Искра смущенно потупилась

- Да-да, просто мне эти дни как-то некогда вообще... э... причесываться. И иногда по утрам я их ... просто скручиваю, чтобы не было видно...

- Ага, - перебила ее Анна, но больше ничего не сказала.

- И вообще, я думаю постричься коротко, но тоже все нет времени...

- Ага, - снова сказала Анна. Она уже видела перед собой не свою старую подругу, а неухоженную и бледную девочку в кресле для клиенток: никакого сочувствия к ней, никакого снисхождения. - И юбки ты перестала носить, - констатировала она.

- Так ведь холодно, осень...

- Тогда я боюсь подумать, что ты нацепишь на себя зимой, - Анна презрительно фыркнула и, уставившись в свое меню, добавила: - Ну, видимо, ты действительно настолько гениальный работник. Потому что квартиру тебе явно подарили не за красивые глазки.

Искра раскрыла рот от удивления.

- Ну, ты... сама любезность! – возмутилась она, - Прости, что не навела марафет перед нашей встречей, в следующий раз я...

- Почему это в следующий раз? Ты должна выглядеть шикарно каждый божий день, милая моя! – Анна швырнула меню на стол и сердито сложила руки на груди. - Мы с тобой столько времени потратили, чтобы создать тебе обалденный образ! Если бы ты еще согласилась на накладные локоны и грудь, то уже бы вышла замуж за своего шефа! Я, конечно, не спорю, ты явно преуспела, но это же не значит, что теперь можно плюнуть на себя и так запуститься! Слушай, я просто разочарована! Не думала, что буду отчитывать тебя, как ту обжору полчаса назад!

Искра смотрела на нее исподлобья. Анна прекрасно знала все ее аргументы, поэтому их можно было даже не произносить: маленький ребенок, много работы, учеба... На все это она скажет: начхать. Вставай раньше, копай глубже, кидай дальше, пока летит – отдыхай. Но было и еще одно обстоятельство, на которое можно было сослаться, – главное, по сути, и единственно верное.

- Вообще-то, выйти за шефа мне не светит, - мрачно сообщила она.

- Ну и ладно, - пожала плечами Анна, - ты вроде говорила, что у него есть брат...

Искра кашлянула, прочищая горло. Рассказ, который ей предстояло поведать, был не из приятных. Надежда была только на то, что реакция Анны ее хоть немножко развеселит. Официант принес кофе и бутерброды. Казалось, он нарочно медлил, чтобы тоже послушать. Да и люди за соседними столиками стали чаще поворачивать головы в их направлении. Искра постаралась изложить все тихо, кратко и без лишних эмоций. Зато сколько эмоций отразилось на лице Анны – надо было видеть.

- ... теперь я стараюсь поменьше попадаться им на глаза, завалила сама себя работой, чтобы отвлечься и, наверное, сделаю себе потрясающую карьеру, ведь мне одной известен их секрет, - закончила она натянутой шуткой.

- Ага... – снова сказала Анна, но теперь совсем другим тоном.

Обе замолчали, прихлебывая кофе. Анне требовалось время, чтобы переварить поразительную новость и снова вернуться к тому, в чем хотела разобраться.

- А больше мужчин в вашем заведении нет? – спросила она, наконец, - Ну допустим, эти варианты отпали, но ведь другие…

Искра сердито стукнула кулаком по скатерти.

- Может, хватит уже меня пристраивать? Я вообще хоть раз заикалась тебе, что ищу кого-то? Мне всего этого уже хватило! Теперь я буду жить для себя.

- Хорошо, пусть так. Но для чего ты строишь из себя несчастное пугало? Это ты так живешь для себя? - Анна для эмоциональной окраски выругалась сквозь зубы и вынула из заднего кармана сигареты.

- Можешь считать, что у меня просто депрессия.

Анна затянулась и посмотрела на Искру сквозь тонкую струйку дыма из сигареты.

- Да на самом деле ты не умеешь жить для себя и никак не научишься! Даже теперь. Вот вроде ушла от мужа, который занизил тебе самооценку – но от этого ничего не изменилось. Ты все равно не можешь полюбить себя. Ну и как тут рассчитывать, что кто-то другой тебя полюбит?

- Да не рассчитываю я, что меня кто-то полюбит уже!

- А вот это ты врешь. Мы все хотим любви. Даже если в этом не признаемся, типа мы такие сильные и независимые – любовь все равно нужна всем! И дочка, мама, друзья – это все не то! Мы хотим быть для кого-то вожделенными, желанными, самыми-самыми. Именно поэтому ты выглядишь так хреново, потому что твои планы обломались! Но есть ведь еще другие варианты, хоть ты об этом и слушать не хочешь! Надо вставать и идти дальше, надо преодолевать трудности – но ты не хочешь! Именно потому, что ради себя самой ты не готова ни на какие жертвы. Ради Клары – да, ты боролась, ты землю грызла. А ради себя самой - нет. Потому что не любишь себя.

