Я усмехнулась, припомнив недавний эпизод. Как-то я подошла к киоску за очередным ироническим детективом, стояла и выбирала, что мне купить. Вдруг сзади кто-то дернул за кончик косы. Обычно так делают мои дети, но в тот момент они были далеко, в деревне, на летнем отдыхе. За спиной у меня стоял совершенно незнакомый парень. От удивления я разинула рот, не находя слов. Парень же нисколько не смутился. Он засмеялся:

— Я думал искусственная! — и пошел себе дальше.

Я тоже засмеялась, не сердиться же.

Так вот, может, пора расстаться с этим грузом? Говорят, короткая стрижка молодит.

Посоветовалась с Олькой. Она с сомнением покачала головой:

— Без косы это будешь уже не ты.

— Может, я этого и добиваюсь?

— Маменька, не впадай в крайности!

— Ну, что тогда сделать? Как мне себя встряхнуть? Может, подтяжку лица?

Дочь посмотрела на меня, как на законченную идиотку:

— Еще силикона накачай в грудь и губы! Тебе-то это зачем? Вот лет так через двадцать подумаем…

Меня разубедило другое: где денег взять на операцию? На себя у меня никогда не находится даже ничтожной суммы: купить кофточку или сумку. Олька по этому поводу тоже ругается:

— Сколько можно ходить в пещерных обносках? Маменька, нельзя быть такой позавчерашней.

Мы порешили выкроить из бюджета специальную сумму на мои тряпки и пройтись вместе по магазинам. На сей раз Олька была удивительно последовательна. Она вытащила меня из дома, несмотря на отговорки и сопротивление. Правда, такие походы обычно заканчивались тем, что мы находили симпатичные вещички для миниатюрной Ольки и ничего подходящего для меня и успокаивались на этом. Однако теперь она требовала что-то мерить, подтаскивала меня к бесконечным вешалкам в магазинах. Мне было скучно, ни одна вещь не остановила моего внимания. С большим трудом Олька уговорила купить мягкую приталенную кофточку осенних тонов с хомутком и расклешенными рукавами. Кофточка действительно меня преобразила. Я даже расправила плечи и вытянула шею, когда надела ее в примерочной кабинке.

С этим и вернулись домой, еле волоча ноги. И там дочь не успокоилась, требовала продемонстрировать кофточку всем домашним, чтобы окончательно укрепить мой боевой дух, заручившись поддержкой других детей. А для этого еще соответственно подкраситься и надеть подходящие серьги. В тот момент, когда я крутилась посреди комнаты, как модель на подиуме, раздался звонок в дверь. Все свои были на месте, уже вечер. Поэтому мы удивились, что звонили не в домофон, а сразу в дверь. От таких звонков я никогда не жду ничего хорошего. Антон пошел открывать и вернулся с недоумением на лице:

— Мам, к тебе.

Я выскочила из комнаты с тревожно бьющимся сердцем и остолбенела. В нашей крохотной прихожей, сразу заняв ее всю, стоял Борис. У меня отнялся язык. Дети высовывались из комнаты, напирая друг на друга, чтобы разглядеть гостя. Наш меланхоличный сенбернар Фокс обнюхал его и отошел вполне мирно. Вообще-то он не любит чужих мужчин.

Пауза затянулась и грозила вырасти в большую неловкость. Я не знала, как себя вести. Не то, что я была не рада видеть Зилова. Нет, даже поверить не могла, что это он стоит на пороге. Борис давно в моем сознании превратился в миф, в недосягаемую мечту. Но так неожиданно появиться, не давая о себе вестей больше года! Не позвонив! Что я должна делать в такой ситуации, да еще на глазах у детей?

Олька вырулила:

— Проходите, пожалуйста! — и подтолкнула меня локтем.

Борис же продолжал смотреть мне в глаза в ожидании какой-нибудь реакции. Я, наконец, очнулась:

— Да, что же ты стоишь? Ребята, знакомьтесь, это Борис — мой… земляк и одноклассник.

Я представила ему всех детей.

— Оля, Рита, ставьте чайник, разогревайте ужин.

— Я не надолго, — осторожно произнес Борис, но прошел в гостиную, повесив куртку и сняв ботинки.

— Боже мой, — наконец, стала я что-то понимать, — как ты меня нашел?

— По адресу. Твоя сестра дала. Сразу скажи, я не вовремя?

Мне бы кинуться ему на шею, а я стою, как деревянная, не знаю, что сказать. Хорошо еще, хватило ума ответить:

— Ну, что ты! Очень даже вовремя, — про себя добавила: еще немного и было бы совсем поздно.

