Екатерина Дибривская - Хук слева

— Поправлюсь и позвоню ему, — тихо сказала я мужчине. — Спасибо, Арсений.

ОН

Я словно попал в долбанный сюр! Моя жизнь летела в тартарары с каждым написанным ею словом. Все мои планы и мечты, всё, чего я хотел, разбилось о суровую действительность. Она — журналистка. Блистательными статьями учитывался весь московский бомонд. Да что там! Вся Россия. А теперь все пищали от восторга от её книги.

Она не утаила ничего. Ни одного долбанного факта. Ещё и открыла для меня фееричную правду. Сука!

Светка изменяла мне. Циничная дрянь вывалила всё это дерьмо со всеми подробностями в одной из глав! Откуда узнала только? Да в так, словно свечку держала. Ещё и посмела утешать и жалеть меня перед своими поклонниками.

«Он ещё не знал правды. Он так искренне боролся за жизнь Светланы, так искренне переживал, обеспечивал ей лучшее дорогостоящее лечение и содержание в клинике. В то время, как его жена, очнувшись, первым звонком набрала номер любовника. Но абонент был временно не доступен». Сука!!!

Теперь я прозрел. Она специально втёрлась ко мне в доверие, чтобы выведать побольше личных фактов. Играла со мной, как кошка с мышкой. Загоняла в свою ловкую ловушку. И как играла! Так реально, что я купился на всё на это. Душу ей открыл. Всё вывалил. Сердце подарил. Дрянь! Какая же дрянь!

Как она посмела принять предложение, зная, что разобьёт мне сердце? Хватило же совести. Знала, как я ненавижу журналистов, хоть бы намекнула! Но нет. Хитрая зараза! Отрава горькая. Затуманила разум. Пленила волю. Проникла под кожу. Растворилась во мне.

Голова готова была лопнуть. Под конец своей истории она пожелала мне скорее вернуться в большой спорт. Дрянь! Знала ведь, что только ради неё согласился пойти на это!

Я чувствовал головокружение. Меня тошнило от осознания, что вся моя жизнь, все прошедшие месяцы счастья были всего лишь её игрой. Долбанной извращённой игрой! Теперь я понимал все её слова о невозможности наших отношений! Твою мать, Маша, что же ты наделала?

Я прочитал её книгу от корки до корки. Грязная правда на каждой странице. Такая, от которой волосы вставали дыбом!

Я ворвался домой и сгрёб все её долбанные вещи, все подарки в мусорный мешок. Тут же отнёс и бросил у контейнера. Может, кому-то пригодится? Но не мне точно! Теперь мне нужно собрать волю в кулак и выкинуть её из головы к чертям собачьим!

Я вернулся домой и повалился на кровать. Долбанная постель пахла ею. В голову лезли воспоминания о сегодняшней ночи. О её подарке. Сука! Она не дарила мне своё доверие! Не обещала никакого долбанного светлого будущего! Она всучила мне грёбанный утешительный приз. Словно в насмешку. Грёбанный прощальный подарок!

Я сорвал постельное бельё и меня окончательно накрыло. Так меня и застал Володя: рыдающего на долбанных скомканных простынях, пропахших запахом Машки. Я не верил в реальность происходящего. Моё сердце болело от осознания того, что я больше никогда не смогу ощутить её тепло. Моя душа разрывалась на части от осознания того, что для неё это не было чем-то столь же значимым, что и для меня.

— Братишка, — Володя опустился на колени. — Всё будет хорошо, успокойся.

Я чувствовал себя малышом. Брошенным и покинутым. Нелюбимым. Никому не нужным малышом. Она не просто разбила моё сердце, она вырвала его с корнем и выпила кровь, цинично усмехаясь мне в лицо.

Моя Машка не была такой. Она была нежной, ласковой, понимающей. Она любила меня. Я не хотел верить, что эта же Машка написала такую отвратительную книгу. Она даже не звучала её словами. Может, мне просто нужно хорошенько всё обдумать?

Чёрт! Я выкинул всё… Все долбанные вещи. Я пока не хотел с ними расставаться. Не сейчас.

Я подорвался и побежал вниз под крики Володи. Слава Богу моё барахло никого не заинтересовало. Я засунул его на верхнюю полку шкафа. Просто, чтобы было. Однажды, когда мне не будет так больно, я открою этот ящик Пандоры и решу, что с ним делать.

Володя смотрел на меня, не решаясь задавать вопросов.

— Дай мне время, — попросил я. — И попроси родителей о том же. Сейчас я не готов общаться ни с кем.

