Екатерина Дибривская - Хук слева

— Не стоит, Арсений.

— Даже так? — Присвистнул он. — Я думал, тебя всё устраивало, но, вижу, что ты изменила своё мнение.

— Я не свободна, Арсений. — Я устало прикрыла глаза, прежде чем глянуть на него. — Я не думаю, что смогу продолжать… жить в том же стиле теперь.

— Это потому что я так долго не разводился?

— Это не имеет к тебе никакого отношения, — фыркнула я. — Я люблю его. Он любит меня. Всё гораздо проще, я же тебе говорю.

— Могу я узнать, кто получил столь завидный трофей?

— Не уверена, что это твоё дело.

— Погоди-ка!.. — Озарило его, и он рассмеялся. — Ну ты плутовка! Провалилась на такой мелочи. Это талдычат вам с первого курса — никогда, ни под каким предлогом не сближаться с объектом исследования.

— Влад — не объект, он живой человек, из мяса, костей и крови. У него есть разум и душа. И он не заслуживает потребительского отношения. Послушай, я напишу тебе десятки статей про любых персонажей, о любых событиях, только, пожалуйста, оставь эту свою затею. Я тебе клянусь, кроме трогательной душещипательной истории о его сиротском детстве и трагедии личного характера, там нет ничего. Никаких зверских убийств, тайн, покрытых мраком, и пыльных скелетов в шкафу. Он хороший, добрый парень, и только-только начал оправляться от проблем. Не стоит портить ему жизнь.

— Ну какая же ты наивная, девочка моя, — противно усмехнулся Арсений и быстро вернулся к столу.

Жестом фокусника он выложил на стол очередную папку. На сей раз в ней были десятки фотографий, где Влад развлекался с разными девушками. Судя по датам, фото прекратили поступать к Арсению после аварии, после ухода парня из бокса.

— Парень не такой уж и святой, сладенькая, — наслаждаясь моим замешательством, проговорил шеф, — жене он рога наставлял знатно. Ты, конечно, можешь верить в безоблачную любовь, но кто даст гарантию, что он завязал со старыми привычками?

— Арсений! Неужели ты думаешь, что открыл для меня Америку? — Я закатила глаза. — Он — спортсмен. Это обычная действующая тактика при отсутствии постоянного партнёра. После периода полового воздержания мужчине необходимо разгрузить организм.

— И всё-то ты изучила… Только я всё равно получу от тебя эту серию статей. — Отрезал он. — Мы тут не в бирюльки играем, у нас серьёзное издание, мы не штампуем слухи. К нам идут за горячими достоверными фактами. Ты знала подо что подписывалась.

— Послушай, есть масса публичных личностей, которые выложат тебе самые что ни на есть правдивые факты из своей биографии, дадут разрешение на публикацию. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Зачем тебе это? Он же может в суд на издание подать.

— Детка, считай, что его проплатили.

— Кто?

— Да что ты за дура-то такая? Совсем все мозги растеряла со своей влюблённостью. Я же не конченный изверг, Мари, я бы тебе по дружбе сделал поблажку, ты меня знаешь. Но договорённость есть с большими людьми. Кому-то он дорожку перешёл, этот твой Влад. Вот и подумай, может, всё-таки есть скелеты в том шкафу?

— Арсений, кто? — Я испугалась уже не на шутку.

— Стёпка-Воробей захаживал, привет от Щеглова передавал. Ты знаешь, с кем они якшаются. Мы, конечно, независимое издание, но с депутатами не пободаешься. Так что будь послушной девочкой и сделай, как велено, если не хочешь сама публиковать, можем придумать творческий псевдоним, а нет — так я поставлю на обложку своё имя, но книга и цикл статей нужны.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍- Ты пробьешь, кому и зачем это нужно?

— Нет, и ты соваться даже не думай. Не сносишь головы!

— Я пойду, ладно? — Рассеяно пробормотала я, погружённая в свои мысли.

— Ступай, и в пятницу ко мне со всеми наработками! — Рявкнул он.

— Не могу в пятницу. Улетаю я.

— Куда?

— В Сочи. — Я поджала губы. — Можешь считать, что это тоже часть исследования для книги.

— Ну-ну. Скройся с глаз моих… до понедельника!

Уже на подъезде к дому Влада вспоминаю, что забыла заехать домой. Мысли блуждают в поисках хоть какого-нибудь намёка — что и где я могла упустить? Этот человек, кем бы он ни был, знает Шестопалова достаточно хорошо и долго, раз решил устроить такую подлянку. И вся проблема заключалась в том, что мой парень за всю свою жизнь толком ни с кем и не сближался и имел довольно узкий круг общения.

