— Очень часто. И там я нашел множество красивых женщин.

«Да, — с негодованием подумала про себя Маргарита, — вот каким образом он составляет мнение о странах, в которых бывает». Ей больше не хотелось продолжать беседу.

— Извините, мне надо идти. Мне не следовало так далеко заходить во внутренние покои дворца, но что поделать, виной тому мое любопытство. Но как вы узнали после отъезда императрицы, где вам надо вешать картину?

— Мне была указана эта зала во время моего последнего визита во дворец. Великая княгиня, которая неравнодушна к живописи, едва прослышав об этом полотне, буквально не давала мне покоя. Она хотела, чтобы я достал картину во что бы то ни стало, она хотела повесить ее в своих покоях. — Тут в его голосе зазвучала ирония. — Однако императрица, случайно услышавшая наш разговор, вдруг возникла перед нами и, обвинив княгиню в неуместном тщеславии, повелела, чтобы указанную картину доставили ей, она ей нужна для украшения залы.

Ей стало интересно, из-за чего поссорились между собой две могущественные дамы, причем при свидетеле. Хотя следовало признать, скупость была одной из самых неприятных черт императрицы.

— Вам следует найти другую картину, чтобы сделать приятное великой княгине. А теперь еще раз извините, мне пора.

— Подождите минутку! Постойте! Вам непременно надо увидеть полотно великого фламандского живописца, оно рядом, в соседнем зале.

Ян схватил девушку за руку, и она позволила ему провести себя в следующий зал, двери которого Ян распахнул сильным толчком руки. Они прошли несколько шагов, как вдруг он остановился, выпустив ее руку.

— Смотрите сюда! — воскликнул он торжествующе. — Перед вами полотно самого Рембрандта «Прощание Давида с Ионафаном»! Петр Великий купил его на аукционе несколько лет тому назад, во время своего визита в Голландию.

Впервые в своей жизни Маргарита увидела произведение великого художника. Ни одна из картин в коллекции поклонника ее сестры ни шла ни в какое сравнение с этим величественным полотном. Ян что-то рассказывал о технике масляной живописи, о насыщенном колорите, о человечности, о любви, которые пронизывали картину, но Маргарита почти его не слушала. Замерев от восхищения, она стояла, не сводя глаз с полотна.

— Петр Великий купил много полотен фламандских живописцев во время последних двух своих визитов в Голландию, — продолжал рассказывать Ян, радуясь ее нескрываемому восхищению. Ему нравилось — впрочем, в ней ему нравилось все, — как глубоко Маргарита чувствует и понимает искусство. Она была необыкновенной женщиной и обещала преподнести ему еще не один приятный сюрприз, если только он сумеет преодолеть существующий между ними барьер. Он был увлечен и очарован этой чудесной девушкой.

— А вон там чуть поодаль натюрморт Яна Фейта, — продолжал свои объяснения ван Девэнтер. — Это тоже одно из удачных приобретений Петра Великого, хотя его нельзя, конечно, сравнивать с полотном Рембрандта.

Однако Маргарита только мельком успела рассмотреть натюрморт, она услышала чьи-то шаги, доносившиеся из соседней залы.

— Мне надо идти!

— Не волнуйтесь. Это всего лишь придворный чиновник, которому поручено помогать мне, — попытался успокоить ее Ян.

— Но мне не хотелось бы, чтобы он застал меня здесь! Прощайте!

Она почти выбежала из залы и далее пошла через всю анфиладу, но теперь в обратном направлении, пока не добралась до мраморной лестницы и не покинула парадную часть дворца. Потом она немного поплутала, потому что не сразу нашла дорогу к своей мастерской.

А в это время где-то в бескрайних снежных просторах между Петербургом и Москвой, в санях у Екатерины случился выкидыш. Она заплакала, но не только от пронзительной и мучительной боли, но и от облегчения.

Глава 8

В тот же день после обеда к Маргарите пришли две русские девушки-швеи. Они были похожи друг на друга, — обе круглолицые, симпатичные, примерно одного роста, и со щеками, красными от смущения и волнения, что им придется работать вместе с приезжими француженками. Одну звали Нина, у нее были чудесные льняные волосы, другую Лиза, у этой были вьющиеся волосы каштанового цвета. Они стояли рядом в белых, сильно накрахмаленных передниках, словно пара красивых расписных матрешек, которых француженки видели недавно на местном рынке.

