— Я не могу… Я не могу здесь больше находиться, — на неё вдруг наваливается всё разом: отец, Гарсия, изнасилованная Гейл, ублюдок Суарес, боль от синяков и порезов, кровь в квартире. От бессилия Кали заваливается вперёд, прямо на грудь подоспевшего Кайла, виснет на его руках, словно выпотрошенное чучело. Под грудью всё сводит от рыданий и больно так, будто она пробежала марафон — вдохнуть нельзя.

— Я так устала, Господи, так устала. — Кали едва удаётся вставлять обглодки фраз между приступов рыданий. — Почему это всё со мной случилось, почему?

— Тише-тише, всё хорошо, — Кайл крепко прижимает её к себе, целует в макушку, гладит по волосам. Рейес жмется к его груди, чувствует вибрацию его голоса, чувствует, как она проходит волной вдоль всего её тела, обволакивая и успокаивая, ощущает аромат кофе, едва уловимую отдушку стирального средства, смешанную с запахом его кожи. Безотчетно хочется вцепиться в него ещё крепче, спрятаться за ним, слиться с каждым изгибом его сильного тела, как сходятся кусочки паззла, но Кали запрещает себе даже думать о том, чтобы позволить ему остаться.

— Кайл, уходи. Не надо, пожалуйста, — она отстраняется от него на расстоянии вытянутых, сцепленных в замок рук — дальше Кайл её не пускает — и тараторит, стыдясь поднять на него глаза. — Тебе всё это не надо, ты хороший, ты очень хороший, давай не будем усложнять. Я тебе херовая пара…

— Кали! — он снова чуть повышает голос. Кризис миновал, она уже достаточно вменяема, чтобы понять смысл его слов. — Я уже большой мальчик, я сам в состоянии решить, кто мне пара, а кто нет. Собери вещи, сейчас мы уедем отсюда.

— Но мне открываться… — его уверенный голос не терпит возражений, Кали пытается сопротивляться, но выходит из рук вон плохо. Ей и самой до тошноты не хочется находиться в этой квартире, не хочется топать в этот блядский, прокуренный бар, чтобы снова и снова проживать один и тот же день.

— Я решу вопрос.

— Кайл… — последняя попытка. Кали уже знает наперёд что и она закончится провалом. Кайл смотрит на неё так, как никогда не смотрел — мужчине с таким взглядом противопоказано идти наперекор. Рейес понимает, что проверять пределы его терпения небезопасно — он готов просто взвалить её на спину и вытащить из квартиры.

— Я решу вопрос, — ещё твёрже повторяет он, и Кали сдаётся.

В голове пустота, во всём теле необъяснимая лёгкость, словно она выплакала всё напряжение после девяти месяцев ада за стойкой «Прихода». Пока Хантер вышагивает от стенки к стенке в общем коридоре, Рейес кидает в сумку несколько комплектов одежды и белья, документы и отцовскую колоду карт — большего у неё и нет, вжикает замком и выходит из квартиры на цыпочках, чтобы не посадить на подошвы ни капли чужих останков.

— Готова?

Кали машет головой, всё так же старательно избегая смотреть ему в глаза. Хантер берёт её сумку и спускается вниз первым давая ей возможность запереть квартиру и чуть собраться с мыслями. Он надавил на неё, от этого как-то противно скребется совесть, но по-другому было нельзя. Не всегда спасение утопающих дело самих утопающих, а Кали с готовностью надела себе камень на шею.

Всю дорогу до его квартиры они едут молча. Он помогает ей выйти, ведёт по узким коридорам до двери. На пороге он вручает ей связку ключей.

— Не стесняйся копаться в ящиках, в морозилке есть что перехватить на первое время…

— Подожди, а ты? — Кали понимает, что вертит в руках его ключи, не запасные, а его, и что в собственную квартиру ему не зайти, если она не откроет. Он не пытается остаться с ней, не пытается взять своё за ту неоценимую помощь, что оказывает ей, он просто уходит, чтобы не смущать её своим присутствием.

— У брата заночую. Завтра заскочу. Отдыхай, — он улыбается ей на прощание и сбегает по лестнице вниз.

Так будет правильно. Но одному богу известно, как тяжело ему даётся этот уход.


10. Перелом

Поразительно, но Ривере удаётся крепко и спокойно спать. Прошло двое суток с тех пор, как Беккет отобрал у неё телефон, который передал ей Данэм через тупого чёрного громилу Дре. В тот вечер Беккет встретил её у двери квартиры и грубо обшарил. Эйса поняла, что за ней тогда следили.

<i>«Я сама собиралась рассказать об этом, но раз уж вам так не терпится залезть ко мне в трусы, агент…» </i>

Эйса встретила его хамские действия со снисходительной улыбкой и выражением лица «у меня всё под контролем», хотя это было бесконечно далеко от правды. Она не собиралась лишаться единственной связи с Данэмом, но ей пришлось не только сдать мобильник для установки на него прослушки, но и самого Данэма.