- Люблю. Просто, мне неког…

Анна махнула на нее зажатой меж пальцев сигаретой и презрительно поморщилась.

- Не ври. Вот готова поспорить, что ты находишь время плести Кларе косички?

- У нее еще не из чего их плести.

- Ну ладно, не придирайся. Хвостики делать ты же ей успеваешь, с заколочками там, с ободочками? Платья, наверное, подбираешь под цвет колготок или чего там? А почему на себя надеваешь первое, что находишь утром в шкафу? Дочку ты кремом всю обмажешь, а себя? Нет, ты себя не любишь. Ты почему-то поступаешь как глупая девица, из тех, что кидаются под поезд или с моста в реку от несчастной любви. Ты решила, что если ты недостойна любви какого-то педика, то и своей собственной любви тоже ты не заслужила!

Официант, приняв повышенный тон Анны на свой счет, подошел и спросил, чего ей угодно.

- Мне просто пришлось нелегко в последнее время, - сказала Искра, отмахиваясь от официанта. Она жутко злилась, что приходится повторять это снова и снова, но других аргументов у нее не было. - Я... проделала огромную работу над собой. Я много думала. Поверь, видела бы ты меня еще неделю назад, ты бы вообще сделала вид, что мы незнакомы. Сейчас я хотя бы крашусь.

Анна закатила глаза, но Искра быстро продолжила:

- Тебе это кажется странным, да и мне самой тоже, ведь чего там: у меня ни с тем, ни с другим ничего такого не было, но... я очень тяжело это перенесла. Наверное, слишком много разочарований за последний год…

- Ну, ладно-ладно, - раздраженно сказала Анна. Душевные разговоры всегда нелегко ей давались, - Говоришь, была? Значит, сейчас все хорошо? Ты смогла переварить эту катастрофу?

Искра нахмурилась. Пару секунд они смотрели друг на друга абсолютно одинаковыми сердитыми взглядами, потом Анна улыбнулась. Искра улыбнулась тоже и облегченно вздохнув, откинулась на спинку стула.

- Не ехидничай, - сказала она. - Тот вывод, к которому я пришла, хоть мне и помог очень, но... он дался мне совсем непросто.

- И что же это за вывод?

- Что эти Кир и Август – самая прекрасная пара, которую я когда-либо видела.


***


Этой ночью Искра увидела одного из них во сне.

Она не знала, кто это был, потому что он стоял за ее спиной в абсолютной темноте. Она только чувствовала дыхание у себя на затылке. Сначала она решила, что это Август, потому что уловила легкий, знакомый запах – родниковой воды и чистого, словно после дождя, воздуха. Она боялась шевельнуться или сказать что-то, что могло его спугнуть. И они просто долго стояли, в темноте близко-близко друг от друга, не двигаясь и не зная, что будет дальше.

Она хотела бы поговорить, сказать ему, что рада, что он здесь, но заговорить первой было страшно. А он стоял, окутанный тьмой, и абсолютно никуда не торопился, готовый, похоже, пробыть тут целую вечность и не сказать ей ни слова. Только его дыхание было слегка затянутое на вдохах, словно он тоже наслаждался запахом... ее запахом.

От долгого стояния на месте Искра вскоре устала. Она не видела, что на ней надето, но явно чувствовала, что стоит на высоких и очень тонких каблуках. В какой-то момент она не удержала равновесие и качнулась назад. Ее подхватили.

Руки, в которых она оказалась, были похожи на руки Кира – сильные и теплые. Да и грудь, на которую она легла спиной, была твердой и крепкой, как камень. Но в ней билось сердце. Билось часто и гулко.

Они снова замерли, не зная, что делать дальше, не умея, не понимая. Во сне не бывает вопросов или сомнений, но бывают страхи. И Искра боялась только одного: что этот человек уйдет и оставит ее одну в темноте.

Она почувствовала, как поднимается его грудь от вздоха.

- Прости, - еле слышно шепнула она и попыталась отстраниться, но его руки все еще держали ее.

- Это ты прости, - отозвался он. Голос был такой незнакомо грустный, что она так и не решила точно, чей он, но точно кого-то из них двоих.

- За что? – спросила она.

Ответа не последовало.

