– Я все равно уже покойник.

  – Нет, если я позволю вам уйти. Я не стану преследовать вас. Слово джентльмена. – Стоуни послал бы за ним милицию14 , но не стал бы преследовать.

  Томасфорд снова облизал губы.

  Стоуни сделал еще один шаг вперед, теперь держа сумочку за нижнюю часть, а не за завязки.

  – У нашей маленькой наследницы здесь целое состояние, эта штука чертовски тяжелая. Что скажете, если я брошу вам ридикюль, а вы мне – девушку?

  – Нет! – воскликнула Эллианна.

  Стоуни приподнял бровь.

  – Я знаю, что деньги имеют для тебя большое значение, любовь моя, но, несомненно, ты сможешь обойтись без своей карманной мелочи.

  – Я солгала!

  – О том, что ты не самая богатая женщина в Англии? Не важно. Здесь, без сомнения, находится кругленькая сумма. – Виконт встряхнул сумочку, и все услышали звяканье монет, или чего-то еще, после чего Эллианна застонала. – Что вы скажете, сэр Джон, согласны на обмен?

  – Вы не станете преследовать?

  – Даю вам слово. Значит, на счет три? – Эллианна зажмурилась, и Стоуни взмолился, чтобы она вовремя открыла глаза, чтобы начать двигаться в тот момент, когда это будет нужно. Он сомневался, что им представится еще один шанс. – Раз. – Виконт еще раз взмахнул ридикюлем, сделал шаг вперед и покрепче ухватился за тяжесть внутри него. – Два. – Эллианна застонала. – Извини, милая. Тебе придется лишить права выкупа еще одну закладную. Три.

  Изо всех сил Стоуни швырнул сумочку в голову Томасфорда.

  В это же мгновение Эллианна наступила каблуком крепких полуботинок на ногу тому, кто держал ее в плену.

  Ридикюль попал в цель. Пистолет в сумочке выстрелил. Руки сэра Джона ослабили хватку. Эллианна прыгнула в сторону. Сэр Джон упал вперед, к ногам Стоуни.

  А Стоуни произнес:

  – Черт возьми, так вот о чем ты солгала?

 Глава 29

  – Ты имела в виду, что все это время пистолет был заряжен?

  – Конечно. Я не настолько глупа, чтобы носить с собой незаряженный пистолет.

  Они смогут обсудить то, насколько она глупа, позже. Сейчас Стоуни уставился на дымящуюся ткань, которую все еще держал в руках.

  – Ты хочешь сказать, что я застрелил человека из дамского ридикюля?

  Эллианна смахнула с носа штукатурку.

  – Нет, думаю, что ты подстрелил потолок. Сэр Джон, может быть и не мертв, просто без сознания. Полагаю, кому-то нужно проверить. – Судя по ее словам, она вовсе не горела желанием проделать эту работу.

  – Не мертв? Проклятие! – Стоуни прыгнул к стулу, на котором лежал его пистолет. Нацелив его на засаленную голову убийцы, он ногой перевернул Томасфорда. Разумеется, он оказался мертвым: напоролся на собственный кинжал. Слава Богу, что крови было немного, но Стоуни все равно сбросил свой сюртук и набросил его поверх тела. Виконт отвернулся, произнеся: – Невелика потеря.

  Затем он посмотрел на Эллианну. По ее щекам струились слезы. Если когда-либо женщина и заслуживала право дать волю слезам, то это она. После всех лет, проведенных с Гвен, Стоуни сможет справиться со слезами. Но потом он увидел ее шею. Кровь стекала из-под ее подбородка вниз до воротника плаща. Ему никогда не справиться…

  – Не смей, Уэллстоун. Ты нужен мне прямо сейчас. Клянусь, если ты упадешь в обморок и оставишь меня наедине с ним, я возьму твой пистолет и сама застрелю тебя. Я могу сказать, что это сделал он перед тем, как умереть. Обещаю, что сделаю это.

  Стоуни сглотнул, закрыв глаза, и глубоко вдохнул.

  – Ты недолго пробудешь в одиночестве. Помощь придет к нам.

  Мисс Кейн вздернула подбородок.

  – Нет, смотри на меня. Мне в лицо, Стоуни. Что ты видишь?

  – Красный цвет. Рыжие волосы, цвета…

  – Нет! Посмотри мне в глаза. Зеленые, Стоуни. Они зеленые. – Ей не хотелось искать косынку во взорвавшемся ридикюле, так что она начала дергать его за шейный платок, пока тот не развязался, а затем воспользовалась им, чтобы остановить кровь, уже начинавшую подсыхать на шее. Эллианна свернула белый лен вдвое, чтобы Стоуни не смог увидеть отметки, оставленные кинжалом сумасшедшего. – Вот так. Теперь посмотри внимательнее. Что еще ты видишь, Стоуни?