<i>«В течение пары дней он будет на складах к северо-западу от железной дороги. Там будет либо сделка, либо выгрузка товара. Данэм сказал, что если вы сунетесь туда, то он вас убьёт.»</i>

Она надеялась на свой опыт в подобных делах. Ривера рассчитывала на то, что её предположения хоть на какую-то долю окажутся верны, остальное можно списать на чрезвычайные обстоятельства.

— Вставайте, сеньорита!

Её будит громкий, надменный голос Беккета. Он пинает носком ботинка ножку кровати, вкладывая в этот жест всю желчь, на какую способен. Словно собаку дворовую будит — Эйсе спросонья хочется бросить в него стакан с водой. Она с трудом отрывает голову от подушки и смотрит на часы.

— Какого хрена? Четыре утра!

— Будете участницей операции. Это вам зачтётся в суде, сеньорина, — ядовито ухмыляется он, разваливаясь в кресле напротив. — Десять минут на сборы.

Он не думает ни отворачиваться, ни уходить, с самодовольной рожей наблюдая, как она откидывает одеяло и топает босиком, в прозрачной комбинации до ванной, где наскоро чистит зубы и забирает волосы в хвост. Возвращаясь, она вытаскивает из шкафа простую белую рубашку и шорты. Эйса переодевается прямо перед Беккетом, со злым удовольствием наблюдая, как у этого мелкого ублюдка расширяются зрачки. По законам Синалоа она уже дважды должна была быть трахнута, потому что там кто сильный, тот и прав. Здесь же законы работали против Беккета, и Ривере даже отчасти было его жаль.

На улице в этот час было свежо и прохладно. Эйса ёжится, когда выходит из парадной и идёт к черному «Форду Эксплорер» без внешних опознавательных знаков. За рулём сидит молчаливая, как кусок булыжника, Лара Кинг, Беккет открывает дверь, толкает Риверу внутрь, осматриваясь по сторонам, давит ей на макушку, чтобы шевелилась быстрее, а сам садится вперёд. Внутри «Форд» выглядит хорошо нафаршированной полицейской тачкой — спутниковая связь, камеры, два планшета. Эйса замечает, что на задних дверях нет ручек — сдохнешь, но не выберешься.

До места они едут около тридцати минут — Ривера наблюдает, как бегут цифры в углу дисплея с картографическими данными и, вероятно, планом операции. Местность на экране планшета разделена на сектора, вдоль некоторых из них расположены мерцающие белые маркеры — личный состав, как понимает Эйса из разговоров Беккета по рации. Они собираются брать Данэма.

— Я не исключаю, что это ловушка. Сканируйте полицейскую волну, восемнадцатому и двадцать второму экипажам быть в полной готовности стартовать, если с вертушек заметят движуху на периферии, — Беккет раздаёт команды по рации, он дёргается, нервничает, но старательно держит позу хозяина ситуации. Наверняка это его первая крупная операция, и он страшно не хочет облажаться. Эйсе и самой кажется, что всё это как-то слишком просто. Она не настолько тупа, чтобы поверить в то, что Данэм сказал ей по телефону. Ривера чётко усвоила — всё, что касается Человека, автоматически становится приоритетом номер один. Данэм не стал бы делиться с ней планами, особенно в её положении. Он может бросить её в любой момент — эту мысль Эйса допускала тоже.

Они наблюдают за складами уже час. Внутри глухо, только собаки брешут и скрипят ворота, перевязанные простой цепью с замком. Эта территория не склады напоминает, а скорее свалку химических отходов — Эйса не видит даже охраны на посту. Всё остальное — машины групп захвата, подъездные пути, депо — находится вне зоны видимости. Она успевает вздремнуть, развалившись на сиденье, когда Беккет собственными холеными ручками вручает ей кофе и сэндвич в бумажном, перепачканном горчицей пакете.

— Мне нужно ноги размять и в туалет, чёрт вас дери, — злобно рычит Эйса, хлопая по осточертевшему подголовнику его сиденья — она успела выучить каждый стежок шва и каждую пылинку на выемках кожаной отделки. Глаза слезятся от спёртого кондиционированного воздуха с примесью прогорклых кофейных зёрен и чесночного кетчупа. Хочется на воздух. Хочется уже хоть какой-то ясности во всём этом дерьме.

— Могу предложить вам пакетик, — с издевательской улыбкой отзывается Беккет.

— У меня нет члена, в отличие от вас и вашей напарницы.

— Он универсальный, вы справитесь, — Беккет даже не думает шевелиться, он делает вид, что поглощен перепиской в телефоне, хотя на самом деле от скуки чистит ненужные файлы. Эйса видит, ему доставляет удовольствие над ней измываться, потому что ничего другого он с ней сделать не может, но терпение у неё не железное.