Искра почувствовала, как одна его рука скользнула вдоль ее тела, провела по тонкой ткани платья и нашла ее руку, погладила запястье, осторожно перебрала каждый палец. Искра задержала дыхание, собираясь с духом на одно простое движение, и, когда воздух кончился, решилась – схватив гладящую ее ладонь. Его рука ответила, и они сцепились в замок. Как знакомо это было... Точно также, у нее на глазах, они двое сцепили руки тогда в кабинете. Но ей не было обидно от того, что она помнила. Ей не за что было прощать.

Он наклонил голову и коснулся ее щеки своей. Искра снова почувствовала запах чистой воды: его кожа была гладкой, без единого волоска – такой она была только у Августа. Теперь она слышала каждый его вдох и выдох, вдруг ставший ровным и размеренным...

Вторая его рука коснулась ее волос. Пальцы проворно наматывали колечки из ее прядей, отпускали, зарывались глубже, задевая шею, щекотали холодом. Искра отстраненно подумала, что та ладонь, что держит ее руку, теплая, даже горячая, а другая - нет.

Он повернул голову, чтобы поцеловать ее в висок. Неспешно, словно раздумывая, достойна ли она этого поцелуя. Искра почувствовала, что еще несколько мучительно-томительных секунд – и она, не выдержав, попросит его. Всего лишь о поцелуе. А дальше... что будет дальше, что он даст ей, как поступит – абсолютно, на миллиард процентов – не важно... Бросит ее - пусть, унизит – ладно. По крайней мере, она будет знать, каков он, этот его поцелуй... А думать о большем – лучше не нужно. Иначе она совсем потеряет голову, обернется, бросится на шею, обовьет его ногами и... задохнется. Потому что невозможно уместить в грудной клетке это распирающее желание и этот жар внизу живота.

Прикосновение его губ обожгло ее кожу. Она ждала этого поцелуя, жаждала, но не думала, что он может быть таким. В нем было все: стремительность и сила, привязанность и дружба, страсть и желание... но главное, что абсолютно отчетливо почувствовала она, – любовь... прежде чем проснуться.


Глава 17


Плохо, очень плохо. Когда тебе 27, а ты ведешь себя как 18-летняя девчонка. Что в этом может быть хорошего? Все попытки подавить в себе чувства – провалились, стало только еще хуже. Как выяснилось, она влюбилась. Глупо, безнадежно и безответно. Такое... давно забытое чувство – влюбленность, как будто из детства или из другой жизни.

Вот точно также поступают ученицы, влюбленные в своего учителя, – единственное, что они могут сделать, чтобы хоть как-то выразить свою любовь, добиться, чтобы их выделили из толпы и поощрили, это лучше других выучить урок, «на отлично» и даже сверх требуемого. Вот зачем она дотемна сидела на работе, взвалила на себя кучу обязанностей, которые совершенно не должна была делать, составляла какие-то проекты и предложения, писала мануалы, часами просиживала со стажерами... И в награду она получила то единственное, что ей могли дать, – оценку «пять» с тремя плюсами в виде подаренной квартиры. И все. Никаких больше надежд.

А она, словно назло, продолжала вкалывать, стараться, доплачивать няне за сверхурочные. Она оправдывалась перед самой собой, называя это трудотерапией, якобы желая отвлечься, но на самом деле... где-то в глубине души продолжала теплиться надежда, которую она не желала замечать. И сегодня ночью эта надежда просочилась в ее сон. Как щелчок по носу, как насмешка – ничего не закончилось и не забылось.

Остаток ночи Искра не спала. Закутавшись в махровый халат, обхватив руками плечи, съежившись от холода, она, как привидение, бродила по комнатам, ожидая, когда сварится кофе. Можно было бы присесть за ноутбук, но тогда она рисковала замерзнуть – отопление еще не дали, а покупать обогреватель было накладно, все равно днем квартира пустовала, а ночью с Кларой под одеялом было очень даже тепло.

Искра вздохнула: хорошо, что у нее есть дочь. Иначе она просто увяла бы и замерзла от одиночества. Сейчас, когда девочка мирно и тихо спала, ничего не требовала, не шумела и не капризничала, Искра была стопроцентно убеждена, что у нее самый чудесный ребенок на свете. А вот она сама... хороша мамаша – нечего сказать: вечно торчит на работе, когда дома ее ждут, предпочитает провести время с чужими людьми, хотя могла бы поиграть с дочерью, чему-то ее научить. Правда, она нашла хорошую няню, живущую неподалеку. Только вот хорошая няня не делала из нее самой хорошую маму. Ну, ничего. Скоро выходные, уж тогда-то Искра будет в полном распоряжении Клары: они часами будут гулять по парку, сходят в цирк или в кукольный театр, накупят всякой дешевой ерунды в киосках, чтобы тут же ее сломать или съесть. Эдакое искупление перед заброшенным ребенком.