— И что теперь?

— Ну, для начала… через девять месяцев у нас будет ребенок, — торжественно объявила я.

— Ты серьезно? — довольно резко спросил он.

Я выразительно взглянула на него, давая понять, что серьезна как никогда. Потом взяла его за руки.

Маркус замер.

— Ты уверена, что хочешь этого? Ведь есть же другие варианты.

Намек был ясен. Я гордо подняла голову и ответила:

— Я против абортов.

Не знаю, почему я это сказала, ведь сама всегда была за них. И более того, мне не очень-то и хотелось становиться матерью — по крайней мере, так рано. У меня не было ровным счетом никакой тяги к материнству в отличие от моих подруг, достигших тридцати. Мне, разумеется, не хотелось испортить фигуру, да еще и взвалить на себя такую ответственность, отказавшись от свободы и ночной жизни.

Но в ту минуту я была необъяснимо счастлива оттого, что результат оказался положительным. Может, я была настолько увлечена Маркусом, что сама идея родить от него ребенка показалась мне захватывающей. Что может быть романтичнее? А может, меня привлекала возможность повертеть им еще немного. Не нужно было даже спрашивать, как он ко мне относится. По-своему он был просто без ума от меня. Но Маркус был одним из тех парней, которых невозможно контролировать. Беременность поможет мне его удержать. Не то чтобы я сознательно сделала все, чтобы залететь от него. Не совсем так. Я вспомнила о том самом дне. Разумеется, это могло случиться в любой момент.

И еще очевиднее тогда стало главное: положительный результат означает, что свадьбы не будет. Я испытывала истинное облегчение, и, стало быть, вот он, ответ на вопрос: я не хочу замуж за Декса. В какой-то момент я просто перестала думать о нем и о нашей полуфантастической свадьбе, захваченная тем, что мне предстоит сыграть роль в куда более потрясающей драме.

— Скажу Дексу сегодня же, — заявила я с апломбом, который удивил даже меня саму.

— Что ты беременна? — в ужасе спросил Маркус.

— Нет. Что свадьбы не будет.

— Ты уверена, что это стоит сделать? Уверена, что хочешь иметь ребенка? — Он явно запаниковал.

— Абсолютно. — Я взглянула на индикаторы. — Абсолютно. Понятно?

Маркус сел. Он выглядел потрясенным и немного сердитым.

— Разве ты не рад? — спросила я.

— Да, — угрюмо ответил он. — Но… но я думаю, что нам все же надо успокоиться и обсудить… все варианты.

Я позволила ему продолжать.

— Готов поклясться, что ты не против абортов. — Да. В принципе не против, — сказала я с выразительным кивком. — Но лично я хочу родить. У нас будет ребенок.

— Тебе нужно время, чтобы все как следует обдумать…

— Ты меня обижаешь, — сказала я.

— Чем?

— Пойми, я хочу иметь ребенка, — ответила я раздражаясь. — И мне было бы приятно, если бы ты меня понял. Неужели ты меня не поздравишь?

Маркус вздохнул и вяло обнял меня.

— Скажи мне, что счастлив. Хотя бы капельку, — шепнула я.

Он взглянул на меня и неубедительно ответил:

— Я счастлив. Но все же, нам надо успокоиться и все обдумать. Может быть, тебе следует с кем-нибудь поговорить.

Я окинула его презрительным взглядом.

— Ты имеешь в виду пойти к психологу?

— Что-то вроде этого.

— Это смешно. Люди ходят к врачу, когда не могут справиться с отчаянием. А я рада! — сказала я.

— Все равно… должны же быть какие-нибудь другие выходы из положения! — не сдавался Маркус.

Он всегда называл наши отношения самыми общими словами — «это», «ситуация», «положение», зачастую небрежно помахивая при этом рукой. Меня всегда раздражало то, что, по его мнению, этот жест мог выразить их суть. У нас всегда было нечто большее. Особенно сейчас. Мы станем родителями.

— Никаких выходов. Я тебя люблю. Я хочу родить ребенка. И все! — Как только я это сказала, то поняла, что до сих пор в моем представлении «все» никогда не означало точку. «Может быть», «что-то вроде этого» или «как получится». Но я уверенно продолжала: — А теперь, если ты позволишь, я пойду и отменю свадьбу.

