Симона Элькелес - Идеальная химия

Я не хочу слышать, как ее пугает то, что я в банде, и как она хочет, чтобы я ушел оттуда и стал встречаться с ней.

— Но…

— Не думай о том, что сказал Марио, — говорю я ей на ухо. — Он испытывает нас, проверяет, насколько мы преданы Гектору. Если он почувствует какие-то разногласия, то его банда сможет этим воспользоваться. Понимаешь, все банды разделяются на родню и чужаков. Те банды, которые связаны с родней, постоянно соперничают с теми, кто связан с чужаками. Марио относится к…

— Алекс, — перебивает она меня.

— Да.

— Поклянись, что с тобой ничего не случится.

Я не могу.

— Давай просто потанцуем, — говорю я тихо и веду ее в танце.

Поверх головы Бриттани я вижу, как Гектор что-то бурно обсуждает с моей мамой. Интересно, о чем они говорят? Она отходит на несколько шагов от него, но он хватает ее за руку, тянет обратно и что-то шепчет на ухо. Когда я собираюсь прервать танец, чтобы все выяснить, Mi’amá уже игриво улыбается Гектору и смеется. У меня разыгрывается паранойя.

Время летит, и ночь опускается на город. Праздник в самом разгаре, когда мы с Бриттани идем к машине. На обратном пути в Фейерфилд мы оба молчим.

— Иди ко мне, — тихо говорю я, припарковавшись на стоянке перед автомастерской.

Она наклоняется к передней панели, сокращая расстояние между нами.

— Я прекрасно провела время, — шепчет она. — Ну, кроме того момента, когда пряталась в туалете… и когда ты угрожал тому парню.

— Забудь об этом и поцелуй меня, — прошу я.

Я запускаю руки в ее волосы. Она обвивает руками мою шею, а я провожу дорожку поцелуев к ее губам. Я касаюсь их и углубляю поцелуй. Это как танго — сначала мы двигаемся медленно и ритмично, а затем, когда наши языки переплетаются, мы начинаем тяжело дышать, а поцелуй превращается в страстный, быстрый танец. Я не хочу, чтобы он заканчивался.

Поцелуи Кармен были жаркими, но поцелуи Бриттани более чувственные, сексуальные и безумно манящие.

Мы все еще в машине, но на передних сиденьях тесновато. Прежде чем я успеваю это осознать, мы перебираемся назад. Неидеальное место, но я почти этого не замечаю. Я завожусь от ее стонов, поцелуев и рук в моих волосах. И этот запах ванильного печенья. Я не собираюсь заходить слишком далеко сегодня. Но моя рука медленно движется вверх по ее обнаженному бедру.

— Мне так хорошо, — говорит она с придыханием.

Я кладу Бриттани на спину, а мои руки продолжают изучать ее тело. Я приспускаю бретельку платья и лифчика и ласкаю шею. В ответ она расстегивает мою рубашку. Ее пальцы бродят по моей груди и плечам, обжигая кожу.

— Ты… идеальный, — мурлыкает она.

Сейчас я не собираюсь спорить с ней. Мой язык прокладывает путь вниз по ее шелковистой коже в ночном воздухе. Она тянет меня за волосы. Она так хороша на вкус. Слишком хороша. Caramelo![99] Я отстраняюсь и смотрю в сияющие сапфировые глаза, которые сейчас горят желанием. Поговорим о совершенстве.

— Я хочу тебя, chula[100], — бормочу я охрипшим голосом. Она прижимается к моему эрегированному члену и причиняет почти невыносимую боль, но в то же время удовольствие. Но когда я начинаю спускать с нее трусики, она останавливает и отталкивает мою руку.

— Я еще не готова к этому. Алекс, перестань.

Я отстраняюсь от нее, сажусь обратно и жду, пока мое тело успокоится. Я не могу смотреть, как она поправляет бретельки и скрывает тело. Черт, я слишком поторопился. Я запретил себе слишком возбуждаться, терять голову рядом с этой девушкой. Я провожу рукой по волосам и медленно вздыхаю.

— Прости меня.

— Нет, это ты меня прости. Это не твоя вина. Я завела тебя, и ты имеешь полное право злиться. Слушай, я только что рассталась с Колином, и у меня куча домашних проблем. — Она закрывает лицо руками. — Я так запуталась.

Она берет сумку и выходит из машины. Я иду за ней, черная рубашка развевается позади меня, как плащ вампира или смерти.

— Бриттани, подожди.

— Пожалуйста… открой дверь в гараж. Мне нужна машина.

— Не уходи.

Я ввожу код.

— Прости, — повторяет она.

