Тут его мысли спутались. Что могло быть на ней надето? Ничего особенно вызывающего. Никаких кружев или оборок.

Изумрудная атласная пижама, решил он наконец. Несколько пуговиц расстегнуто, так что в V-образном разрезе видны упругие приятные груди. А ее глаза — эти потрясающие глаза — в которых отражается зеленый атлас, полны нескрываемой радости, что он пришел. Именно он и никто другой.

Между ними не будет никакой игры, никакого стремления повелевать. Это видно по ее глазам. Она хочет его и не пытается этого скрыть. Ее не волнует его банковский счет или его положение в обществе. Ей нужен только он сам.

В следующую минуту презрение свело его горло. Детские сказки. Он, вполне взрослый и трезвый человек, сидит в темноте, сочиняя сказки.

Правда была в том, что если бы Лэйкен Мерфи жила в Чикаго и принадлежала к его кругу, она была бы совсем другой. В ней не было бы тех качеств, которые столь поразили его. Неустрашимости. Искренности и открытости. Честности, лившейся из ее чудных изменчивых глаз.

Кроме того, она, скорее всего, надоела бы ему, если бы их отношения продолжались достаточно долго. Да, скорее всего.

Сокрушенно покачав головой, он встал и направился к выходу.

Однако он был немало удивлен тем, что за те несколько минут, что он думал о Лэйкен Мерфи, напряжение и беспокойство полностью рассеялись.

Лэйкен сидела на белом диване в приемной Марка Рида и в ожидании листала строительный журнал.

Накануне она легла спать после полуночи. Она была слишком взвинчена, чтобы спать. Но ужас, наполнивший комнату, не обезоружил ее, а, напротив, вдохнул в нее новые силы. Линия фронта определилась вполне отчетливо. На одной стороне страх, на другой — она, Лэйкен. Ей уже приходилось участвовать в такой войне, когда погибли ее родители. И тогда — так же, как и сейчас, — она оценила имеющиеся факты и аккуратно распланировала, что и когда делать.

Поскольку Марк Рид не принадлежал к типу, отзывчивому на слезоточивые мольбы, а Лэйкен не умела просить, она сразу же отбросила эту идею. Она знала, что он скорее уделит внимание художественному оформлению своего офиса, чем ее объяснениям. Она подумала, не написать ли ей о своей истории в местную газету и использовать общественное мнение для того, чтобы он отправился вместе с ней в Техас, но беда в том, что современный мир утратил способность верить в проклятия и древних духов, так что едва ли она была бы правильно понята.

Поэтому Лэйкен выбрала последнее, что ей оставалось. Она отправилась к нему, чтобы сломить его сопротивление.

И вот она здесь. Ждет.

Он появился в десять часов. Увидев ее, Марк замедлил шаг и уставился на нее. Лэйкен, наблюдавшая за ним исподлобья, выждала несколько секунд, потом подняла голову, слегка кивнула и снова перевела взгляд на журнал.

В следующее мгновение дверь в его кабинет со стуком закрылась.

Она перевела дыхание и почувствовала некоторое удовлетворение. Он не заметил.

Раздался звонок, и Тесс, его секретарша, подняла трубку. Лэйкен повернула голову, не скрывая, что собирается слушать.

— Да, мистер Рид, — сказала Тесс мягким голосом и ее короткие темные локоны слегка дрогнули, когда она кивнула. — Да, мистер Рид… Да… Нет, мистер Рид. Да. Хорошо, я скажу ей.

Аккуратно положив трубку, секретарша участливо посмотрела на Лэйкен.

— Мне очень жаль, Лэйк, — сказала она. — Но сегодня он не сможет принять тебя.

Лэйкен улыбнулась:

— Не беспокойся об этом, Тесс. Я знала, что он не захочет говорить со мной. Я хотела, чтобы он знал, что я здесь.

Бросив осторожный взгляд на его дверь, Тесс сказала:

— Он знает.

Поболтав в течение часа, предшествовавшего появлению Марка, с Терезой Дефэзио — для друзей просто Тесс — о множестве проблем, занимавших современную женщину, а также о скверных боссах вообще и боссе Тесс, в частности, две женщины установили между собой контакт. Лэйкен знала, что брюнетка поможет ей в том, что окажется ей по силам. Необходимо было повлиять на Марка Аврелия Рида.

В час дня он вышел из кабинета и отправился на встречу, которая должна была состояться в час тридцать — во время ленча. Он пересек приемную, даже не взглянув на Лэйкен, распространяя вокруг себя волны холодной деловитости.

