Пытаясь избавиться от обуревавших его сомнений, он замотал головой:

– Но я не могу притвориться тем, кем не являюсь на самом деле.

– Черт бы тебя побрал, милый мой! А как, по-твоему, зарабатываем на жизнь я и мои цыпочки? Если девочка не сделает вид, что она без ума от каждого грязного старика, или сопливого юнца, который хочет провести с ней ночь, она лишится в конечном итоге всех своих клиентов.

Эш задумчиво потер ладонью поднятое колено.

– Да, но у меня совсем другая ситуация, – сказал он после некоторой паузы.

– Что тебя беспокоит? – не унималась Хэтти. – Почему ты так упорно не хочешь принять предложение старика? Может, тебя терзают сомнения, что герцог может взаправду оказаться твоим дедом?

Эш не торопился с ответом. Он сидел на подоконнике, подставив лицо теплым лучам выглянувшего из-за облаков солнца. Эш думал о леди Баррингтон, – какой надеждой светились ее глаза, как ей хотелось убедить его в том, кто он на самом деле! Но он и правда не знал, чья кровь течет в его жилах и каково его настоящее имя.

– Может быть, так оно и есть, – рассеянно произнес, наконец Макгрегор.

Хэтти долго и внимательно смотрела на Эша, силясь прочитать что-нибудь на его лице.

– Если бы я не знала тебя так хорошо и не была уверена, что чувства для тебя – не самое главное, я бы сказала, что после разговора с этой тощей девицей и ее опекуном, ты стал неврастеником.

Избегая пристального взгляда Хэтти, Эш смотрел на розы, зеленые стебли, которых колыхались от легкого ветерка.

– Может быть, ты находишь эту высокую особу красивее, чем мне показалось? – продолжала гадать Хэтти. – Может, ты боишься влюбиться в нее в тот самый момент, когда эти люди вышвырнут тебя из своего роскошного дома, потому что ты вовсе не тот, за кого они тебя принимали? Эш повернулся к хозяйке борделя.

– Думаю, я никогда не буду жить в роскошном доме. Это все равно, что взять из леса волчонка и пытаться сделать из него ласкового домашнего щенка. Ничего из этого не выйдет. – Его голос звучал грустно.

– Может быть, – улыбнулась Хэтти. – Но возможно, волчонку понравится сидеть каждый вечер у ярко пылающего очага и наслаждаться сочными бифштексами.

– Может быть, и так, – задумчиво отозвался Эш.

Всю жизнь он тосковал по собственному дому и семье. И вот появляется человек, утверждающий, что он – его внук. Понимая сердцем, как много зависит от него самого, Эш растерялся, не зная, как ему поступить.

– Что ты намерен делать? – словно прочитав его мысли, спросила Хэтти.

– Тревелиан приглашает меня сегодня вечером на ужин в дом Шелби Рэдклиффа, – ответил Эш.

Хэтти тихонько присвистнула.

– Ужин в Браунз Блаф? Это же просто сказка! Скажи, ты пойдешь? – с надеждой в голосе спросила она.

Эш, не дрогнув, согласился бы встретиться с дюжиной вооруженных до зубов бандитов, которые могли изрешетить его свинцом, но при мысли, что предстоит пойти на ужин в огромный, белого камня, замок Рэдклиффа, где будет, конечно, и очаровательная англичанка, ему становилось не по себе. Но Эш Макгрегор никогда не был трусом! Не будет им и сейчас.

– Схожу – ка я в лавку Хендерсона и выберу что-нибудь приличное из одежды, – решительно сказал Эш.


Когда подали суп, Элизабет украдкой посмотрела на Эша, сидевшего за столом напротив. Соседкой его была старшая из четырех дочерей Шелби Рэдклиффа. Младших детей, поужинавших раньше, отослали по своим комнатам. Миссис Рэд-клифф не хотела оставлять их в обществе такого человека, как Эш Макгрегор. Если бы не упрямство мужа, восемнадцатилетнюю Нэнси постигла бы участь младших сестер.

Шелби настоял, чтобы девушка не только присутствовала за ужином, но и сидела рядом с гостем, что обрадовало Нэнси и привело в бешенство ее мать.

«Интересно, что ожидает миссис Рэдклифф от такого гостя, – размышляла Элизабет. – Неужели она и вправду боится, что он станет приставать к ее бедной девочке прямо за столом?»

Макгрегор не походил на животное, не останавливающееся ни перед чем ради удовлетворения первобытных инстинктов. Она могла бы в качестве доказательства привести в пример свой, не совсем, правда, удачно завершившийся визит к этому человеку. К счастью, этого не требовалось.