Именно так я и поступила. Отправилась прямо в Вест-Сайд, чтобы сообщить эту новость своему жениху. Декс разбирал принесенное из прачечной белье, снимал полиэтиленовые упаковки и раскладывал рубашки на две стопки — белые отдельно, синие отдельно. Сначала я просто не представляла, как это сделать — как сказать Дексу, что после семи лет совместной жизни у нас все кончено. Но потом вспомнила о Маркусе и почувствовала себя увереннее.

— Нам надо поговорить, — деловито сказала я.

— Хорошо, — спокойно ответил Декс. Готова поклясться, он знал, что именно сейчас услышит. Все это время он, казалось, пребывал в неведении, но в ту секунду по выражению его лица я поняла, что интуицией обладают не только женщины.

Мы обменялись несколькими короткими фразами, и помолвка была официально расторгнута. Семилетней связи пришел конец. Было что-то странное в том, как быстро и просто это случилось. Теоретически Декс первым начал разговор, сказав, что пожениться было бы ошибкой. Услышав из его уст слово «ошибка» применительно ко мне, я чуть было не отступила, но потом убедила себя, что он просто имеет в виду нашу совместную жизнь. Он почувствовал, что эмоционально и физически я от него отдалилась. Я смотрела на него, стоящего среди скомканных полиэтиленовых пакетов, и испытывала к нему жалость.

Потом поцеловала его в чисто выбритую щеку и сказала то, что всегда говорят люди, когда расстаются по обоюдному согласию. Пожелала ему самого лучшего и, конечно, счастья. Я действительно этого желала. В конце концов, мне вовсе не хотелось, чтобы Декс остался один навсегда. Но если честно, то я бы очень хотела, чтобы он долго-долго мучился, прежде чем найдет себе другую подружку, которая, хотелось бы надеяться, мне и в подметки не будет годиться. Я даже не догадывалась, что эту другую он найдет в лице моей лучшей подруги.


8


Утром после катастрофы я проснулась в постели Маркуса и сначала даже не поняла, где нахожусь. До сих пор я только один раз оставалась у него на ночь, когда Декс уехал по делам в Даллас, но и тогда ушла рано утром, когда еще было темно. Так что трудно сказать, что мы по-настоящему переспали.

Сегодняшнее утро было совсем другим. Другим во всем! Я огляделась — яркий солнечный свет заливал комнату. Все было так, как будто я видела это впервые — даже самого Маркуса. Я рассматривала его профиль и редеющие (но все еще красивые) волосы, когда осознала, что наконец наступила развязка всей этой истории. У нас с Маркусом будет ребенок. Декса в моей жизни больше нет. Я почувствовала прилив адреналина, когда представила, как буду рассказывать эту новость друзьям, коллегам и знакомым. Интересно, какое объяснение придумает Декс для своей семьи и приятелей? Я подумала о том, что придется отменить все праздничные мероприятия, и решила, что найду посредника, который объяснится с противоположной стороной и все уладит. В конце концов, за семь лет мы хорошо узнали друг друга: я была почти уверена, что Декс не станет первым разглашать неприятные подробности. Так что все складывается очень удачно. Я перебрала различные варианты. Можно во всем признаться и рассказать, что у меня роман с Маркусом. Или же умолчать о Маркусе и взвалить всю вину на Декса и Рейчел. Или же вообще окружить себя ореолом тайны.

Конечно, было соблазнительно обнародовать эту некрасивую историю и восстановить всех против Декса и Рейчел, но мне вовсе не хотелось выглядеть этакой отвергнутой неудачницей. Я предпочла бы сохранить репутацию нью-йоркской львицы. Львицы не проигрывают. Поэтому легенда такова: я порвала с Дексом, и теперь мне очень грустно, что нашей связи пришел конец, но все к лучшему, поскольку мы просто не предназначены друг для друга. Я буду мрачно говорить: «Ничего, переживем». С одной стороны, это вызовет определенную симпатию, с другой — окружающие поймут, что я сильная женщина. Не каждая сможет по собственной воле расстаться с красивым, высоким, темноволосым мужчиной. О Маркусе я пока умолчу. И о беременности, разумеется, тоже. Предпочитаю выглядеть сильной женщиной, которая не сдается без борьбы, а не легкомысленной особой. Конечно, близкие друзья узнают чуть больше, но это случится не сейчас.

