Анна Рэндол - Грехи девственницы

Мадлен подалась вперед, но Гейбриел не желал двигаться дальше. Еще не сейчас.

— Мадлен, скажи, что станешь моей женой.

— Да, если только ты не передумаешь!

Мука, сквозящая в ее голосе, эхом отозвалась в душе Гейбриела. Он перекатился на бок и прижал Мадлен к себе, разглаживая пальцем морщинки вокруг ее губ.

— Тебе не нужно это, чтобы ослепить меня. Я тебя выбрал. Сам. Ты все равно будешь моей женой, займусь ли я с тобой любовью сейчас, или ты заставишь меня ждать до восьмидесяти лет.

Мадлен закрыла глаза, и по ее виску скатилась слеза, растаяв в волосах. Когда она подняла веки, в ее глазах больше не было страха. Мадлен улыбнулась и провела пальцем по губам Гейбриела.

— Даже если я заставлю тебя ждать до восьмидесяти лет?

— Да.

Мадлен уперлась в грудь Гейбриела руками, уложив его на спину, а сама села сверху, впустив в себя лишь полдюйма его плоти.

— До восьмидесяти? Точно?

Гейбриел застонал.

— Искренне надеюсь, что это произойдет раньше.

Мадлен задрожала, потеревшись о мужчину.

— Забудь. Это была пустая угроза.

Рука Гейбриела скользнула меж ног Мадлен и ласкала ее до тех пор, пока краска удовольствия ни разлилась по ее лицу и груди.

— Прошу тебя, Гейбриел. Пожалуйста.

Она никогда не пожалеет о том, что отдалась ему. Уж он об этом позаботится.

Гейбриел осторожно перекатил Мадлен на спину и, оказавшись сверху, подался вперед.

Мадлен закрыла глаза от охватившего ее нового ощущения. Секундная вспышка боли не заставила ее отстраниться. Ведь она к боли привыкла. И все же это чувство насыщения было совсем необычным. Мадлен как если бы ее растянули слишком сильно, но оно сопровождалось приятной дрожью во всем теле. Преисполненная любопытства, Мадлен шевельнула бедрами.

Если б на месте Гейбриела оказался один из участников аукциона, она начала бы мотать головой и даже задыхаться, делая вид, будто испытывает ни с чем не сравнимое удовольствие. Но она была с Гейбриелом, который усилием воли сдерживал себя, выжидая, пока Мадлен привыкнет к единению их тел.

Грудь Мадлен сдавило болью, и она едва не произнесла эти слова вслух.

Девушка провела пальцем по груди Гейбриела. Он содрогнулся всем телом, прогоняя остатки неловкости. Мадлен вновь шевельнула бедрами и приподняла их. На этот раз с ее губ сорвался сладострастный стон, который она не стала сдерживать. Мадлен вновь приподняла бедра, заполняя себя без остатка тугой плотью.

— Я собирался действовать медленно, — вымолвил сквозь сжатые зубы Гейбриел.

Однако Мадлен вонзила ногти в его ягодицы, когда он попытался отстраниться, и прижала его к себе, отчаянно боясь потерять это восхитительное чувство напряжения.

— Я не хочу делать это медленно.

Гейбриел прикусил мочку ее уха.

— Тогда просто доверься мне.

Девушка разжала пальцы, и Гейбриел пришел в движение. На какое-то мгновение Мадлен лишилась способности дышать, думать. И что самое восхитительное — это ей и не нужно было. Она хотела быть любимой Гейбриелом и дарить ему ответную любовь. Тогда в саду она стремилась получить удовольствие. Теперь же ею руководила любовь. Мадлен сжала спину любимого, когда по ее телу прокатилась горячая волна.

За ней последовала еще одна, мощнее первой, и еще… Мадлен выкрикивала имя любимого до тех пор, пока ослепительная вспышка наслаждения не лишила ее голоса.

Гейбриел на мгновение застыл, а потом в последний раз с силой вошел в Мадлен и закричал, обретя собственное наслаждение. А еще через минуту он упал на постель рядом с ней и крепко прижал к себе, прежде чем запечатлеть поцелуй на ее шее.

В тепле и уюте его объятий глаза Мадлен начали закрываться, но, прежде чем заснуть, она отважилась на самый большой риск в своей жизни.

— Я люблю тебя, Гейбриел.

Когда матрас ее кровати слегка промялся в темноте, Мадлен схватилась за нож. Но прежде чем ее рука коснулась обнаженной лодыжки, она поняла, что это перевернулся во сне.