— Братишка, — вздохнул он. — Мне жаль, что так вышло. И насчёт Светки. Я должен был сказать раньше. Она подписала документы на развод.

— Мне плевать, понимаешь? На всё. Вообще. — Мой голос дрогнул. — Теперь всё это не имеет никакого значения. Единственная девушка, которая меня интересовала, сегодня разбила меня в пух и прах. Уничтожила. Выжгла до основания.

Я снова опустился на простыни посреди комнаты. И зарыдал, как долбанный пятилетка. Володя стоял рядом и смотрел на меня, сжимая руки в кулаки.

Постепенно я приходил в себя. Все свои силы я вкладывал в тренировки. Я не общался ни с кем, кроме Володи и моей родной матери. Она не задавала вопросов. Просто давала мне свою любовь.

Меня спасал бег. Понемногу я начинал наращивать темп. В феврале я смог вернуться в Сокольники. Я скучал по парку, но и он же вызывал у меня болезненные воспоминания. Воспоминания, которые никак не прекращали транслироваться в моей голове.

Я бежал по аллее. Снега в этом году почти не было. Бесснежная зима выдалась. Сухая и холодная, как моё сердце.

Я увидел её среди деревьев. Такая красивая. Румяная от мороза. Она немного поправилась, что шло ей к лицу. Увидев её, я замер. Вспомнил каждое слово из грёбанной книги и напомнил себе, почему не должен пялиться, словно ничего не произошло.

— Здравствуй, Влад, — сказала она. — Я пыталась тебе дозвониться, но не смогла.

— Я заблокировал твой номер, — кивнул я.

Она ведь не ожидала другого, верно?

— Я так и поняла, — она поморщилась. — Я хотела поговорить.

— Разве нам есть о чём разговаривать? — Хохотнул я. — Я перечитал твой шедевр несколько раз. Смею тебя уверить, нам абсолютно не о чем говорить. Ты — молодец, добилась того, о чём всегда мечтала. Увековечила своё имя в истории.

— Я не об этом хотела поговорить, — снова поморщилась она.

— Господи, да мне насрать! — Взорвался я. — Ты реально не понимаешь? Тебя для меня нет. Грёбанная ошибка! Считай, что ты умерла для меня. У-мер-ла! Ты думаешь, что после того, что ты сделала, я стану тебя слушать? Ты ошиблась.

По её лицу стекали слёзы, и я вспомнил нашу последнюю встречу. Больше всего я хотел спросить, как она себя чувствует. Но это значило бы, что мне есть до этого дело. А это было не так. По крайней мере, для неё.

Она сделала несколько шагов мне навстречу. Подошла так близко, что я почувствовал её запах. Он уже почти выветрился с простыней, которые я хранил в пакете в своём шкафу. Я потянул носом и закрыл глаза. Это всего лишь ошибка. Я не люблю её. Просто не могу.

Она протянула руку и коснулась моего лица. Так нежно и бережно. Как всегда. Как раньше. Как касалась, прежде чем разбила мне сердце. До того, как уничтожила меня.

— Влад, — прошептала она, и я распахнул глаза.

Сжал до боли её руку, отрывая от лица. И оттолкнул. Не сильно. Я не хотел, чтобы она пострадала. Хотел лишь испугать. Она широко распахнула глаза, удивленно ойкнула и не удержавшись на ногах упала на голый асфальт. Я навис над нею и чётко произнёс:

— Ромашина, я же предупреждал, не ищи со мной встречи. Ненавижу тебя, слышишь? Не-на-ви-жу! Видеть тебя не могу! Ты — самое большое моё сожаление! Поняла?

Она испуганно смотрела на меня. Краски покидали её лицо. Она бледнела от ужаса.

Я отвернулся и побежал обратно. Вздрогнул, услышав за спиной болезненный вскрик девушки, но заставил себя бежать дальше. Я надеялся, что она не сильно ушиблась. Что не пострадала при падении.

Володя попивал кофе из термоса, вглядываясь, как я приближаюсь к нему. В этот момент у меня зазвонил телефон. Незнакомый номер.

— Да?

— Влад, это Маша, пожалуйста… — Сквозь слёзы проговорила она, и я взбесился.

— Да что ж ты упёртая такая! Не звони мне больше! Я всё сказал!

Скинул звонок, но он раздался снова. Скинул. И всё повторилось. С досады я швырнул телефон в кусты и пробежал мимо офигевшего друга.

ОНА

Больше месяца я занималась собой. Своим здоровьем. Я работала с психологом, потому что не вытягивала эту проблему сама. Я была в депрессии, что плохо сказывалось на ребёнке. Я не могла есть, пить и спать. Я могла только плакать.