— Прекрати это говорить. Слушай, я не пытаюсь только залезть тебе под юбку. Я погорячился, и еще этот ванильный аромат, который я готов вдыхать вечно… Черт, я все испортил, да?

Бриттани садится в свою машину.

— Давай наши отношения будут развиваться помедленнее, Алекс? Для меня все это слишком быстро.

— Да, — киваю я.

Я держу руки в карманах и борюсь с желанием вытащить ее из машины. И я сорвусь, если Бриттани сейчас не уедет. Я попал в ее капкан и зашел слишком далеко. Но я забываю обо всем, кроме нее, когда она так близко. Пари. Отношения с Бриттани нужны мне ради спора, и не нужно примешивать сюда чувства. Я должен напоминать себе, что интересуюсь Бриттани только из-за пари. Я не буду обращать внимания на настоящие чувства, которые, подозреваю, у меня к ней появляются. Чувствам в этой игре не место.

Я заезжаю в «Макдоналдс», где я могу остаться невидимкой, переодеваюсь в джинсы и розовый свитер и еду домой. Я очень боюсь, потому что с Алексом все очень непонятно. Когда я с ним, все обостряется. Мои чувства, мои эмоции, мое желание. Я никогда не зависела от Колина, никогда не хотела находиться с ним двадцать четыре часа семь дней в неделю. Мне нужен Алекс. О боже! Я думаю, что влюбляюсь в него. Любить кого-то — значит потерять часть себя. И сегодня, в машине, когда Алекс полез мне под платье, я испугалась потерять контроль. Вся моя жизнь — контроль, поэтому это очень плохо. Это пугает меня.

Я захожу через парадную дверь и собираюсь прокрасться в свою комнату и положить платье в шкаф. К сожалению, мама ждет меня в холле.

— Где ты была? — строго спрашивает мама, забирая учебник по химии и папки. — Ты сказала, что вы будете заниматься с тем мальчиком, Эрнандесом.

Спалилась. Теперь либо молчать, либо признаваться.

— Его фамилия Фуэнтес, не Эрнандес. И да, я была с ним.

Тишина. Мама сжимает губы.

— Понятно, что вы не учились. Что у тебя в этой сумке? — спрашивает она. — Наркотики? Ты прячешь там наркотики?

— Я не принимаю наркотики, — отвечаю я резко.

Она изгибает бровь и указывает на сумку.

— Открой ее, — приказывает она.

Я наклоняюсь, чтобы сделать, что она сказала. Чувствую себя как заключенная.

Я вытаскиваю платье.

— Платье? — переспрашивает мама.

— Я была на свадьбе с Алексом. Его кузина вышла замуж.

— Этот парень заставил тебя врать мне. Он манипулирует тобой, Бриттани.

— Он не заставлял меня врать, мама, — раздражаюсь я. — Доверяй мне хоть немножко. Я сделала это сама.

У мамы сверкают глаза и дрожат руки — сейчас она на пике гнева.

— Если я когда-нибудь… когда-нибудь узнаю, что ты снова встречаешься с этим парнем, я без проблем уговорю твоего отца отправить тебя в школу-интернат на оставшийся учебный год. Ты думаешь, мне мало хлопот с Шелли? Обещай мне, что вы не будете общаться вне школы.

Я обещаю, потом бегу в свою комнату и звоню Сьерре.

— Что случилось? — Она сразу понимает: что-то не так.

— Сьерра, мне нужна лучшая подруга, прямо сейчас.

— И ты выбрала меня? Мне приятно, — сухо говорит она.

— Ладно, я соврала тебе. Мне нравится Алекс.

Очень даже.

Тишина.

Тишина.

— Сьерра, ты тут? Или ты меня игнорируешь?

— Я не игнорирую тебя, Брит. Мне просто интересно, почему ты решила рассказать мне об этом сейчас.

— Потому что мне нужно поговорить об этом.

С тобой. Ты ненавидишь меня?

— Ты моя лучшая подруга.

— И ты моя.

— Лучшие друзья всегда остаются лучшими друзьями, даже когда один из них решает забить на все и начать встречаться с бандитом. Так ведь?

— Я надеюсь.

— Брит, не ври мне опять.

— Я не буду. А ты можешь рассказать все Дугу, если он пообещает никому не говорить.

— Спасибо, что доверяешь мне, Брит. Это очень много для меня значит.

Я пересказываю Сьерре всю историю и чувствую себя гораздо лучше, когда вешаю трубку: я рада, что мы наладили отношения. В этот момент раздается звонок. Это Изабель.

— Я должна поговорить с тобой, — начинает Изабель, когда я поднимаю трубку.

— О чем?