Рука мужчины погладила ее спину.

— Ты не спишь, — произнес он отчетливо, как если бы давно проснулся.

— Ты тоже.

Гейбриел провел ладонью по животу Мадлен.

— Жалеешь?

Прикосновение было таким приятным.

— Нет. — И она действительно не жалела. Совсем. Мадлен не сомневалась, что Гейбриел будет прекрасным мужем. И не опасалась, что он станет таким же, как ее отец.

Боялась она лишь того, что сама не сможет стать хорошей женой.

Первое, что она сделала посреди ночи, это схватилась за нож. Да и что она знает о составлении меню, штопанье носков и других вещах, с которыми замужние женщины сталкиваются каждый день?

Гейбриел вновь заключил ее в объятия, прижав к себе. Мадлен вздохнула и удобно устроилась подле него. Когда он укрывал их обоих смятой простыней, его руки легко скользили над Мадлен, словно были совсем лишены веса. Мадлен попыталась найти его губы, но Гейбриел остановил ее.

— У меня не было возможности просто полежать рядом с тобой. Но если ты сейчас пошевелишься, я не смогу устоять перед соблазном снова овладеть тобой.

Мадлен улыбнулась. Она не привыкла к тому, чтобы ее баловали, но это оказалось так приятно.

Она справится, не так ли? Естественно что, почуяв опасность, она реагировала, как и прежде. Необходимость выживать любой ценой прилипла к ней, точно вторая кожа. Прошедшая ночь превратила ее из девственницы в женщину, но не изменила ее прошлого шпионки.

Ум ее оставался таким же острым.

— Как собираешься продолжать расследование.

— Думаю, нам придется начать все сначала.

Слово «нам» прозвучало в его устах как никогда романтично. Но Мадлен нахмурилась. Разве не должна она теперь еще больше беспокоиться за Гейбриела? Уговаривать его действовать осторожно? Да и возможно ли это, если она собирается участвовать в расследовании наравне с ним? Мадлен вновь одолели сомнения.

— А что, если твой свидетель ошибся, когда сказал, будто видел этого человека и раньше? Что, если это не отец одной из учениц? — поспешно произнесла Мадлен.

Гейбриел кивнул.

— Или был слишком пьян и нарисовал совсем не то. Все может быть. Я обдумывал каждый вариант по нескольку раз. Твоя жизнь все еще в опасности, а я до сих пор понятия не имею, кто тебе угрожает. — Голос Гейбриела звучал грубо, совсем не соответствуя нежным прикосновениям рук к талии Мадлен. — Меня не покидает страх, что я узнаю имя преступника, лишь когда он нападет на тебя.

Мадлен оставалось лишь надеяться, что негодяй действительно попытается это сделать. Она знала несколько приемов, которые собиралась ему показать.

— На этот раз я был слишком уверен в себе. Наверное, Поттс все же оказался прав.

— Поттс болван.

Замечание Мадлен заставило Гейбриела рассмеяться.

— Но ведь ты даже не знаешь, что он сказал.

— Он болван, если не хвалил твои выдающиеся способности.

Губы Гейбриела нашли чувствительное место у основания шеи Мадлен.

— Ты сказал, что рисунок очень нечеткий, — произнесла она.

Гейбриел пошевелился, как если бы хотел приподняться, а потом замер.

— Рисунок у меня дома. А то я бы мог его тебе показать. — Мышцы на руке Гейбриела, обнимающей Мадлен, напряглись, а сытая апатичность исчезла.

Вряд ли ему удастся теперь заснуть. Да и Мадлен тоже.

— Твой дом ведь недалеко?

Гейбриел на мгновение перестал дышать.

— Всего в десяти минутах езды отсюда.

Гейбриел вздохнул.

— И ты не будешь возражать, если я вытащу тебя из постели посреди ночи?

Мадлен улыбнулась, вставая с кровати.

— Кто быстрее оденется?

Гейбриел застонал и оглядел обнаженную фигуру Мадлен с нескрываемым вожделением.

— Напомни-ка мне, зачем мы собрались вылезти из постели?

— Чтобы посмотреть на рисунок. — Встав так, что ее освещал луч света, пробивающийся из-за занавески, Мадлен медленно наклонилась, чтобы поднять с пола сорочку. Да, она сомневалась в своей способности стать женой, но вот собственная власть над мужчинами не вызывала у нее сомнений. Под горящим взглядом Гейбриела процесс одевания показался ей невероятно чувственным.

Молодой человек тяжело вздохнул.