Как в бреду собрала первые попавшиеся вещи в небольшую дорожную сумку и не выдержала: открыла ноутбук и снова пробежалась взглядом по каждой вкладке браузера. Детский дом, семья, спорт… И больше ничего. Он не владел теневым бизнесом, не участвовал в наркотрафике, не был замешан ни в одном скандале. Как мне искать недоброжелателя?

Спустя два часа я припарковалась около его подъезда, и телефон разорвало от трели. Арсений.

— Алло?

— Можешь говорить?

— Да.

— Слушай меня внимательно. Щеглов звонил, возможно меня ведут.

— Прослушка в кабинете?

— Уверен, что да.

— Чего хотел уважаемый Пётр Никанорович?

— Сказал, что направят моего человека в нужное русло.

— И что это значит? — Удивилась я.

— Как ты понимаешь, это конец цитаты. Его не назовёшь особо болтливым.

— Было бы проще, если бы подкинули мне на почту несколько жаренных фактов. Я бы раздула их как следует, и все остались бы довольны. Но нет! Ищи, Маша, сама.

— Погоди кипятиться. Давай посмотрим, что из этого всего выйдет.

— Давай, шеф. До понедельника не звони, я не смогу говорить, если что — пиши на почту, хорошо?

— Договорились. Счастливо отдохнуть!

Я поднялась и открыла дверь своим ключом. Своим ключом от его квартиры, который он выдал мне с широкой улыбкой на лице.

Влад сидел в кухне и разговаривал с Володей, они не услышали моего прихода, зато я услышала то, что не предназначалось для моих ушей. Острая обида от его слов кольнула в самое сердце. Как же это лицемерно с моей стороны, неописуемо жалко и до безобразия глупо! Скоро Влад узнает, кто я на самом деле. Он никогда меня не простит.

Он успокоил меня, начал обсуждать с Володей предстоящий бой, а я не могла сосредоточиться на их беседе. Я всё думала, думала, думала — кому нужно топить Влада?

Завтра мы улетим, вдали от Москвы, я надеялась, что я смогу позабыть ненадолго обо всём и просто насладиться своим счастьем.

ОН

Мы шли по узкой улочке с высокими бетонными заборами, увитыми плющом. Не улица даже, а, скорее, проход между участками, лесенка к морю.

Я всё никак не мог взять в толк, почему из всего разнообразия отелей в центре города, она остановила свой выбор именно на этом гостевом доме? Невзрачный жёлтый домишко с огромными балконами стоял на горе, и от центра далековато. Но спорить с ней я не дурак.

Как же чертовски приятно мне было идти вот так просто с ней за руку! Моя обворожительная богиня была задумчива и тиха последние сутки.

— Ромашка, — я остановился и обнял её. — Тебе не нравится?

— Всё просто супер. Голова немного болит после перелёта. — Она смешно сощурилась от солнца и улыбнулась мне. — Но будет ещё лучше, если ты меня поцелуешь прямо сейчас.

И я её поцеловал. Её пальцы так отчаянно впились мне в затылок, поглаживая ёжик коротких волос, она так яростно прижалась ко мне, что мне стало страшно. Я видел, что что-то происходит с ней, с нами, словно она отдалялась от меня. Я винил свой глупый рот, Володю, так не вовремя затеявшего разговор о Светке, подслушанный случайно Машкой. Я хотел вернуть назад счастливое выражение её лица, хотел стереть её печаль. Мы вместе в этом прекрасном городе, и я обязан сделать всё, чтобы она улыбалась мне как прежде.

— Владик, — отозвалась она, прерывая поцелуй. — Идём на пляж, неудобно как-то испытывать такое желание…

— Здесь ни души, Машка, — прорычал я и припечатал её тело к горячему бетону трёхметровой стены чужого забора.

Я начал целовать её шею, упиваясь её наслаждением. Тяжесть дыхания и стоны, что срывались в её губ, пробуждали во мне звериные чувства, и я без зазора совести запустил руку под её лёгкое платье. Девушка зашипела на меня, пытаясь вставить хоть слово возражения, но я не дал. Запечатал её губы страстным поцелуем и ворвался двумя пальцами в её влажность, массируя клитор большим пальцем.

Казалось, прошла уже целая вечность, когда я помог ей привести себя в порядок и ухмыльнулся.

— Ромашка, вот видишь! А ты заладила — люди, люди.

— Ты очень-очень плохой мальчик, Шестопалов, — рассмеялась она и тесно прижалась к моей груди.

— Зато я знаю, как довести тебя до оргазма за пару минут, — прошептал я в её макушку. — Теперь тебе лучше?

— Дело ведь не в оргазмах. Мне всегда хорошо, когда ты рядом, — с грустью ответила она.