— Ты видела сегодня Пако?

Мм… хватит с меня уже секретов.

— Да.

— Ты говорила ему обо мне?

— Нет. Зачем? Ты хотела, чтобы сказала?

— Нет. Да. Ой, я не знаю. Я так запуталась!

— Изабель, просто скажи ему, что ты чувствуешь. Я сделала так с Алексом.

— Да, но ты Бриттани Эллис.

— Ты хочешь знать, что такое быть Бриттани Эллис? Могу рассказать. Я неуверенная, как и все. Я нахожусь под давлением того, что нужно поддерживать идеальный образ, иначе остальные увидят, что я такая же, как все. Из-за этого я становлюсь более уязвимой, более скрытной и более чувствительной к сплетням.

— Поэтому, я думаю, ты не особо обрадуешься тем слухам, какие ходят о вас с Алексом среди моих друзей. Ты хочешь знать, что говорят?

— Нет.

— Уверена?

— Да. Если ты считаешь себя моей подругой, не говори мне.

Потому что если я узнаю слухи, то захочу опровергнуть их. А в эту секунду мне хочется лишь одного — жить в блаженном неведении.

После того как Бриттани уехала из мастерской и от меня, я не в настроении разговаривать. Когда я возвращаюсь домой, я надеюсь не столкнуться с mi’amá. Но одного взгляда на диван в гостиной хватает, чтобы понять, что мое желание не исполнится. Телевизор выключен, свет приглушен, братьев mi’amá, скорее всего, отправила в нашу спальню.

— Алехандро, — начинает она, — я не хотела такой жизни для нас.

— Я знаю.

— Я надеюсь, что Бриттани не вкладывает в твою голову то, чего там быть не должно.

Я пожимаю плечами.

— Что, например? Что ей ненавистно то, что я в банде? Ты, может, и не выбирала эту жизнь для меня, но не протестовала, когда я вступил туда.

— Не говори так, Алехандро.

— Потому что правда колет глаза? Я пошел в банду, чтобы защитить тебя и братьев, Mamá.. Ты знаешь это, даже если мы об этом не говорим. — Громкость моего голоса растет, как и мое разочарование. — Я сделал этот выбор давным-давно. Ты можешь притвориться, что не поощряла меня, но… — я поднимаю рубашку и демонстрирую тату банды, — посмотри на меня хорошенько. Я стал бандитом, как Papá. Хочешь, чтобы я занялся еще и торговлей наркотиками?

Слезы текут по ее лицу.

— Если бы я знала другой выход…

— Ты была слишком напугана, чтобы покинуть эту дыру, и теперь мы застряли здесь. Не сваливай вину на меня и мою девушку.

— Это несправедливо, — говорит она, поднимаясь.

— Несправедливо то, что ты живешь как вдова в вечном трауре, с тех пор как Papá умер. Почему бы нам не вернуться в Мексику? Скажи дяде Хулио, который потратил все свои сбережения, чтобы отправить нас в Америку. Или ты боишься вернуться в Мексику и сказать своей семье, что здесь ничего не получилось?

— Мы говорим сейчас не об этом.

— Открой глаза. — Я взмахиваю руками. — Что ценного у тебя здесь есть? Твои сыновья? Это отговорка. Вот что для тебя значит американская мечта? — Я указываю на урну с прахом отца. — Он был бандитом, а не святым.

— У него не было выбора. — Она начинает плакать. — Он защищал нас.

— И теперь я защищаю нас. Когда меня прикончат, ты поставишь рядом такую же урну? И Карлоса? Потому что он следующий в очереди, ты знаешь это. И после него придет время Луиса.

Mi’amá дает мне пощечину и пятится. Dios mio, я ненавижу себя то, что расстроил ее. Я тянусь к ней, мои пальцы дотрагиваются до ее руки, я хочу обнять ее и извиниться, но она морщится.

— Мама? — спрашиваю я, потому что не понимаю, что случилось. Я не был груб с ней, но она ведет себя именно так.

Она вырывается из моих рук и отворачивается, но я не отпускаю ее. Я делаю шаг вперед и приподнимаю рукав. К своему ужасу, я вижу жуткий синяк на предплечье. Это фиолетово-черно-синее пятно смотрит на меня, а я вспоминаю, как увидел на свадьбе разговор мамы и Гектора.

— Гектор сделал это с тобой? — тихо спрашиваю я.

— Ты должен прекратить задавать вопросы о своем Papá. — Она быстро натягивает рукав, чтобы прикрыть синяк.

В глубине меня поднимается гнев и распространяется по всему телу, когда я понимаю, что мамин синяк — предупреждение для меня.