Симона Элькелес - Идеальная химия

— Я еду в Китай в пятницу на две недели, — объявляет папа, когда возвращается на кухню в спортивных штанах и футболке. Он садится на свое место во главе стола и накладывает на тарелку яичницу. — Наш поставщик доставил некачественный материал, и я должен выяснить, в чем дело.

— А как же свадьба Демайо? Она будет в эти выходные, и мы уже согласились прийти.

Папа опускает вилку и смотрит на маму.

— Да, я уверен, что идти на свадьбу детей Демайо гораздо важнее, чем удержать мой бизнес на плаву.

— Билл, я не говорю, что твой бизнес не важен. — Мама кладет свою вилку на тарелку. Удивительно, что в наши тарелки еще не встроены чипы. — Просто невежливо отменять визит в последнюю минуту.

— Ты можешь пойти туда одна.

— Чтобы пошли слухи, почему я без тебя? Нет, спасибо.

Это обычный разговор Эллисов за ужином. Мой отец говорит, как тяжело работать, моя мама старается делать вид, что мы беспечная семья, а мы с Шелли тихо сидим в сторонке.

— Как дела в школе? — спрашивает мама.

— Все хорошо. — Я пропускаю тот факт, что Алекс будет моим партнером. — У меня очень строгая учительница по химии.

— Наверное, не стоило выбирать химию, — вставляет папа. — Если ты не получишь «А», то твой средний балл понизится. В Северо-Западный университет сложно попасть, и они не дадут тебе поблажку лишь потому, что это моя альма-матер.

— Я поняла, папа. — Я чувствую себя совершенно подавленно. Если Алекс несерьезно отнесется к нашему проекту, как я получу высший балл?

— К Шелли сегодня приходила новая сиделка, — мама сообщает отцу. — Помнишь?

Папа пожимает плечами, потому что последний раз, когда ушла очередная сиделка, он настаивал на том, что Шелли должна жить в каком-то учреждении, а не дома. Я не помню, кричала я когда-то так сильно, как тогда, потому что я никогда не позволю им отправить Шелли в место, где про мою сестру забудут и не будут ее понимать. Мне нужно приглядывать за ней. Вот почему для меня так важно попасть в Северо-Западный университет. Если я буду близко, то смогу жить дома и проследить, чтобы мои родители не послали ее куда подальше.

В девять Меган звонит мне, чтобы пожаловаться на Дарлин. Она думает, что Дарлин изменилась за лето и слишком много о себе думает просто потому, что встречается с парнем из колледжа. В девять тридцать звонит Дарлин — она подозревает, что Меган ей завидует, потому что она встречается с парнем из колледжа. В девять сорок пять звонит Сьерра — она разговаривала с Меган и Дарлин сегодня вечером и вообще не хочет в это вмешиваться. Я согласна с ней, но думаю, нас уже впутали.

В десять сорок пять я дописываю эссе об уважении для миссис Питерсон и помогаю маме уложить Шелли. Я так устала, что моя голова сейчас отвалится. Я переодеваюсь в пижаму, забираюсь в постель и набираю номер Колина.

— Привет, детка, — отвечает он. — Что делаешь?

— Ничего такого. Я уже в постели. Повеселились У Дуга?

— Если бы ты была там, было бы круче.

— Когда ты вернулся?

— Около часа назад. Я рад, что ты позвонила.

Я натягиваю большое розовое одеяло до подбородка и погружаюсь головой в мягкие пуховые подушки.

— Неужели? — Я напрашиваюсь на комплимент и говорю своим кокетливым голосом. — Почему?

Он так давно не говорил, что любит меня. Я знаю, что он не самый ласковый человек в мире. Он как мой отец. Но мне нужно услышать эти слова от Колина. Я хочу услышать, что он любит меня. Я хочу услышать, что он скучал по мне. Я хочу, чтобы он сказал, что я девушка его мечты. Колин откашливается.

— У нас никогда не было секса по телефону.

Ладно, это не те слова, которых я ждала. Я не должна разочаровываться или удивляться. Он — несовершеннолетний парень, и я знаю, что в этом возрасте ребята думают только о сексе и обо всем, что с ним связано. Сегодня днем я подавила чувство, возникшее внизу живота, когда читала слова Алекса о том, чтобы заняться сексом. Вряд ли он знает, что я девственница. У нас с Колином еще не было секса. Ни настоящего, ни по телефону. В апреле прошлого года мы почти дошли до этого на пляже за домом Сьерры, но я струсила. Я не была готова.

— Секс по телефону?

— Да. Потрогай себя, Брит. И говори мне, что ты делаешь. Это очень заводит.