К концу курса прописанных антидепрессантов я начала гулять, правильно питаться и ходить в бассейн и на йогу для беременных. Наконец прибавила в весе. У меня восстановился здоровый цвет лица.

Я звонила Владу, но вызов обрывался. Я поняла, что он кинул мой номер в чёрный список. Я прекрасно понимала — почему. Мой психолог, как и Арсений, считал, что мне необходимо открыть Владу правду. Потому что молчание в прямом смысле убивало меня. Разъедало мой организм, как кислота.

Однажды вечером я решилась поехать к нему, но не застала его дома. Возможно, он жил в загородном доме с родителями… и своей женой. Возможно, он уехал на тренировку или на встречу с друзьями. А возможно, он сидел в темноте и просто не желал открывать мне двери.

У меня был второй телефон, который мне помог достать Арсений. Он сказал, что этот номер безопасный, в отличии от моего. Кроме Арсения никто больше не знал этого номера. Я могла попытаться позвонить Владу, но боялась, что он заблокирует, так и не выслушав меня.

У меня оставался всего один вариант. Я надеялась, что он снова начнёт бегать в парке, и не прогадала.

Я ездила в Сокольники несколько дней подряд. Покупала в кафе на территории стакан ароматного чая латте и отправлялась на длительную прогулку.

Я гуляла по безлюдным дорожкам каждый день и наконец увидела Влада. А увидев, сразу поняла, как сильно соскучилась. Он резко затормозил и сощурил глаза.

— Здравствуй, Влад, — я задержала дыхание. — Я пыталась тебе дозвониться, но не смогла.

— Я заблокировал твой номер, — просто ответил он.

Что ж, заслужила. Знала ведь, что так и есть.

— Я так и поняла, — согласно кивнула я. — Я хотела поговорить.

— Разве нам есть о чём разговаривать? — Он рассмеялся. — Я перечитал твой шедевр несколько раз. Смею тебя уверить, нам абсолютно не о чем говорить. Ты — молодец, добилась того, о чём всегда мечтала. Увековечила своё имя в истории.

И это заслужила. Я понимала, что чем дольше тяну, тем сложнее будет произнести заготовленную речь.

— Я не об этом хотела поговорить, — произнесла я.

— Господи, да мне насрать! — Закричал Влад. — Ты реально не понимаешь? Тебя для меня нет. Грёбанная ошибка! Считай, что ты умерла для меня. У-мер-ла! Ты думаешь, что после того, что ты сделала, я стану тебя слушать? Ты ошиблась.

Каждым словом он хлестал меня, как кнутом. Выворачивая наизнанку кишки. Оголяя все залеченные раны. Он никогда не сможет меня простить. Я заплакала, хотя обещала себе, что не стану. Я заплакала и мечтала скорее вывалить перед ним упрямую правду.

Я подошла к нему. На расстояние меньше протянутой руки. Влад задержал дыхание и закрыл глаза, не вынося моего присутствия. Я хотела всё исправить, вернуться в прошлое и сделать всё правильно, но у меня не было суперсилы. У меня был только беременный живот. Я закатила глаза на свои мысли.

Я протянула руку и коснулась его лица. Я так любила его. Я так хотела стереть его боль. Забрать себе.

— Влад, — прошептала тихо, и он раскрыл глаза.

Его взгляд полыхнул ненавистью. Влад схватил меня за руку, спешно убирая от своего лица, словно она прожигала его кожу. И толкнул меня. Я видела удивление с примесью шока в его взгляде, словно он сам не ожидал такого. Я не устояла на ногах и с ещё большим удивлением полетела прямо на землю.

Влад склонился надо мной.

— Ромашина, я же предупреждал, не ищи со мной встречи. — Зло проговорил он. — Ненавижу тебя, слышишь? Не-на-ви-жу! Видеть тебя не могу! Ты — самое большое моё сожаление! Поняла?

Его слова вышибли из меня остатки духа. Я почувствовала головокружение. Только бы не потеряла сознание! Моё сердце ныло от тупой боли. Он никогда меня не сможет простить. Он не простит меня, даже если узнает о ребёнке.

Влад развернулся и побежал подальше от меня. Я уже ничего не исправлю. Не смогу. Как бы ни было больно мне это осознавать, я вынуждена отпустить его. Я вынуждена сохранить свой маленький секрет от него. Мой ребёнок никогда не узнает отца.

Я попыталась встать и ощутила липкую влажность между ног. Дрожащими руками распахнула пальто и закричала от ужаса. У меня открылось кровотечение.