  – Самую смелую и самую красивую женщину в мире.

  Затем она оказалась в его объятиях, и Стоуни гладил ее шею, волосы, плечи – все, до чего мог дотянуться, пока она всхлипывала от облегчения. Он показал ей, что и сам испытывает облегчение, прошептав:

  – Когда я думаю, насколько близко я подошел к тому, чтобы потерять тебя, то тоже готов разрыдаться, любимая. Боже, я ведь едва не прекратил преследовать тебя. Затем я подумал… Что ж, уже не имеет значения, что я подумал. Я последовал за вами, и успел вовремя, хвала Небесам. Мы никогда наверняка не узнаем, что могло бы произойти, но ты же знаешь, я умер бы вместе с тобой. Мое сердце было готово разорваться на миллион частей. Может быть, часть его и разорвалась, потому что я готов поклясться, что оно билось втрое быстрее. Ты можешь слышать, как оно стучит, милая? – Виконт положил ее руку себе на грудь. – Можешь чувствовать его?

  Эллианна могла ощущать, как жизнь струится по его телу, и по ее телу тоже. Теперь они в безопасности и она не собирается впустую тратить еще одну минуту на то, чтобы ходить вокруг да около.

  Она кивнула и положила его ладонь себе на грудь.

  – И мое сердце тоже. Оно едва не остановилось, когда я подумала, что ты можешь застрелить себя из этого пистолета.

  – Боже, я же мог застрелить тебя!

  Они с минуту стояли так, удивляясь тому, что сумели выжить, вместе. Затем Эллианна промокнула слезящиеся глаза концом его шейного платка и вгляделась в его голубые глаза.

  – Что еще ты видишь в моих глазах, Стоуни?

  Он видел любовь, чистую и сияющую, и его сердце едва не разорвалось еще раз от подобного чуда. Виконт прижался губами к ее губам – и почувствовал вкус крови от ранки там, где сэр Джон разбил ей губу. Он немедленно отстранился, чтобы не усугублять ее повреждения.

  – Этот ублюдок умер слишком легкой смертью.

  – Думаю, что он достаточно страдал от трудной жизни, настолько повредившись рассудком.

  – Думаю, что ты слишком легко прощаешь. Когда я думаю о том, что он…

  Эллианна приложила пальцы к его губам.

  – Нет, не думай об этом сейчас. Скоро придет время для этого. Я знаю, что мне будут сниться кошмары без всяких напоминаний. Но, Стоуни, почему ты позволил ему считать, что мы с тобой любовники? Я пыталась убедить его, что я все еще добродетельная девица.

  Она права: у них будет достаточно времени, чтобы переосмыслить этот ужас. В настоящий момент он сможет с радостью обменять образ Томасфорда, облизывающего губы, на что-то более приятное. Стоуни подумал об Эллианне, лежащей на столе в буфетной дворецкого, и усмехнулся:

  – Девица – возможно, но добродетельная? Ты – идеальная спутница для любого мужчины: приличная леди – снаружи, а в душе – обольстительница.

  Она покраснела, но заявление Стоуни ей было приятно.

  – Но сэр Джон не мог знать об этом.

  – Он же – был – мужчиной. Мы живем надеждами найти эту идеальную спутницу жизни.

  Эллианна была не готова позволять себе надеяться на что-то большее, чем то, что у нее сейчас было. Она осталась в живых и находилась в объятиях Стоуни. На данный момент этого должно быть достаточно.

  – Но я же девственница!

  Ненадолго, намекала ухмылка Стоуни.

  – Томасфорд никогда бы не поверил, что мы с тобой не были любовниками, особенно когда я пришел за тобой с оружием в руках, так что я не видел смысла тратить усилия на спор с ним. Кроме того, мне нравится, как звучит это слово. Любовники.

  – Любовники. – Эллианна со вздохом повторила это слово. Однако заниматься любовью и быть влюбленным – это два разных вида деятельности. Не всегда, и не в волшебных сказках, но не то же самое. – Означает ли это…?

  Ей было не сужено услышать определение Стоуни, потому что на лестнице раздались шаги и крики.

  – Позже, моя милая. Позже. – Он встряхнул шляпку и надел ей на голову. Никому не нужно видеть мисс Кейн с непокрытой головой. Боже, событий и так достаточно, чтобы они все сошли с ума. Даже сейчас, посреди невзгод и напастей, ему хотелось вытащить все те последние шпильки, расплести косы и расправить их, словно живой огонь, который согрел бы его кровь в этом обиталище смерти. Но виконт не мог заняться этим, не сейчас.