– Мой муж говорил, что вы имеете какое-то отношение к правоохранительным органам, мистер Макгрегор, – обратилась к нему Лилиан.

Эш повернулся к леди, которая с ним заговорила. Мягкий свет витиеватых серебряных канделябров падал на холодное, как из мрамора, лицо миссис Рэдклифф.

– В какой-то степени, да, – коротко ответил Эш.

Лилиан приподняла темную бровь, и ее лицо приобрело надменное выражение – лицо королевы, снизошедшей до крестьянина.

– А что конкретно вы делаете? – спросила она. Губы Эша тронула снисходительная улыбка, и он ответил:

– Я выслеживаю преступников и за определенную плату передаю их властям.

– Понятно. – Лилиан стала нервно ерзать на стуле и метать гневные взгляды в сторону мужа, который сидел на противоположном конце стола.

Но Шелби не замечал сердитых взглядов жены. Все его внимание было сосредоточено на Эше. Он пристально изучал молодого человека, словно пытался собрать разрозненные части сложной головоломки.

– Значит, вас можно назвать охотником? – обратилась к гостю Нэнси – в ее голосе чувствовалось возбуждение, как и в сияющих темных глазах.

Эш покосился на девушку.

– В какой-то степени, да, – ответил он. Нэнси кокетливо поигрывала одним из своих темных локонов, рассыпанных по плечам.

– Вы доставляете свои жертвы властям мертвыми или живыми? – поинтересовалась она.

– Я предоставляю им возможность выбора, – отозвался Эш.

Нэнси во все глаза смотрела на него, как на дикого зверя, которого принесли в дом, чтобы ее, Нэнси, позабавить. Этот ослепительно красивый зверь абсолютно не походил ни на одного из ее знакомых мужчин.

– Как опасна, должно быть, ваша жизнь! – с восхищением воскликнула девушка.

Элизабет занервничала. Она терпеть не могла снобов и особенно презирала, чванливых людей, которые пробились в светское общество благодаря деньгам, водившимся у них в карманах. Эти особы, по мнению Элизабет, не имели никакого права смотреть на мистера Макгрегора так, словно он был не достоин, чистить даже их конюшни.

Возможно, черный сюртук и брюки Эша не слишком соответствовали официальному приему. Возможно, волосы были чересчур длинными. Но ему не часто приходится бывать на званых вечерах.

С аккуратной стрижкой и в элегантном вечернем костюме Эш затмил бы собой всех известных Элизабет джентльменов. Сейчас ей хотелось только одного: чтобы когда-нибудь она увидела Макгрегора одетым и причесанным, как подобает человеку высокого положения. Элизабет очень хотела, чтобы он поскорее обрел свой титул и стал маркизом Энджелстоуном.

Но сейчас Эш Макгрегор не походил на маркиза. Не был он похож и на грозного молодого человека, на встречу с которым она ходила сегодня утром. Он напоминал осужденного, которого в скором времени отправят на виселицу.

Мельком взглянув на Эша, она успела заметить сурово сжатые губы и сузившиеся голубые глаза. Он с тревогой разглядывал выставленные на столе и разложенные перед ним многочисленные столовые приборы из фарфора, стекла и серебра, словно каждый из них готовил ему западню. Стоит сделать один неверный шаг, и ловушка захлопнется. Элизабет раньше и не думала, что сервированный по правилам стол может поставить в тупик человека, не знакомого со светским этикетом.

Продолжая смотреть на Эша и лихорадочно думая, как потактичнее привлечь его внимание, Элизабет взяла из множества лежащих перед ней столовых приборов нужную ложку и тихонько кашлянула. Эш взглянул на нее. И в который раз ее поразила потрясающая красота его глаз, она опять почувствовала стеснение и жар в груди.

Пытаясь казаться беззаботной, она принялась вертеть в руках ложку в надежде, что Эш обратит внимание на ее жест, а гости ничего не заподозрят. Приподняв брови, она выразительно посмотрела на столовые приборы, уверенная, что он поймет ее намек и конфуза удастся избежать.

Эш робко улыбнулся, с лица исчезло напряжение. Он взял со стола нужную ложку и незаметно подмигнул Элизабет. В этот момент ложка выскользнула из ее дрожащих рук и упала на стол, задев хрустальный бокал. Мелодичный и чистый звон привлек к себе внимание гостей. На мгновение над столом нависла неловкая тишина.

– Помните ли вы что-нибудь о том, как, будучи ребенком, оказались в горах, мистер Макгрегор? – нарушил молчание Шелби Рэдклифф.

Эш отпил из бокала глоток воды.

– Нет, – отозвался он.