— Бонжур, — одновременно поздоровались девушки, они очевидно отрепетировали свое приветствие заранее. Хотя ни одна из девушек не говорила по-французски, они уже знали достаточно слов, чтобы схватывать смысл указаний Маргариты. Вскоре они уселись шить нижнюю юбку для нового платья императрицы, между тем как другие продолжали вышивать сложный узор из павлиньих перьев, имитируя их переливчатые цвета шелковыми темно-зелеными и ярко-голубыми, а также золотыми нитями.

К концу недели Нина и Лиза уже освоились в новой обстановке, их застенчивость как рукой сняло. Они тараторили, мешая русские слова с французскими, успешно осваивая иностранный язык во время работы. Как-то раз к ним заглянула Агриппина — проверить, хорошо ли стараются ее мастерицы. Заодно она привела вместе с собой двух учениц, двенадцатилетних девочек-близняшек. Девочек звали Юля и Маша, обе светловолосые, с блестевшими от любопытства глазами, они напоминали собой двух кошечек. Они должны были вдевать нитки в иголки, нагревать утюги, вытирать влажной тряпкой пол и выполнять разные мелкие поручения, одним словом, делать то же самое, что делала Маргарита, будучи ученицей у мадам Фромон. В отличие от Нины и Лизы девочек никак нельзя было бы назвать застенчивыми, наоборот, они вели себя настолько свободно, так много болтали и суетились, что Маргарита была вынуждена время от времени их одергивать. К всеобщему удовольствию и для пользы дела она вовлекла их в игру — перебрасываться русскими и французскими словами, обучаясь таким способом другому языку.

Игорь, который иногда заходил навестить Маргариту, пришел как-то вечером, когда вся работа в тот день была уже закончена. Он доверительно шепнул Маргарите, что к ней гость.

— Его зовут минхер Ян ван Девэнтер. — Ложно истолковав ее нахмуренный взгляд, он поспешно объяснил: — Голландец. Очень благопристойный иностранец.

Маргарита улыбнулась:

— Да, Игорь. Я его знаю, а он не объяснил причину своего визита?

— Нет, он только попросил разрешения увидеть вас.

— Думаю, вам стоит передать ему, что это не самое подходящее время для гостей, уже довольно поздно.

Игорь растерянно покачал головой.

— Он опять пошлет меня к вам. Он не тот человек, который легко отступает.

Маргарита подумала, что Игорь верно раскусил характер Яна ван Девэнтера, и со вздохом вымолвила:

— Ничего не поделаешь, придется тогда мне встретиться с ним.

Пока она шла длинными коридорами и спускалась по лестнице, ею овладело нарастающее ощущение робости и нерешительности. Едва увидев его, она смутилась. Ян подошел к ней, пожирая ее глазами.

— Мадемуазель Лоран! Очень приятно видеть вас! В прошлый раз вы так поспешно ушли, что я не успел договориться с вами о времени и месте нашего следующего свидания.

Ее брови недоуменно поползли вверх: неужели он думает, что она согласилась бы принять его предложение?

— Это ничего не изменило бы. Сейчас я слишком занята, чтобы предаваться легкомысленным развлечениям.

Небрежно кивнув головой, он словно отмахнулся от ее отказа как от чего пустяшного.

— Но ведь это было две недели назад. Думаю, работа в вашей мастерской уже налажена надлежащим образом. Кроме того, никто не может шить весь день напролет. Даже для императрицы!

— Сейчас, возможно, и нет. Но, к вашему сведению, и такое случается. В Париже мне часто приходилось шить весь день.

— Однако сейчас работы у вас нет, и вы можете спокойно поужинать вместе со мной, ведь вы вправе покидать дворец в любое время по своему желанию. Лакей мне передал, что вы собирались садиться за стол, так что мне известно, вы еще не ели.

— Это правда, но…

— Но вас утомила русская еда, — прервал он ее и закончил свою мысль совершенно неожиданным для нее предложением: — А я знаю гостиницу, где превосходная французская кухня.

Маргарита обомлела от удивления:

— Здесь, в Петербурге? А, догадываюсь. Это, должно быть, на Васильевском острове.

— Вы совершенно правы.

— Я была во французском квартале прямо на следующий день после нашего приезда в Петербург. Однако я слишком разволновалась, поэтому толком ничего не запомнила.