Лэйкен поднялась на ноги и, намеренно дрожа всем телом, сказала:

— Пойду, перекушу. Тебе что-нибудь принести?

Тесс покачала головой:

— Спасибо, я принесла из дома рыбный салат.

Лэйкен вышла, но когда в три часа Марк вернулся обратно, она уже снова сидела на диване, на этот раз, уткнув нос в детективный роман, который купила после ленча. Полностью захваченная интригой, она даже не повела головой, когда он проходил мимо.

В шесть тридцать он закончил работу и вышел из кабинета — Лэйкен по-прежнему сидела на белом диване. Рядом с ней лежал кулек с чипсами, которые она машинально грызла во время чтения. Она не подняла головы, когда Марк проходил мимо, но как только дверь за ним затворилась, она быстро захлопнула книгу и поднялась на ноги.

Собрав вещички, она бросила через плечо:

— Увидимся завтра, Тесс, — и вышла.

Когда серебряный «Ягуар» Марка Рида выехал из гаража, взятый напрокат малолитражный автомобиль Лэйкен последовал за ним.

Пока он ехал по улицам Чикаго, она следовала за ним по пятам, не пытаясь скрывать своего присутствия. Она хотела, чтобы Марк видел ее маленький автомобиль в нескольких метрах от него. Она хотела, чтобы он знал — она не собирается отступать.

В среду Марк сидел за своим столом. Он хмуро откинулся на спинку высокого кожаного кресла и прикрыл глаза.

Луи Бужье, богатый наследник состояния семейства Бужье средних лет, ждал в приемной. Сегодня они должны были обсудить предполагаемые изменения в плане, касающемся торгового пассажа Бужье.

Но в приемной он был не один. Там сидел все тот же посетитель, который появлялся уже три дня. Марк больше не удивлялся, когда, входя в приемную, видел там Лэйкен. Он не удивлялся, но его это раздражало.

Три дня она ждала у него в приемной, грызла чипсы или орешки, читая книжки в мягких обложках или разгадывая кроссворд.

И каждый вечер, когда он выезжал из гаража, он видел ее машину в зеркале.

Одному Богу известно, чего она хочет добиться. Она больше не пыталась переговорить с ним о своем деле. Даже не пыталась связаться с ним по телефону. Она просто была рядом, бесцеремонно вмешиваясь в его рабочий график, вторгаясь в его мысли.

Лэйкен Мерфи начинала действовать ему на нервы.

Он с трудом верил, что мог фантазировать о том, чтобы вступить с нею в связь. Да он бы убил ее прежде, чем прошла первая ночь. Мысль о том, чтобы задушить ее, была не менее приятной, чем мысль заняться с ней любовью.

Его губы сложились в насмешливой улыбке, и он повторил про себя: не менее приятной.

Выпрямившись в кресле, он покачал головой и позвонил секретарше, чтобы она пригласила к нему Бужье.

Когда дверь отворилась, Марк встал и наклонился над столом, протягивая руку человеку, старшему по возрасту.

— Прошу прощения, Луи, что заставил вас ждать. Мне нужно было собрать кое-какие данные, прежде чем мы начнем обсуждать подробности.

— Не стоит. Я пришел слишком рано.

Луи Бужье был видный мужчина, в прошлом повеса и бездельник, а теперь самозванный воротила. Его самоуверенность совершенно не пострадала оттого, что большинство его предприятий провалилось. За ним стояло состояние семейства Бужье и он мог позволить себе сколько угодно самых отчаянных авантюр. Торговый пассаж был его последней идеей, и на бумаге все выглядело очень мило. Но судя по отчету Бужье, он собирался все испортить.

— Почему бы нам сразу не перейти к делу, — сказал Марк, усаживаясь в кресло после того, как Бужье занял место по другую сторону стола.

— Что касается скульптурного оформления торгового зала, — начал Бужье, потирая нос, — то я подумал, почему бы нам не внести кое-какие изменения.

Марк нахмурился:

— По-моему, вы сами одобрили план Невилла. Мне казалось, вы с большим энтузиазмом отнеслись к его работе.

— Да, так и было. Так оно есть и сейчас.

— Если я правильно понял, вы сами хотели предложить публике нечто большее, нежели обширное замкнутое пространство, отведенное для совершения покупок. Вы считаете, что застекленные крыши и комнатные деревья ушли в прошлое. Вам хочется, чтобы это был своего рода культурный центр. Или вы переменили свои взгляды?