  – Сюда, – крикнул он. – Мы здесь.

  Объяснению, демонстрации и просьбам Стоуни по поводу «любовников» пришлось подождать намного дольше, чем ему самому хотелось.

  Боу-стрит прибыло крупными силами, во главе с мистером Латтимером, полным сожалений. Конечно же, он сожалел. Сыщик не прислушался к подозрениям Уэллстоуна, и не стал тем, кто спас мисс Кейн. Ему не только не придется получить хоть часть огромной награды, но, скорее всего, Латтимера ожидает последний чек на нынешнем месте работы, судя по угрюмому виду его начальника.

  Прибыл магистрат, и коронер со своими следователями, обиженный на то, что одного из них заподозрили в совершении подобных чудовищных поступков. Они смотрели на Стоуни, словно тот был убийцей и пытался переложить вину за свои подлые дела на наиболее уважаемого члена их братства. Даже Латтимер был вынужден протестовать против этого.

  Государственные судебные регистраторы приехали, чтобы выслушать, как Эллианна еще раз повторяет свою историю. Появились и репортеры из газет, и художники, которые подкупили охрану на улице, чтобы взглянуть на красавицу, на Цирюльника и на его кончину. Поражение Наполеона вызвало бы еще больше интереса, но только не сегодня вечером.

  Стоуни, как мог, пытался защитить Эллианну, настаивая на том, чтобы они давали показания в другом месте, просил принести чайник горячего чая и бренди, чтобы добавить в чай. Он заставил их послать сообщение на Слоан-стрит, чтобы никто не волновался, и еще одно – Гвен, отменяя их ужин, и третье – груму, чтобы тот отвел в конюшню его многострадальную лошадь. Виконт потребовал, чтобы Латтимер вызвал врача, который осмотрит шею мисс Кейн и займется упавшей в обморок горничной, пока сыщики поедут в комнаты сэра Джона, чтобы заняться поиском улик, которые, по словам Эллианны, находятся там.

  Они нашли волосы, аккуратно уложенные в шляпные картонки, одна поверх другой. Еще нашли ножи, бритвы и мыло для бритья, и документ на право собственности в отношении яхты в гавани. Обнаружили дневники, написанные почерком сэра Джона, и одежду, которая могла принадлежать только проституткам. Даже его матери, если этот изверг на самом деле был произведен на свет существом из этого мира, пришлось бы поверить в виновность Томасфорда.

  Их отпустили на все четыре стороны.

  Но к тому времени, когда Стоуни подвел Эллианну к двери ее дома, она уже нетвердо стояла на ногах. Виконт поручил ее заботам тети, но перед тем, как уйти, поцеловал в лоб и пообещал: «Завтра».

  Но завтра оказалось невозможным. Мисс Кейн проснулась героиней. В ее дом доставили так много цветов, что он напоминал деревенский сад, с узкими тропинками между клумбами с букетами. По проходам все равно никто не мог пройти, потому что они были заполнены визитерами, которые жаждали поздравить Эллианну с тем, что она выжила, выразить ей соболезнования по поводу тяжелого испытания и отхватить кусочек ее славы для себя. Они – друзья восхитительной мисс Кейн, говорили себе гости, хотя никогда не перекидывались с ней даже словом. Леди восхищенно схватились за нюхательные соли, увидев липкий пластырь, который не мог скрыть высокий воротник платья, а джентльмены хватали ее за руку. Все хотели поговорить с ней, коснуться ее, заполучить к себе на прием, словно ценный трофей.

  Тиммсу пришлось найти замену переполненному серебряному подносу, на который складывали визитные карточки и приглашения. Он выбрал очень большую корзину. Собака спала в ней только однажды, предпочитая кровать леди Августы.

  Прибыло так много приглашений, что Эллианна не могла и думать о том, чтобы покинуть Лондон, только не тогда, когда одно из них пришло от самого принца-регента. Отказ можно было бы вполне приравнять к измене, настойчиво сообщила Гвен. Принни хотел устроить в ее честь празднество в Карлтон-Хаусе. В конце концов, теперь женщины Лондона в безопасности, и все благодаря ей.

  Эллианна вела себя храбро. Она приобрела известность. Она была ошеломлена.

  А Стоуни проснулся… богатым.

  Эллианна не захотела получать свою долю внушительного вознаграждения. В конце концов, она сама предоставила большую его часть. Кроме того, она не подозревала сэра Джона, не взяла над ним верх или не умертвила его. В действительности, настаивала мисс Кейн, без виконта Уэллстоуна она могла бы погибнуть от руки убийцы, вместо того, чтобы оказаться какой-то героиней, как воины-амазонки. Его сиятельство заслужил каждый фунт из огромного вознаграждения, и еще больше того.