А пока я просто скрещу пальцы на удачу и буду надеяться, что никто не пронюхает насчет Декса и Рейчел. Несомненно, они не останутся вместе. Это просто невозможно. Она совсем не его половина. Декс ею просто воспользовался, потому, что ему тяжело. У него депрессия, ас Рейчел хорошо и уютно. Что касается самой Рейчел, то она просто уступила самому красивому мужчине из всех, которые ей когда-либо встречались. Девушка вроде нее получает такой шанс только раз в жизни. Но потом она одумается и поймет, что ей под стать кто-нибудь поскромнее. Она ни за, что не будет встречаться с моим великолепным бывшим. Это главное правило — а Рейчел всегда жила по правилам. Уверена, что ее уже мучает совесть из-за этой мимолетной слабости. Однажды она приползет ко мне и попросит прощения. И если она хорошенько попросит и будет очень сожалеть о содеянном, то, помня о нашей давней дружбе, я, может быть, и прощу ее, но не сразу, конечно же. Пройдет очень-очень много времени, прежде чем Рейчел снова обретет статус моей лучшей подруги.

Я снова посмотрела на Маркуса, который спал, подложив одну руку под голову, а другую свесив с кровати. Брови у него были сдвинуты, как будто во сне он с кем-то спорил. Потом он улыбнулся, и у него на подбородке обозначилась симпатичная ямочка. В его лице вдруг промелькнуло, что-то очень напоминающее Декса — точно так же чередуются картинки в конце клипа Майкла Джексона «Черное и белое».

— Маркус, просыпайся, — сказала я, дернув его за руку. — Я начинаю нервничать.

Он продолжал сопеть. Я нагнулась и поцеловала его. Он протяжно и хрипло вздохнул, приоткрыл один глаз и промычал:

— Доброе утро, Дарси.

— Как ты думаешь, они сейчас вместе? — спросила я.

— Я тебе уже говорил, — ответил он. Это, надо полагать, означало «нет» — именно так он отвечал мне накануне вечером. Раз двадцать подряд.

— Скажи еще раз.

— Сомневаюсь. Уверен, что ты им испортила настроение и он ушел.

Я решила, что Маркус прав.

— Ладно. Но даже если так, не думаю, что мне стоит сегодня идти на работу. Я слишком расстроена. Давай вместе возьмем больничный?

За семь лет, что мы прожили с Дексом, он ни разу не брал даже отгул, если только действительно не был серьезно болен. С Маркусом все пойдет по-другому. Наша жизнь будет куда более энергичной и веселой.

Разумеется, Маркус сказал:

— Ладно. Не крути мне руку. Я хочу еще поспать.

Я ощутила легкое торжество, но потом поняла, что на самом деле мне очень хочется произвести фурор среди коллег сообщением о том, что свадьбы не будет. Так что я сказала с мученическим вздохом:

— Думаю, что мне все-таки придется пойти на работу и все уладить.

— Уладить что?

— Ты же понимаешь… помолвка, свадьба и все такое.

— М-м…

— Что мне лучше сказать?

Тишина.

— Маркус!

— Не надо никому ничего говорить, — сказал Маркус, поворачиваясь ко мне. — Это не их дело.

— Но мне придется им рассказать. Они же думают, что у меня в субботу свадьба. И многие приглашены.

Мне нравилось его спокойное отношение ко всему на свете, но это был очевидный знак того, что он явно недооценивает предпринимаемые другими людьми усилия. В будущем это могло обернуться проблемой, если он будет так относиться к моей привычке получать миленькие подарочки на день рождения, Рождество, День святого Валентина, ну и так далее в течение всего года. Декса я выдрессировала: цветы исправно появлялись каждый месяц, и это скорее означало полный порядок, нежели какой-то новый прилив страсти, но мне нравилось. Внимание есть внимание. Подарок есть подарок.

Я была уверена, что Маркуса необходимо вышколить. Каждый мужчина в этом нуждается. Мне понравилась мысль о том, чтобы сделать из моего нового парня вполне приличного, но по-прежнему сексуального и непосредственного мужа и отца. Для начала дам ему понять, что грядущий разговор с друзьями по работе — это огромное эмоциональное напряжение для меня, и потому мне нужна его поддержка, то есть звонки и сообщения в течение всего рабочего дня. А может быть, по возвращении домой меня должен ждать какой-нибудь роскошный подарок. Я представила себе, как Маркус заходит в квартиру с огромной коробкой и радостно улыбается.

— Понятно, что тебе придется сообщить тем, кого ты пригласила, — сказал Маркус. — Но в подробности вдаваться не стоит. Просто пошли письмо по общей рассылке, и все.

— Но, они же будут спрашивать, что произошло, — ответила я, думая, что буду разочарована, если этого не случится. — Людей всегда интересуют детали.