Еще мелькнула мысль: как хорошо, что я при параде, а не валяюсь на диване с нечесаной башкой, не накрашенная и в чудовищном затрапезе. Когда мы остались одни, Зилов осмотрел меня с ног до головы и одобрительно усмехнулся. Видел бы он меня с утра!

— Дай хоть поцелую, — пытается он обнимать, но я почему-то отворачиваюсь и высвобождаюсь из его рук. Не глядя, чувствую, как он напрягся.

— Что-нибудь не так? — спрашивает Зилов, опуская руки.

— Дети могут увидеть, не хочу.

Я решаю перевести стрелки, спрашиваю:

— Почему ты не отвечал на мои письма? Я что только не передумала!

— Не о чем было писать. Да и не умею.

— Но столько времени прошло! Мало ли что могло случиться…

— Я поэтому и спросил: вовремя или нет. У тебя кто-нибудь есть?

Мне даже смешно от такого предположения. Отмахиваюсь безразлично:

— Да что ты.

Дети зовут ужинать. Зилов придерживает меня за плечо:

— Скажи честно: я зря приехал?

— Ну, почему ты так решил? — голос мой фальшивит.

— Ты совсем не родная.

— Да что ты хочешь: все так неожиданно! Потом поговорим.

Олька торопит:

— Ну, что же вы? Идите, все остывает.

Зилов послушно направляется в кухню, где его принимает на себя Ритка, а старшая дочь пытается выяснить, что нас связывает с Борисом. Я отмахиваюсь от ее вопросов: не до того.

— Ты знаешь, а он симпатичный, — заговорщически подмигивает Олька, и мы идем за стол.

Во время ужина дети с любопытством разглядывали гостя, отчего ему, конечно, было не по себе. Однако Борис держался молодцом. Он спокойно поддерживал беседу и рассказал, наконец, что происходило с ним за время нашей разлуки.

У Бори есть армейский друг, Леша Швецов, который работает каким-то большим начальником на железной дороге в Коломне и имеет свой небольшой бизнес. Однажды он был проездом в Забайкалье и заехал навестить Бориса. Они давно не виделись, проговорили ночь, а наутро Лешка предложил другу перебираться в Коломну. Пройти медицинскую комиссию, потом поучиться на курсах и сесть на электропоезд. Вспомнить старую специальность. Еще ему в бизнесе нужны надежные люди. А там глядишь, у самого что-нибудь раскрутится, перспективы есть.

Боря думал, что все это треп под бутылку и скоро забудется, но Швецов довольно скоро вызвал его на переговоры и потребовал окончательного решения. Более того, он даже подыскал Боре жилье: небольшой запущенный домик, который продавали по смешной для Московской области цене, обещал дать в долг часть суммы. Зилову не оставалось выбора. Он продал вагончик со всем его содержимым, машину и поехал.

— Ты продал свою "Ниву"? — воскликнула я в ужасе, помня, что Зилов любил ее, как свое дитя.

Он нахмурился:

— Заработаю, еще куплю. Мне только время нужно.

Бориса очень удивило, что его бывшая жена одобрила эту затею. Он боялся, что Лариса устроит скандал, решит, что он их окончательно бросает. Но у нее, очевидно, был свой расчет. Дети получат возможность перебраться поближе к столице, ведь отец не откажется им помочь. А там, глядишь, и ей местечко найдется. (При упоминании о жене Зилова Олька вопросительно на меня взглянула, а мне сразу стало нехорошо.)

Дом, который ему предложил Швецов, был настоящей развалюхой. Однако, имея руки и голову, из него можно было сделать конфетку. Так говорил Борис.

— Был бы смысл, — при этом добавил он загадочно и посмотрел на меня.

Дети оживились.

— Домик в Коломне! — воскликнула Олька. — Почти, как у Пушкина. Как это романтично.

Дети захихикали, а Борис опять напрягся.

— Ни хрена романтичного, — сказал он. — Одно название, что дом. Но главное не это. Участок. На нем можно построить, что угодно. Ты чего молчишь?

Я вздрогнула от неожиданности: он обращался ко мне. Я ляпнула без всякой связи:

— А почему Коломна? Это далеко от Москвы.

Зилов рассердился:

— Всего-то полтора часа при хорошей езде! Я еще быстрее добираюсь.

— На автобусе?

— На машине. Леха старую шестерку отдал мне, пока я своей не разживусь. И городок приятный, а я поездил по всему Подмосковью за эти полгода. Везде, как на вокзале. А в Коломне тихо, спокойно. Красиво опять же. До Забайкалья, конечно, далеко, но уютный городок. И люди вроде бы ничего, не как тут, у вас.