— Идите нахрен, — в сердцах выплевывает Ривера, чувствуя, как в душе легчает. Держать маску невозмутимости с каждым часом становится всё сложнее. Чертовски хочется курить.

Эйса привыкла жить в неопределенности, но то, что происходит сейчас, уже переходит все мыслимые границы. Она понимает, что своим явным желанием психануть с головой выдаёт себя, но рано или поздно Беккет выведет её на чистую воду и наверняка попросит приплюсовать ей ещё пару лет за то, что водила следствие за нос. Всё снова зависит от Данэма и его желания вытащить её зад из очередной передряги. Вот только угрозу остаток своих дней провести в тюрьме сложно назвать просто передрягой. Это скорее полный, кромешный, бесповоротный пиздец.

— Джон, я могу показать ей, как это делается, если ты позволишь конечно, — подаёт голос Лара Кинг. Эйса впервые за всё это время слышит её. Голос у неё  какой-то слишком нормальный для дамы таких габаритов и такого сурового вида, но в нём отчётливо слышится угроза вместе с беккетовскими нотками презрения. — Она уже всех достала.

— Отвези её в «Старбакс», — Беккет выходит, достаёт из багажника куртку с капюшоном и бросает на заднее сиденье. — Не светиться. Сделать свои дела и в машину, не то мало ли, вдруг шальная пуля настигнет вас, а не меня.

Он сверкает своими идеально отбеленными зубами в хищном оскале. Мелкий сучонок, не видавший настоящих хищников. Эйсе вдруг вспоминается труп Вельховена. Хочется, чтобы на его месте побывал и Беккет.

Кинг выезжает задом с территории и молча едет в сторону шоссе. Ближайшая кофейня оказывается в пяти минутах быстрой езды. Лара грубо выволакивает Риверу из машины за рукав выданной Беккетом куртки.

— Полегче! — шипит Эйса, выдергивая руку из её цепкой хватки. Хочется затеять с ней драку, но эта блядская рестлерша слишком тяжела для неё. Эйса знает пару подлых уличных приёмов для таких вот неповоротливых громил — удар в шею, в грудь или в промежность мало кому позволяет остаться в строю, однако, здравый смысл берёт верх. Отмщение стоит отложить.

Стоя у раковины, Ривера плещет себе на лицо воды, выдавливает на руку вонючего разбавленного мыла, пытаясь смыть вонь застарелого ссанья, пропитавшего стенки кабинки и дверных ручек в этой убогой забегаловке, смотрит на своё осунувшееся, белое лицо и спрашивает вслух «Какого хрена?». С момента её первой встречи с Данэмом «Какого хрена?» стало девизом её жизни. Выключив воду, Эйса выходит из туалетной кабинки, крадучись за спиной габаритной уборщицы, которая вдруг напоминает ей Лупе. Сестренка отмучилась, а она продолжает огребать. Кому в итоге повезло больше, Ривера не может сказать однозначно.

Она видит, как Лара переговаривается с каким-то мексиканцем возле входа в кухню. По движению её губ Ривера понимает, что они говорят по-испански, только никак не может разобрать, что именно. Возможно, это их информатор, а может, тупая баба с кулаками не настолько тупа, как хочет казаться. Кинг замечает, что за ней наблюдают, она злобно смотрит на застывшую среди стеллажей минимаркета Риверу и спешит свернуть разговор.

— Член у меня есть, говоришь, — Лара Кинг обозлилась, это чувствуется по тому, с какой силой она волочет Риверу обратно к машине, как встряхивает её по дороге, как припечатывает её к боковине авто, прежде чем сунуть внутрь, как мешок с потрохами. — Я бы тебя пристрелила на месте, но руководство хочет выжать из тебя всё, что можно. Но мы-то обе понимаем, что ты бесполезна. Ты только для члена и годишься.

Эйса молчит. Что-то внутри не позволяет ей открыть рот и послать Кинг нахуй. У Риверы на языке вертятся навязчивые вопросы, она видит в чертах её лица черты их общих предков, а в тёмной зелени её глаз прямое подтверждение своим подозрениям. У специального агента по борьбе с наркотиками Министерства юстиции США взгляд убийцы-чистильщика, взгляд Оливера Данэма, взгляд бешеной псины на поводке, какой бывает у головорезов картеля. В нём читается «да, сука, ты права, да только чем тебе это поможет?». Эйсе кажется, что далеко не Беккет, а именно она решает её судьбу, именно она способна прямо сейчас вывезти её к каналу, накрутить на ствол глушак и отправить её к их общим праотцам, к Энрике, к бабуле, отцу, которого Эйса не успела запомнить, и от этого ей становится жутко. Действительно жутко, начиная с того самого дня, когда они с Беккетом взяли её в ресторане «Маэстро Гардель».