— А пока я трогаю себя, что будешь делать ты? — спрашиваю я его.

— Дрочить. А ты что, думала, я буду делать домашку?

Я смеюсь. Это нервный смех, потому что мы не видели друг друга пару месяцев, мы толком еще не разговаривали, а теперь он хочет за один день перейти от «привет, рад тебя видеть после каникул» к «поласкай себя». Будто я в песне Пэта Маккерди.

— Давай, Брит, — говорит Колин. — Считай, что это практика, прежде чем мы займемся этим по-настоящему. Сними рубашку и дотронься до себя.

— Колин…

— Что?

— Прости, но я не могу. Не сейчас, по крайней мере.

— Ты уверена?

— Да. Ты злишься?

— Нет, — говорит он. — Я думал, что это оживит наши отношения.

— Не знала, что нам было скучно.

— Школа… футбольные тренировки… тусовки. После лета я не хочу возвращаться к этой рутине. Летом я катался на водных лыжах, вейкборде и ездил по бездорожью. Это заставляет сердце биться быстрее и перекачивает кровь. Чистый адреналин.

— Звучит круто.

— Так и было. Брит?

— Да.

— Я готов получать этот адреналин… с тобой.

Я толкаю парня на блестящий черный «камаро», который стоит куда больше, чем моя мама зарабатывает за год.

— Вот в чем дело, Блейк, — говорю я. — Либо ты платишь сейчас, либо я сломаю что-то твое. Не мебель или тачку, блин… а то, что всегда с тобой. Сделать это?

Блейк, тоньше телефонного столба и бледный, как привидение, смотрит на меня так, будто я только что вручил ему смертный приговор. Он должен был подумать об этом перед тем, как взять наркотики и удрать не заплатив. Как будто Гектор ему позволит. Как будто я ему позволю.

Когда Гектор посылает меня собирать долги, я делаю это. Не хочу, но делаю. Он знает, что я не буду сбывать наркотики или залезать в чужие дома или офисы, чтобы украсть какое-то дерьмо. Но я хорошо умею собирать… долги в основном. Иногда людей — тех, кто участвовал в грязных делишках. Я знаю, что случится с ними после того, как я притащу их обратно на склад к Чуи. Никто не хочет встречаться с Чуи. Это гораздо хуже, чем встретиться со мной. Блейк должен радоваться, что меня послали его искать.

Сказать, что я не живу праведной жизнью, — сильное преуменьшение. Я стараюсь не зацикливаться на том, какой грязной работой занимаюсь в банде. И у меня получается. Запугивать людей, чтобы они заплатили, что нам положено, — это моя работа. Технически мои руки чисты от наркотиков. О'кей, деньги от продажи наркотиков довольно часто попадают в них, но я просто передаю их Гектору. Я не принимаю их, а просто собираю. Я пешка, знаю. Но пока моя семья в безопасности, меня это не волнует. Кроме того, я хорошо умею драться. Вы не представляете, как много людей сдаются под угрозой сломать им кости. Блейк не отличается от других парней, которым я угрожал: он пытается казаться крутым, но его тонкие руки трясутся. Я бы хотел думать, что Питерсон будет также бояться меня, но эта учительница не испугается, даже если я положу гранату ей в руки.

— У меня нет денег, — выпаливает Блейк.

— Этот ответ не прокатит, чувак, — добавляет Пако со стороны.

Он любит приходить со мной. Он думает, что это как игра «плохой коп — хороший коп». Мы же играем в плохого бандита — невыносимого бандита.

— С какой руки мне начать? — спрашиваю я. — Я буду добрым и дам тебе выбрать.

— Просто надери ему задницу, Алекс, и покончим с этим, — лениво говорит Пако.

— Нет! — умоляет Блейк. — Я принесу. Обещаю. Завтра.

Я толкаю его к машине и надавливаю плечом ему на горло так, чтобы напугать.

— Типа я поверю тебе на слово. Думаешь, мы тупые? Мне нужен залог.

Блейк не отвечает. Я указываю взглядом на автомобиль.

— Только не машину, Алекс. Пожалуйста.

Я беру свой пистолет. Я не собираюсь стрелять в него. Не важно, кто я и кем я стал, но я никого никогда не убивал. И ни в кого не стрелял. Блейк не должен знать об этом. Одного взгляда на мой «глок» достаточно, и Блейк уже протягивает мне ключи.

— О боже! Пожалуйста, не надо.

Я выхватываю ключи у него из рук.

— Завтра, Блейк. В семь часов за старыми путями на Четвертой и Вайн. Теперь убирайся отсюда. — Я размахиваю пистолетом в воздухе, чтобы он поскорее смылся.