— Вовсе нет, — он подался вперед и глаза его зажглись воодушевлением. — Но то, что сказала Лэйкен, заставило меня задуматься о скульптурном оформлении зала.

— Лэйкен? — медленно повторил Марк. В установившейся тишине Марк попытался

успокоить участившееся биение своего пульса. Наконец, овладев собой, он произнес:

— И что же такого умного сказала вам мисс Мерфи, что поколебало вашу оценку работы специалистов, подтвержденную лучшими экспертами в этой области?

Напряжение в голосе, которое Марк не смог сдержать, заставило Бужье улыбнуться.

— Пока я ждал в приемной, мы разговорились. Я рассказал ей о пассаже, о том, что он будет расположен в таком месте, где его будут посещать самые широкие слои населения. Молодые матери с маленькими детьми, например. И я объяснил ей, что хочу, чтобы в центре зала находилось небольшое углубление, подобное оркестровой яме в театре, где люди могли бы остановиться и передохнуть, одновременно наслаждаясь красотой бронзовых скульптур Невилла.

— Ну и? — сказал Марк.

— Ну и Лэйкен заметила, что, хотя ей и может доставить удовольствие созерцание металлических фигур, если бы она была матерью, имеющей на руках несколько детей мал мала меньше, она была бы рада, если бы ей помогли занять их хотя бы на короткое время.

— Понятно. — Марк потратил еще несколько секунд, чтобы не дать волю эмоциям. — И чем же мисс Мерфи советует нам заменить эти скульптуры? Птичьими клетками? Игровыми автоматами?

Бужье понимающе рассмеялся. И покачал головой:

— Она вовсе не предлагает убирать скульптуры. Просто им нужно придать иной вид. Это не должно быть особенно трудно. — Его голос был полон воодушевления, как всегда, когда он увлекался новым планом. — Мы можем использовать их более функционально. — Улыбаясь, он беззаботно развел руками. — Ведь это так просто. Невиллу придется всего лишь приспособить статуи к тому, чтобы дети могли играть с ними. Лэйкен видела что-то похожее в каком-то журнале. Прекрасно и полезно.

Бужье откинулся на стуле, удовлетворенно улыбаясь.

— Что вы на это скажете? И как вы думаете — сколько времени понадобиться Невиллу, чтобы разработать для меня то, о чем я говорю?

Марк отвел взгляд в сторону, не беспокоясь о том, чтобы убрать со стола сжатые в кулаки руки. Его собеседник был слишком возбужден, чтобы что-нибудь заметить.

Как, черт побери, он предполагает объяснить темпераментному художнику, работающему над проектом, что тот должен все переделать и создать нечто такое, что дети смогут беспрепятственно терзать и царапать? Да Невилл будет вне себя.

Посмотрев на клиента, Марк сказал:

— Думаю, мы найдем выход, — и натянуто улыбнулся.

И столь же натужным голосом вернулся к теме, которой была посвящена их встреча.

Через полчаса, проводив Бужье до двери, Марк подождал, пока он покинет приемную, а затем, не поворачивая головы, сказал:

— Мисс Мерфи, будьте добры, зайдите ко мне в кабинет. Побыстрее.

Он не обратил внимания на то, что она несколько раз вопросительно повторила: «Побыстрее?»

Только когда она оказалась у него в кабинете и он закрыл дверь, Марк медленно повернулся к ней лицом.

— Во имя всего святого — вы понимаете, что делаете?

— Делаю? — повторила она смущенно. — Вы имеете в виду там? Я вяжу. Я понимаю, это мало походит на вязание, но я впервые взялась за это дело. Думаю, оно подходит мне по характеру.

— Вы прекрасно понимаете, что я говорю не о вязании. Я говорю о том, что вы вмешиваетесь в мои дела. О том, как вы объяснили моему клиенту, что я предложил ему вовсе не то, что ему на самом деле нужно.

— Ах, это, — сказала она и ее глаза понимающе расширились. — Бедный Бужи. Он слишком богат, чтобы разбираться в том, что нужно простым людям. Я не думала, что мое мнение может кого-то оскорбить.

— Вы вообще не думали. Эта игра слишком затянулась. Я хочу, чтобы вы покинули мой офис.

Наклонив голову, она изучающе посмотрела ему в глаза:

— Может быть, вы собираетесь вызвать службу охраны? — В ее голосе не было и намека на страх, одно только любопытство.

— А вы полагаете, я на это неспособен? — спросил он, понизив голос и прищурившись.