— А я всегда буду рядом, поэтому не надо печалиться. Просто знай, что я всецело вверяю тебе своё сердце и свою душу. Да и всю свою жизнь!

— Ты даже не представляешь, как много значат для меня твои слова! — Она подняла на меня свои прекрасные глаза и неуверенно улыбнулась. — Чтобы не случилось, знай, что я люблю тебя и всегда буду… Моё сердце останется с тобой, даже если меня не будет рядом.

— Машка, — напрягся я. — Мне совсем не нравится направление, куда уходит наш разговор!

— Я просто так говорю, — улыбнулась она. — Чтобы ты знал и никогда не забывал об этом.

— Разве это возможно? — Поразился я. — Я не знаю, как мне должны отбить башку, чтобы я посмел забыть о нас.

Машка улыбнулась и посмотрела вдаль, туда, где виднелся синий-синий горизонт бескрайней толщи воды, сверкающей от солнечных лучей, и с надрывом прошептала:

— Кроме любви твоей, мне нету моря…

— Что?

— Это Маяковский, — отмахнулась она. — Идём?

— Идём, — кивнул я. — А я вот никогда не читал Маяковского, слышал, конечно, что-то, но поэзию в принципе как-то не особо люблю.

— Я люблю. И ты как-нибудь почитай.

Целый день мы провели нежась на пляже. Блаженство на лице моей девушки — именно то, чего я старался достичь, и я был счастлив смотреть на неё такую. Мы проводили закат, утопающий в воде и засобирались в уютный ресторанчик, что приметили по дороге.

— Хочешь, прогуляемся? Можем переодеться и поехать в центр. — Предложил я.

— Не хочу гулять, — покачала она головой. — Я правда утомилась сегодня. Давай просто вернёмся в номер и будем целоваться.

— Чёрт, детка, твои идеи гораздо лучше моих, — ухмыльнулся я, и она рассмеялась.

— Я знаю, качок, как тебя уговорить.

И мы вернулись в номер, и я любил её до изнеможения, пока она не заснула в моих руках.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Я встал рано, Машка ещё спала, и я решил её не беспокоить. Помня о предстоящем бое, я решил отправиться на пробежку, но и когда я вернулся спустя час, девушка не проснулась. Я сходил в душ, заварил в кухне чаю и собирался уже её разбудить, вдруг услышав жалобный стон. «Влад, не уходи».

— Машка, — подлетел я к ней, оставив чашки на столике. — Просыпайся, милашка! Тебе опять приснился дурной сон?

— Да, — сонно пробормотала она, нехотя открывая глаза. — Ерунда какая-то, не бери в голову. Сколько уже?

— Половина десятого.

— Ого, что же ты меня раньше не разбудил?

— Я сходил на пробежку, погодка — высший класс, так что поднимайся, и идём.

Мы выпила чаю, и Машка побежала в душ. Вышла, завёрнутая в полотенце, наклонилась к сумке за свежим бельём, и я присвистнул.

— Не торопись, родная!

Она обернулась и вопросительно изогнула бровь.

— Иди ко мне, — я похлопал по кровати.

Девушка безропотно подошла и скинула полотенце. Я прижался к её обнаженной груди и начал поглаживать ягодицы, вбирая поочерёдно в рот её сладкие соски.

Я не мог отказать себе в удовольствии заняться любовью перед наступлением периода воздержания перед боем. Мне понадобятся все мои силы, лишь поэтому мне придётся сдерживаться.

Я вообще не хотел отказывать себе в удовольствии заниматься любовью с ней!

Она откинула голову назад и закусила губу, её шелковистые светлые волосы рассыпались, когда стянутый узел развязался. Она чертовски заводила меня.

Я усадил её сверху, и она обхватила меня своими длинными ногами. Взявшись обеими руками за тонкую талию девушки, я помогал ей поддерживать ритм движений, не сводя томного взгляда с её чувственного лица. Она медленно склонила голову и поцеловала меня. От её губ пахло мятой, гигиенической помадой и ею самой. Её чистый вкус мне нравился куда больше прочего. Она углубила поцелуй, наращивая темп, и я зарычал. Поднимаясь на ноги, я переместил ладони и поддерживал девушку за бёдра, резкими движениями насаживая на член. Я обезумел. Я хотел проникать в неё настолько глубоко, насколько позволяла анатомия наших тел. И чем ближе становились наши объятия, чем жарче становились поцелуи, тем больше нарастала амплитуда скользящих движений, тем громче слышались её стоны, и когда я был совсем близок, я оторвался от её мягких сочных губ и, слегка склонившись, прикусил дерзко торчащий сосок девушки, вознося её на самую вершину блаженства. И я отправился туда вместе с ней.