— Разумеется, у вас не было времени, чтобы как следует изучить город. В таком случае позвольте мне стать вашим провожатым сегодня вечером и на краткий миг доставить вас во Францию, не покидая Петербурга. Кроме того, я смогу рассказать вам много интересного как о самом городе, так и о его жителях.

Предложение было очень заманчивым. Отказаться она не могла — это было выше ее сил. Ей самой очень хотелось попасть, пусть только на один вечер, в крохотный, но настоящий уголок любимой Франции.

— Благодарю вас. Я с большим удовольствием пойду туда, — сказала она твердо. — К тому же мне действительно хотелось бы узнать побольше об этом удивительном городе.

Она никак не могла забыть первого впечатления, когда город явился перед ней во всем великолепии в призрачных серебристых тонах при лунном свете.

— Мне на самом деле мало что известно о городе. Я знаю, что он был построен по указу Петра Великого, который захотел основать на пустынном и болотистом морском берегу новую столицу.

Ян ухмыльнулся:

— Итак, оденьтесь потеплее. Я буду ждать вас.


Завернувшись в теплый меховой плащ и накинув на голову капюшон, она вышла вместе с Яном на ночную улицу. Стоял сильный мороз, в небе ярко мерцали звезды. Возле крыльца их поджидала тройка. Они сели. Ян накрыл пологом и ее, и себя, и тройка помчалась вперед.

На улице было довольно светло от уличных фонарей. Ян время от времени указывал ей на различные красивые здания от Адмиралтейства до церквей с позолоченными куполами.

— Вон там, — он махнул рукой в направлении Петропавловской крепости, — стоит небольшой домик, в котором жил царь все время, пока отстраивался город.

— Да, я слышала об этом. Однако я не знала, где он находится.

— Я когда-нибудь возьму вас днем, чтобы показать его. А вы знаете, что он запретил строительство каменных зданий по всей стране, чтобы построить свой город. Он согнал сюда сотни тысяч рабочих, чтобы воплотить в камне свою мечту.

— Какой же огромной властью обладал царь, да и настойчивостью тоже. Расскажите мне еще о нем.

Она с нескрываемым интересом слушала рассказ Яна.

Тем временем тройка все мчалась и мчалась, вот они уже пересекли по льду Неву и выехали на другой берег, и вскоре тройка остановилась перед одним из домов, на котором висела вывеска с изображением, в чем не было никакого сомнения, французского виноградника.

Внутри ресторации золотистым светом горели свечи, в теплом воздухе витали дразнящие аппетит запахи подаваемых блюд. Народу было много. За одним из столов гуляла веселая компания русских офицеров. Хозяин заведения, по-видимому хороший знакомый Яна, провел их в небольшой кабинет, где никто не мог бы им помешать. Как только они сняли верхнюю одежду, ее тут же забрала расторопная служанка.

— Как видите, у нас сегодня много посетителей, минхер ван Девэнтер, — начал хозяин. — Однако я всегда рад видеть вас у себя.

Он подал меню, Маргарита и Ян выбрали для себя блюда. Слуга подал вино, заказанное Яном. У них опять появилась возможность продолжить прерванную беседу.

— Для меня этот город стал чудесным призраком, когда я впервые увидела его при свете луны, а затем на следующий день при дневном свете. Разноцветные стены домов, сверкающие на солнце золотистые купола и шпили… Все эти первые впечатления оказались для меня незабываемыми. Этот город напоминает мне драгоценный камень, который Петр Великий увидел в топкой грязи, вытащил на свет и вставил в оправу из камня.

— Мне нравится то, что вы говорите, — серьезно ответил Ян. — Мне это напоминает известное выражение одного путешественника, впервые увидевшего Санкт-Петербург. Он сказал, что в этом месте встретились красота земная и небесная, потому что здесь каждый человек чувствует радость в сердце.

— О, как верно и тонко подмечено, — ответила Маргарита, улыбнувшись и качнув головой в знак согласия, всем своим видом показывая, что она полностью разделяет это мнение. — Однако есть одна вещь, которая меня немного озадачивает.

— Какая же?

— Петр Великий построил столько прекрасных зданий, но после его смерти, как мне кажется, строительство города приостановилось, а если что-то и делалось, то только наполовину.