Чарлз сел напротив викария.

– У Эммы никогда не было возлюбленного?

– Нет. Я не лгал, когда говорил вам, что она вас обожала. – Викарий вздохнул. – Нужно было, настоять, чтобы она провела сезон в Лондоне. Одна из моих сестер была рада взять ее под свое крыло. Но Эмма не хотела оставлять Мэг, а мне не хотелось менять что-то в привычном укладе жизни. – Он горько добавил: – Вот расплата за мой эгоизм.

– Нет, сэр, не корите себя, прошу вас. В какой-то мере вы даже оказали мне услугу. Считаю, мы с Эммой отлично поладим. – Чарлз улыбнулся. – Осталось лишь убедить ее в этом.


Зачем она туда идет, недоумевала Эмма. Но мистер Ламберт уже распахнул двери Голубой гостиной. Делать нечего – придется войти вслед за миссис Грэм. Сразу надо было подумать, как только мистер Ламберт объявил, что в гостиной дамы – члены Общества. Неужели чувство вины затмило ей разум?

– Харриет! – Миссис Бегли приветственно подняла чайную чашку, завидев миссис Грэм с Эммой. – И мисс Петерсон! Чудесно. Леди Беатрис, вы знакомы с миссис Грэм?

Эмма оглядела комнату. Кажется, мистер Ламберт сказал, что спрятал бренди под замок? Что-то у дам подозрительно ярко блестят глаза. Близняшки Фартингтон сидят бок о бок на кушетке и хихикают. Мисс Рассел блаженно улыбается, глядя на розы в вазе.

– Рада познакомиться, миссис Грэм. – На леди Беатрис был желто-зеленый наряд со сливовыми вставками. В общем и целом она производила впечатление подгнившей сливы. – Не хотите ли чаю, дамы?

– Да, благодарю вас, – отозвалась миссис Грэм. – Это было бы чудесно.

Леди Беатрис разлила чай и сунула руку в корзинку. На свет явилась бутылка бренди.

– Не добавить ли капельку французских сливок?

Миссис Грэм рассмеялась:

– Не стоит! А то засну с недопитым чаем в руке.

Эмма, нахмурившись, убрала свою чашку.

– Мистер Ламберт сказал, что спрятал бренди. – Она прикусила губу. Не ее дело наводить здесь порядок.

Леди Беатрис пожала плечами и убрала бутылку назад в корзину.

– Может быть, мистер Ламберт и отличный дворецкий, но куда ему до меня, если я задумала пошалить!

– Полно вам, мисс Петерсон! Не расстраивайтесь вы так, – заметила миссис Бегли. – Мы ведь не каждый день. Вчера, например, не выпили ни капли. Правда, леди?

– Ни капли! – Мисс Эстер Фартингтон грустно покачала головой.

– И сегодня только одну каплю, не больше, – вздохнула мисс Рейчел Фартингтон.

Мисс Рассел улыбалась розам.

– Позволю себе заметить, мисс Петерсон, вы слишком часто тревожитесь по пустякам. – Миссис Бегли указала чашкой на-Эмму, и близнецы согласно закивали. – Вам всего двадцать шесть, а не шестьдесят шесть. Но ведете вы себя как старуха.

Близнецы внезапно перестали кивать. На их лицах появилась совершенно одинаковая гримаса.

– Лавиния, шестьдесят шесть – это не старушечий возраст. – Мисс Эстер со стуком поставила чашку на стол. – Нам семьдесят, но мы далеко не старухи.

– И я так считаю! – Мисс Рейчел погрозила пальцем. – Восемьдесят шесть – куда ни шло, но не шестьдесят шесть!

Миссис Бегли от волнения чуть не перевернула свою чашку.

– Я хотела сказать, мисс Петерсон, что вы не замужем, хотя вы привлекательная, умная, достойная, поэтому ведете себя… – С каждым словом близнецы надувались все больше, напоминая сердитых воробьев со взъерошенными перьями. Миссис Бегли тревожно взглянула на них. – Я имею в виду – вы еще достаточно молоды – слишком молоды, чтобы следить за приличиями.

Миссис Грэм хмыкнула:

– Я считала, что как раз молодым девушкам и нужно заботиться о соблюдении приличий, Лавиния.

– Я не такая уж и молодая, – возразила Эмма. Что за глупости! – Вот моя сестра Мэг – та действительно совсем молоденькая.

– Ваша сестра Мэг – сущее дитя. Дети ее возраста нуждаются в том, чтобы ими руководили. А вы… – Миссис Бегли замолчала, чашка звякнула о зубы.

– Вы распустившийся бутон, – произнесла мисс Рассел.

Все изумленно воззрились на нее, словно заговорил один из стульев. Мисс Рассел сохраняла невозмутимость.

– Что ты имеешь в виду, Бланш? – спросила миссис Бегли.

– Мисс Петерсон, ваши лепестки уже распустились, совсем немного. Не так плотно сжаты и макушка раскрылась.