С лица Шелби не сходила улыбка, но Элизабет видела, как настороженно смотрит он на Эша: то и дело поджимает губы, а во взгляде его карих глаз не чувствуется искренности. Шелби было трудно поверить, что Макгрегор – действительно один из его родственников.

Ласково, словно любимого кота, Шелби поглаживал длинные темные усы.

– Как вы думаете, это был несчастный случай? Или на вас напали индейцы? – снова обратился он к Макгрегору.

– Вы, оказывается, очень любопытны, – неожиданно оборвал его тот.

Шелби сделал вздох и очень медленно, осторожно, словно пытаясь ослабить напряжение, которое заметила на его лице Элизабет, выдохнул.

– Я был очень дружен с кузиной Ребеккой, матерью Пейтона, – попытался объяснить он. – Мы жили по соседству в Нью-Йорке и, будучи детьми, часто играли вместе. Поэтому для меня важно знать: действительно ли вы сын Ребекки.

Эш крутил в руках бокал с водой, наблюдая за игрой цвета на дорогом хрустале.

– Мне кажется, я вас понимаю, – отозвался он.

– Но вы хоть что-нибудь помните? – спросил Шелби.

Эш покачал головой.

– Временами мне кажется, что вот-вот что-нибудь вспомню. В сознании порой возникают обрывки далеких воспоминаний, но потом они исчезают, и ничего не проясняется.

– Думаю, память вернется, как только вы попадете в знакомую вам обстановку, – вступил в разговор Хейворд и внимательно посмотрел на Эша. – Вопрос остается открытым – решитесь ли вы встретиться со своим прошлым?

Эш стиснул зубы.

– Вся беда в том, что я не уверен в своем прошлом.

Шелби вытер салфеткой губы и удивленно произнес:

– Вы поражаете меня, мистер Макгрегор. Пейтон Тревелиан – очень состоятельный молодой человек. Он не только имеет титул и состояние отца. Его мать, моя кузина Ребекка, была единственным ребенком в семье. После смерти отца она унаследовала все состояние, которое перешло потом к Эмори, а после его смерти – к Пейтону. Чтобы заполучить такие деньги, большинство людей не остановились бы даже перед преступлением!

Эш пожал плечами:

– Считайте, что я не такой, как эти люди.

Чем больше Элизабет смотрела Эша, тем сильнее убеждалась в правоте его слов. Он мог быть грубым и колючим, как еж. Свирепым и злым. Но было в нем что-то такое, от чего у Элизабет захватывало дух.

Она очень надеялась, что он, в самом деле, окажется Пейтоном. С Пейтоном ее могло ждать будущее. Что касается Макгрегора, как бы сильно ей ни хотелось, им не суждено быть вместе: слишком из разных они миров.

Элизабет казалось, что Тревелиан смотрит на Макгрегора, как на противника, только что одержавшего победу в первом туре. Следующий должен начаться после ужина. Она молила в душе: пусть победителем выйдет Хейворд.

ГЛАВА 3

Эш, смотрел в сторону Тревелиана и Рэдклиффа, стоявших у дверей библиотеки. Весь вечер он думал о предстоящем разговоре и ловил себя на мысли, что не хочет обсуждать с Тревелианом его предложение.

– Простите, но мне надо поговорить с мистером Макгрегором с глазу на глаз, – обратился Хейворд к Шелби.

– Конечно, конечно, – поспешно согласился тот. – Я поработаю у себя в кабинете. Когда поговорите, зайдите за мной, и мы вместе присоединимся к дамам.

Дверь закрылась, оставляя Эша наедине с человеком, который вполне мог быть его дедом.

Вероятность этого, так волновала Эша, что он чувствовал себя очень скованно. Старательно избегая взгляда пожилого человека, который внимательно разглядывал его, Эш сосредоточил внимание на книжных шкафах, встроенных в стены библиотеки.

За стеклом, на полках из орехового дерева плотными рядами стояли толстые тома в кожаных переплетах с золотым тиснением на корешках. Многие Эш уже читал, но некоторые видел впервые. Еще мальчиком он познал удивительную особенность книг: стоит открыть одну из них, и исчезает все уродство окружающего мира. По крайней мере, на какое-то время.

Почувствовав приближение Тревелиана, Эш весь напрягся. Старик остановился, и в стекле книжного шкафа, рядом с отражением Эша, появилось другое. Два отражения – юности и старости – удивительно похожие.

Тревелиан, улыбаясь, смотрел на молодого человека, и, казалось, знал секрет, которым готов поделиться со своим собеседником.

– Моему сыну было восемнадцать лет, когда он начал собирать редкие книги, – заговорил, наконец, Тревелиан. – Особенно его интересовали средневековые рукописи. Вы должны обязательно взглянуть на эту коллекцию.