— Я всегда хотел «камаро», — говорит Пако после того, как Блейк исчезает из виду.

Я бросаю ему ключи.

— Она твоя — до завтра.

— Ты действительно думаешь, что завтра он придет с четырьмя штуками?

— Да. — Я совершенно уверен в себе. — Его авто стоит намного больше четырех тысяч.

Мы возвращаемся на склад и докладываем Гектору новости. Он недоволен, что мы не собрали деньги сегодня, но знает, что все будет. Я всегда выпутываюсь.

Ночью я не могу уснуть, потому что мой младший брат Луис храпит. Он спит так крепко, что можно подумать, у него нет никаких проблем. Точно так же как я не хочу угрожать таким наркоторговцам-неудачникам, как Блейк, я хочу, черт возьми, бороться за что-то стоящее.

Неделю спустя я сижу на траве в школьном дворе и обедаю под деревом. Большинство студентов в «Фейерфилде» едят на улице до конца октября, пока холода Иллинойса не заставляют нас перемещаться в кафе. Пока на улице хорошо, мы впитываем каждую минуту солнца и свежего воздуха. Мой друг Лаки, в свободной красной рубашке и черных джинсах, хлопает меня по спине и плюхается рядом со мной с подносом.

— Ты готов к следующему уроку, Алекс? Клянусь, Бриттани Эллис ненавидит тебя как чуму, брат. Так смешно смотреть, как она двигает стул, чтобы отсесть от тебя подальше.

— Лаки, — говорю я. — Возможно, она мамасита, но она ничего не получит от hombre[32]. — Я указываю на себя.

— Скажи это маме, — смеется Лаки. — Или Колину Адамсу.

Я прислоняюсь к дереву и скрещиваю руки на груди.

— Я ходил на физру с Адамсом в прошлом году. Поверь, ему нечем хвастаться.

— Ты все еще бесишься из-за того, что он разбил свой шкафчик в первый год после того, как ты обыграл его в эстафете на глазах у всей школы?

Черт, да, я все еще злюсь. Тот случай стоил мне кучу денег — пришлось купить новые учебники.

— Это было давным-давно, — говорю я Лаки и стараюсь, как обычно, не выдать эмоций.

— Это «давным-давно» сидит вон там со своей горячей девушкой.

Один взгляд на маленькую мисс Совершенство — и у меня срабатывает защитный рефлекс. Она думает, что я наркоман. Каждый день я боюсь заговорить с ней на химии.

— У этой чики в голове ветер, чувак, — отвечаю я.

— Я слышал, что ho[33] оскорбила тебя перед своими друзьями. — К нам подсаживается парень по имени Педро и другие ребята с подносами.

Я качаю головой и гадаю, что сказала Бриттани и сколько вреда мне это принесет.

— Может быть, она хочет меня и не знает, как привлечь мое внимание.

Лаки ржет так, что все в пределах нескольких ярдов оборачиваются на нас.

— Бриттани Эллис по собственному желанию не захочет сидеть ближе чем в полуметре от тебя, чувак, не то что встречаться с тобой, — говорит он. — Она такая богатая, что ее шарфик стоит как весь tu casa[34].

Этот шарфик. Дизайнерских джинсов и топа оказалось недостаточно, и поэтому она повязала еще и шарф — показать, насколько она богата и недоступна. Наверняка она специально покрасила его, чтобы он идеально подходил к ее сапфировым глазам.

— Черт, ставлю свой RX-7, что ты не залезешь к ней в трусики до Дня благодарения. — Лаки бросает мне вызов, прерывая мои мысли.

— Кто хочет эти трусики? — спрашиваю я. Они, наверное, тоже дизайнерские, с ее вышитыми инициалами.

— Каждый парень в этой школе.

Надо ли говорить очевидное? «Она Снежная королева». Я не имею дела с белыми девушками, капризными девушками или теми, кто каждый день перекрашивает свои длинные ногти в разные цвета, чтобы маникюр подходил под их дизайнерские шмотки.

Я достаю из кармана сигарету и зажигаю ее, игнорируя запрет курить в «Фейерфилде». Я много стал курить последнее время. Пако заметил это вчера вечером, когда мы выходили на рейд.

— Плевать, что она белая! Давай, Алекс. Не будь идиотом. Посмотри на нее.

Я бросаю на нее взгляд. Признаю, что она хороша. Длинные блестящие волосы, аристократический нос, слегка загорелые руки с намеком на мышцы — наверное, благодаря тренировкам, — полные губы. Когда она улыбается, ты думаешь, что люди на земле жили бы в мире, если бы у всех была ее улыбка.