Леди Беатрис фыркнула:

– Что-то не похоже.

– А я поняла, что хочет сказать Бланш, – возразила мисс Рассел. – И она права.

Мисс Эстер закивала:

– Мэг – нераскрывшийся бутон, тугой…

– А Эмма уже побыла на солнце. Качалась на ветерке.

– И к ней прилетали пчелы!

Миссис Грэм возмутилась:

– Мисс Эстер! Не понимаю, к чему вы клоните, но ваша метафора звучит не совсем прилично.

Миссис Бегли возразила:

– Они только хотят сказать, что Эмма достаточно опытна, чтобы казаться интересной, – и добавила: – Я с этим согласна!

Эмма сидела как на иголках.

– И в чем же моя опытность?

– Разумеется, речь не о делах интимного свойства. По крайней мере я говорила не об этом…

– Лавиния!

– Согласитесь, Харриет, что она старше и опытнее сестры, – продолжила миссис Бегли.

Уши. Эммы горели огнем – слово «интимный» все еще звенело, в ее голове. Она фыркнула, чтобы дамам показалось, что она следит за ходом разговора:

– Да, я прожила больше на девять лет.

– И каждый год из этих девяти значит многое, мисс. Знаете ли, брак совершается не на простынях. С мужчиной нужно не только спать, но и есть, разговаривать, читать газеты. Гораздо приятнее иметь жену, в голове которой водятся интересные мысли. Или которого, если мы говорим о кандидатах в мужья.

Простыни? Эмма чувствовала, что покраснела до самой шеи. Вспомнился лорд Найтсдейл, едва прикрытый простыней, в ту ночь, когда в детской объявилось привидение.

– Вы… пикантны, мисс Петерсон, – продолжала миссис Бегли, – и намного привлекательнее для мужчины с развитым вкусом.

– Миссис Бегли, – снова вмешалась миссис Грэм, – вы говорите об Эмме, словно она бифштекс.

– Надо и мне добавить пикантности, а то я уже что-то ничего не понимаю. – Леди Беатрис подлила бренди в чай. – Лавиния права, мисс Петерсон. Вас слишком заботят приличия. А вам нужно расслабиться! Вы не юная дебютантка, знаю-знаю. Вас ни разу не выводили в свет, но дело не в этом. Общество, по крайней мере здесь, в деревне, дает вам некоторую свободу. А вы не хотите ею воспользоваться. – Она взмахнула краденой бутылкой. – Небольшое приключение – вот что вам нужно, мисс Петерсон! Ужасно скучна та женщина, которая ни на минуту не забывает о приличиях.

– А мужчины терпеть не могут зануд, – добавила миссис Бегли.

– Особенно мой племянник, – уточнила леди Беатрис.

Эмма поперхнулась чаем.

– Я что-то пропустила? – спросила миссис Грэм.

– Нет. Ничего вы не пропустили. Совсем ничего. Леди Беатрис налила в чай слишком много бренди. Она все перепутала. Плохо понимает, что говорит.

Эмма была в ужасе. Теперь Общество в полном составе знает о матримониальных планах тетки Чарлза. Дамы, у которых язык что помело.

– Ничего я не путаю, мисс. Чарлзу нужен наследник. Его племянницам – мама. Кого еще ему выбрать? Только взгляните на соперниц. Леди Каролина…

Мисс Эстер хрюкнула.

– Мисс Оулдстон?

Мисс Рейчел заржала.

Леди Беатрис кивнула:

– И она тоже похожа на жабу. Вся семейка такая. Мисс Фрамптон?

– Вся в прыщах! – Миссис Бегли сморщила нос.

– Мисс Пелем?

– У нее омерзительная мамаша.

Все снова уставились на мисс Рассел.

– Разве нет? У мисс Пелем совершенно жуткая мать. Не хотела бы я заполучить ее в мачехи.

– Именно. – Леди Беатрис величественно кивнула, и перья на ее голове заколыхались. – Остаетесь только вы.

– Есть еще Мэг, Лиззи, да и мисс Хейверфорд. А также бесчисленные дамы, которых сюда не пригласили.

Леди Беатрис удивленно вытаращила глаза:

– Мэг интересуют лишь травки, Лиззи – исключительно лорд Уэстбрук. Мисс Хейверфорд – один из бутончиков мисс Рассел. Слишком юна. Не могу представить, как Чарлз будет делать ей предложение.

– Не так уж и юна, – возразила Эмма. – Мисс Хейверфорд семнадцать, как Мэг и Лиззи. Подходящий для замужества возраст.

Леди Беатрис презрительно фыркнула:

– Только не для Чарлза. Ему будет с ней так скучно, что он заснет, не успев…

– Леди Беатрис, прошу вас. – Миссис Грэм укоризненно взглянула на тетку Чарлза. – Эмма воспитана в скромности, и она не замужем.

