно поступить.

— Думаешь, Герман, ты можешь мною помыкать? — у Слюсаренко чуть ли не пена изо рта пошла. — Я тебе сейчас покажу.

И мужчина полез за пояс брюк и выхватил… пистолет. Не очень большой, но одного его вида было достаточно, чтобы испугаться. Что я и сделала, вскрикнув.

— Виталий, спрячь пукалку, — Герман выставил вперед поднятые руки, призывая к послушанию.

— Что? Сразу проняло? Теперь понимаешь, кто тут главный? — Слюсаренко был пьян и от этого в несколько раз опаснее.

— Виталий, я все понял. Ты главный, — Герман медленно, но верно надвигался на Слюсаренко. — Отдай пистолет.

Однако депутата это еще больше разъярило, у него разве что пар из ноздрей не повалил.

— Ты, мудак, думаешь, что мною можно командовать, ан нет, не на того напал, а ну назад. Я сказал назад, — принялся размахивать пистолетом Слюсаренко.

— Виталий, все хорошо. Успокойся, — Герман попытался опять приблизиться к пьяному сумасшедшему.

— А ну назад, — махнул мужчина пистолетом. — Сядь в кресло. Я, сказал, сядь. Теперь я тобой командовать буду, — Герману ничего не оставалось делать, как послушаться указаний. — Хватит. Надоело. Ты думаешь, я не знаю, как ты насмехаешься за моей спиною?

— Виталий, давай отпустим девушку и с тобой нормально поговорим? По-мужски.

Я стояла с подносом ни жива, ни мертва, надеясь, что про меня забыли.

— А я значит с тобой не по-мужски сейчас разговариваю? А ты давай к нему. Быстро, — и дуло пистолета качнулось в мою сторону. — Как тебе девочка? Нравится? — вопросы были обращены ко второму мужчине.

Я переместилась ближе к Герману, как и велел Слюсаренко.

— Причем тут это?

— А ты не помнишь? — язвительно поинтересовался мужчина, с вызовом смотря на Германа.

— Что я не помню? — удивился тот, напряженно сидя в кресле.

— Ты же у нас поборник морали, ты против насилия, а теперь посмотрим, как это же насилие будешь совершать ты сам, — радостно оскалился Слюсаренко.

— Виталий, успокойся. Не стоит делать того, о чем ты потом пожалеешь, — Герман внимательно смотрел на собеседника.

— А это мы еще посмотрим, кто пожалеет, а кто нет, — расхохотался мужчина. — Поставь поднос, — приказал он мне.

Я незамедлительно сделала все, что от меня требовали.

— А теперь подошла к нему, — Слюсаренко мотнул пистолетом в мою сторону.

Каждый раз стоило мне в прямой видимости увидеть чернеющее дуло, как все внутри переворачивалось.

— Что ты задумал? — Герман не понимал поведения Слюсаренко.

— Ну что, братишка, поиграем? — довольно произнес мужчина.