— Давай поедем за ним утром.

Но Мадлен посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.

— У нас впереди еще путь до твоего дома.

Смех Гейбриела прозвучал вымученно.

— Сколько у нас времени до того, как подъедет экипаж?

Вскоре Гейбриел растолкал заспанного кучера и приказал подавать экипаж.

Оказавшись внутри, Гейбриел усадил Мадлен к себе на колени и провел пальцем по ее носу.

— Ты очень красивая в этом платье. — Он с улыбкой коснулся кружева, едва прикрывающего грудь Мадлен. — Но без него ты мне нравишься еще больше.

Мимо экипажа пробежал конюх.

Мадлен выпрямилась и соскользнула с колен Гейбриела, прежде чем успела вспомнить, что мнение других мужчин ее больше не интересует.

Гейбриел внимательно посмотрел на нее, и его лицо посерьезнело.

— Никаких сожалений о прошлой ночи.

— Я ведь уже сказала, что нет. — Мадлен расправила сбившиеся юбки. — Моя реакция на конюха — всего лишь привычка, не более того. — Еще один пережиток прошлого, от которого ей предстояло избавиться.

Гейбриел заглянул любимой в глаза.

— Мы над этим поработаем.

Мадлен была рада тому, что темнота скрыла выступивший на ее щеках румянец. Сколько еще привычек ей придется в себе искоренить?

Когда экипаж остановился, Мадлен с любопытством выглянула в окно. Она думала, что Гейбриел снимает где-то холостяцкую квартиру. Но вместо этого ее взгляду открылся очаровательный дом с живой изгородью.

В убранстве дома преобладали дерево и приглушенные тона. Какие именно, в темноте не представлялось возможным разглядеть. Однако, несмотря на очевидные старания экономки, спальня Гейбриела выглядела необитаемой.

— Ты бываешь здесь не слишком часто, верно?

— Особенно в последнее время.

Поднимаясь по лестнице, Мадлен провела рукой по тщательно отполированным перилам. Что будет делать она, в то время как Гейбриел гоняется за преступниками? Конечно, по окончании аукциона у нее появилось бы много свободного времени, но теперь эта перспектива приобрела реальные очертания и вселяла беспокойство.

А что, если ее начнет одолевать скука? Если она станет скучать по своему шпионскому прошлому и свободе, к которой так привыкла? Мадлен любила Гейбриела, но что, если даже этого недостаточно?

Она прошла за Гейбриелом в кабинет. Молодой человек зажег несколько свечей, и в их трепещущем желтоватом свете проступили очертания стола, заваленного многочисленными папками. Все они были сложены довольно аккуратно, и Гейбриел без труда отыскал нужную.

Мадлен подошла к окну и осмотрела улицу:

— Отсюда открывается прекрасный вид.

— Ты еще не видела, какой вид открывается из моей спальни.

— Ты мог бы проводить меня туда.

— Вообще-то улицы отлично просматриваются из всех комнат.

Мадлен посмотрела на внушительную стопку документов.

— Ну что ж, начнем сначала.

Вместе они начали вспоминать детали дела Симм, дабы убедиться, что не упустили ничего важного. Каждого человека, с которым Гейбриелу удалось поговорить. Каждую комнату, которую он осмотрел. Вскоре Гейбриел поставил к столу два стула, чтобы было удобнее работать. Наконец, когда в окно начали проникать первые лучи рассвета, Мадлен потерла уставшие глаза перепачканными в чернилах пальцами.

— Я не свожу тебя с ума? — спросила она.

Гейбриел с любовью посмотрел на девушку.

— Нет, ты помогаешь мне сохранить рассудок.

Мадлен опустила глаза на собственные записи, чтобы скрыть радость, разлившуюся по ее телу от слов Гейбриела.

— Тебе не стоило разбираться с делом Сьюзен в одиночку.

— Это моя обязанность.

Мадлен провела пальцем по складкам на лбу Гейбриела.

— А теперь и мои. Где тот рисунок, о котором ты говорил?

Что-то в нем показалось Мадлен…

— Кучер не рисовал этого.

Гейбриел подался вперед.

— Что?

— Почерк. Эту надпись сделал человек, который подбросил мне записку.

— Ты уверена? — Гейбриел чертыхнулся. — Преступник хотел, чтобы я нашел рисунок. А я пребывал в таком отчаянии, что даже не поставил под сомнение его подлинность. Я слишком близко подобрался к разгадке.

— Это не отчаяние. Ты решительный. Страстный. Усердный.

— Недостаточно усердный.