Леди Беатрис скорчила недовольную гримасу:

– И не выйдет замуж, если не возьмется за дело как следует. Чарлз – словно спелый фрукт на ветке: ждет, когда его сорвут. И он может достаться ей – было бы желание. Холостяки – что твои сливы: протяни руку и возьми.

Миссис Бегли схватила бутылку.

– Черт побери, леди Беа! Не надо нам поэтических образов.

– А разве я не права? Когда хочешь заполучить мужа, первым делом нужно найти того, кто уже вполне созрел. Чарлз созрел. Титул гнет его к земле. И года не пройдет, как его сорвет кто-нибудь, так почему бы не мисс Петерсон? – Леди Беатрис склонилась к Эмме: – Давай, девочка. Хватай мужчину, пока тебя не опередили.

Эмма изумленно смотрела на леди Беатрис. Что отвечать на подобное заявление? Что не этого она ждет от брака?

Не этого? А чего же? Любви, разумеется. Но куда же деть то волнительное ощущение, которое заполняло ее всю, стоило лишь вспомнить, как она прижималась к Чарлзу?

– Что ж, бутоны, спелые сливы – полагаю, достаточно уже гулять в этом саду, – улыбнулась миссис Грэм. – Наши рассуждения беспочвенны, пока лорд Найтсдейл не сделал Эмме предложения. А если сделает, то она обдумает его наедине, сама с собой, не так ли, дорогая?

Эмма пробурчала что-то в ответ, что можно было счесть согласием. Миссис Грэм увела разговор в сторону. Слова жужжали вокруг Эммы – сплетни о соседях, лондонских гостях. Эмма была благодарна миссис Грэм – впервые теплое чувство зашевелилось в ней с тех пор, как она поняла, что миссис Грэм для отца не просто одна из прихожанок.

Эмма попыталась собраться с мыслями. Но разве могла она забыть волнующие подробности встречи с лордом Найтсдейлом там, в гроте? Его запах, вкус, шелковистую грубость языка, касающегося ее нёба.

Ей стало жарко. Она потекла, как масло.

Уставившись в собственную чашку, Эмма подумала: неужели отвратительный мистер Стокли был прав, и она действительно испытывает… порывы вожделения? А эта дверь, соединяющая их спальни? Ключа-то нет. Дверь всегда открыта…

Она досадливо взмахнула рукой, пытаясь остудить разгоряченное воображение.

– Дорогая, все в порядке? – мягко спросила миссис Грэм.

Эмма кивнула. Хоть бы никто из дам не заметил, что щеки у нее пылают. Что бы они сказали, узнав, что в некотором роде предложение она уже получила? Несомненно, леди Беатрис сочла бы его полноценным предложением руки и сердца. Но Эмма думала иначе. Все решает любовь, а не соображения удобства. Страсть, а не практичность. Или она слишком многого требует?

Возможно. Чарлз как-никак маркиз. Брак для него – дело долга.

Согласилась бы она, доведись ей услышать от него слова любви?

Смешно. Напрасные мечты. Скорее рак на горе свистнет.


Что это? Эмма выглянула в коридор из спальни. Что, Бога ради, за вопль?

– А-а-а-а-а! Мама! У-у-у-у-у! А-а-а-а-а!

Из своей комнаты вылетела леди Каролина и бросилась прочь, визжа и чихая. Открывались двери, высовывались головы. Эмма заметила Мэг и подошла к ее двери.

– Эмма, что происходит?

Они смотрели, как леди Каролина что было сил колотит в дверь спальни матери.

– Понятия не имею.

Наконец появилась горничная леди Данли.

– Да, миледи? Ох! Ах! Боже мой! – Горничная закрыла лицо фартуком и запричитала.

– Ради Бога, Мэри! – Пронзительный голос леди Данли перекрыл всеобщий гам. – Что за концерт? Неужели нельзя побыть минутку в тишине? – Затем она появилась в дверях. Один взгляд на дочь – и она, вытаращив глаза, завизжала.

Мимо Эммы прошествовала леди Беатрис. За ней по пятам лениво следовала Королева Бесс.

– Леди Данли, успокойтесь, прошу вас.

– Успокоиться? Успокоиться! Я-то успокоюсь. Взгляните на мою дочь!

Эмма, как и все, кто находился в коридоре, посмотрела в указанном направлении. Глаза леди Каролины превратились в щелки на распухшем лице, сплошь покрытом выпуклыми ярко-красными пятнами. Она чихала, сморкалась и чесалась.

– Вижу. – Леди Беатрис прочистила горло. – Мне жаль, что леди Каролине нездоровится.

– Нездоровится? Вы называете это нездоровьем? Да это ужасное несчастье!

– Разумеется, это весьма печально. Может, девушке полегчает, если она ляжет в постель?

Леди Каролина взвизгнула и спрятала лицо на груди у матери.

– Нет? – Леди Беатрис покачнулась, – А что, собственно, с ней такое, леди Данли?