Я возмутилась, но не на последнюю реплику, а на то, что все это время Борис не давал о себе знать.

— Как ты мог! Был рядом, наверняка, и в Москву заезжал…

— Заезжал, — тут же подтвердил мой дорогой возлюбленный. — А если б ничего не получилось? Я не люблю бросать слова на ветер.

Опять что-то загадочное.

— Мама всю жизнь мечтала о доме! — вдруг ляпнула Ритка. — Мам, расскажи, как ты покупала булгаковский дом.

Олька ее одернула:

— Одно дело — дом в Москве, другое — в Коломне.

А я стала рассказывать истории с домами. Действительно, это моя идея-фикс. В молодости я целый год таскалась по исполкомам, архитекторам, юристам, чтобы получить разрешение купить в частное владение частный дом. В советские времена в Москве нельзя было купить и продать свою собственность без разрешения исполкома. Такой вот маразматический порядок существовал. Так что моя затея — это чистой воды авантюра по тем временам.

Домик был небольшой, деревянный: мещанский особняк тридцатых годов девятнадцатого века. Конечно, без всяких удобств, но в самом центре Москвы, в тихом переулочке между Кропоткинской и Метростроевской (ныне Пречистенкой и Остоженкой). Хозяин получил его в наследство и утверждал, что это именно тот домик, в котором Булгаков писал "Мастера и Маргариту". Там был дворик с кустами сирени, полуподвальчик с окнами на тропинку, ведущую от калитки. Тот самый полуподвальчик, где жил Мастер. В домике не было парового отопления, только печи. Хозяин разорялся на дровах и угле. Сам жить там он не мог. Но не из-за неудобств, а из-за прописки. Хозяин получил этот дом в наследство, а был прописан в трехкомнатной квартире, значит, обеспечен жильем. По советским законам больше ему не полагалось. Теперь это трудно представить, но владелец дома не мог в нем прописаться. Сдать его тоже было невозможно. Кому нужны такие условия? Разве что студенты соглашались жить, так они платили копейки.

Намыкавшись, хозяин решил продать только обременяющую его собственность. И тут столкнулся с препятствиями. Я ему понравилась, у меня уже было двое детей, а жилья не было. Со стороны властей не могло быть отказа по всем положениям. Он назначил минимальную сумму — пять тысяч рублей. За дом в центре Москвы! Если учесть, что машина тогда стоила от трех до десяти тысяч, то, конечно, за такой дом это была не цена. У меня в помине не было таких денег, но это был шанс, который нельзя упустить. Я надеялась занять по людям, хоть полсвета обойти с протянутой рукой, но набрать необходимую сумму.

До этого не дошло. Меня футболили по инстанциям, не зная, как отказать. Я была у районного архитектора, я добилась в инспекции по охране памятников, чтобы этот дом поставили на учет как мещанский особняк девятнадцатого века (о Булгакове тогда можно было и не заикаться), фактически спасла его от сноса. Но разрешения так и не получила. Мне просто смеялись в лицо: чего надумала! Хозяин отчаялся и отступил. Меня же купили: предложили две комнаты в коммуналке, чтобы отвязалась. Жить нам было негде, у свекрови я уже нажилась, поэтому пошла на компромисс.

До сих пор, когда прохожу мимо этого домика, сердце екает. Его потом кто-то купил, художник, кажется. Конечно, не обошлось без взятки. А что с меня было взять?

Еще одна эпопея, уже после перестройки. Мы жили во временном пристанище и ждали получения квартиры. Все дети уже родились. Тогда еще можно было что-то получить. Я попросила вместо квартиры дать нам какой-нибудь старинный домик из нежилого фонда, обещая его отреставрировать. Все это тоже носило характер авантюры. Однако кругом перемены, в исполкоме тоже. Мне предложили на выбор несколько домов посмотреть, даже адреса указали. Мы с мужем ходили по переулкам и "обживали" эти дома. Конечно, ни один из них нам не достался, но квартиру получили хорошую. Еще успели.

И совсем недавно я увидела объявление, что продается особняк девятнадцатого века, который охраняется государством. Точный адрес не назывался, но вычислить было нетрудно, к тому же в газете напечатали его фотографию. Мы с детьми ходили смотреть и опять "обживали" этот особнячок, оказавшийся совсем немаленьким. Антон "занял" мансарду, девочки поделили комнаты наверху, я скромно облюбовала весь первый этаж. Представляли, как обставим гостиную, сделаем камин…