Дебби Риго - Искренне, безумно, по-королевски

– Да, он взял выходной и сейчас внизу. Кто-то по работе позвонил.

Пока я не свожу глаз с мамы, она вырывает из моей руки расческу.

– Чем я могу помочь? – Я уделяю ей все свое внимание, отчего вид ее становится счастливее.

– Ну и что за сенсация? Раньше ты сразу приходила домой, а теперь устраиваешь экскурсии по кампусу вместе с Оуэном.

Когда я решила держать маму в курсе, то не думала, что она станет безудержно следить за моим календарем и говорить со мной об этом, как запрограммированная.

– Нам просто нравится тусоваться друг с другом, – отвечаю я.

– А меня зовут Стив Уркел, – усмехается мама.

– Перед занятиями я хочу зайти в центр, – сообщаю я. – И твой допрос не поможет добраться туда раньше.

Оставляю ее в своей комнате, но, когда добираюсь до лестницы, чуть не спотыкаюсь о дорожную сумку.

– Чья сумка? – кричу я всем, кто находится в пределах слышимости.

– Твой брат едет на выходные в Атланту, но вещи собирает, словно неделю там проживет. – Мама высунула голову из моей комнаты.

– Но он только послезавтра уезжает! Если он оставит чемодан на лестнице, кто-то из нас шею сломает!

Моя угроза работает. Зак выходит из комнаты, хватает сумку и уносит вниз. Сердитое ворчание брата как бы заявляет о приверженности новому и действующему цивилизованному режиму. Прежний Зак толкнул бы багаж с лестницы вниз.

– Хорошего пикника, мама и Джон! – кричу я, прежде чем выйти за дверь.

Пообещала ребятам из программы, что позавтракаю с ними сегодня. Мне нельзя медлить, поскольку десять минут опоздания – целая вечность для детей.

– Как вы, мистер Стенли? – приветствую я соседа.

Приятно видеть, как он пьет кофе у себя на крыльце, потому что это значит, что я все еще на начальном этапе. По мистеру Стенли можно сверять часы. Он, кстати, военный в отставке.

– Пока я в состоянии делать перекличку, мне не на что жаловаться! – по-армейски выкрикивает сосед. Он был бы великолепен в театральной постановке.

– Отлично, стану жаловаться за нас обоих, – обещаю я с улыбкой.

Взрывной смех мистера Стэнли очищает близлежащее дерево от пугливых птиц.

– В тебе я не сомневаюсь, мисс Зора, – говорит он. – Ты крепко стоишь на ногах.

Как аромат свежесваренного кофе мистера Стенли, его слова кружатся в воздухе. Я жду, когда их унесет летний ветерок, поскольку в последнее время моя уверенность в себе не так сильна, как раньше. Но почему? Из-за Холстеда? Или все это время я просто притворялась?

Только захожу за угол мясной лавки, как мой телефон начинает взрываться сообщениями от Скай.

«Он тебя поцеловал?» – пишет она, не утруждаясь приветствиями.

«Нет», – кратко отвечаю я.

«Почему нет?»

Какое-то время и сама думала над этим вопросом. Ладно, так и быть – я много об этом думаю. Глубоко вздохнув, улавливаю запах выхлопов. Вспоминая свидание на обзорной площадке, не могу не думать о той упущенной возможности. Прекрасный вид, романтический закат…

«Не знаю. Может быть, титул не позволяет?»

Вполне вероятно, что это так.

«Я слышала, что их королевская семья считается суперконсервативной», – отвечает Скай.

Затем наступает пауза.

«Возможно, тебе следует сделать первый шаг», – пишет Скай.

«Ну уж нет».

«Если парнишка никогда не найдет в себе силы поцеловать тебя, ты будешь себя корить».

«Я воспользуюсь шансом».

А потом вдруг в голову приходит еще одна мысль.

«С тобой Зак связался?»

«Он так сказал?»

«Нет, поэтому и спрашиваю».

«Да, связался».

«Ты в курсе, что он приедет в выходные?» – уточняю я.

«Да, но у него, вероятно, не будет времени на встречу со мной».

«Если так, то я бы на твоем месте посчитала его действия за намек».

Телефон тотчас звонит.

– Ты так думаешь? – спрашивает подруга, как только я отвечаю.

– Да.

Все еще так странно слышать, что Скай взволнована из-за Зака. Хотела бы я не вмешиваться, но чувствую, что мне нужно следить за ситуацией.

– Я не собираюсь надеяться, – уверяет она. – И не стану ждать нашей встречи, просто потому что он может не прийти.

– В твоих словах есть здравый смысл, – говорю я. – Мой брат умеет разбивать сердца, поэтому иногда ведет себя как бестолочь.

– Не волнуйся за меня. Наслаждайся достопримечательностями вместе с Оуэном.

– Мне так весело с ним гулять, – признаюсь я. – И это не проблема, что он до сих пор меня не поцеловал.

Говорю серьезно. Люблю, когда события разворачиваются медленно. Мы только начинаем узнавать друг друга.

– Я немного ревную, потому что дурачиться вместе в новых местах – это наша с тобой задача, – смеется Скай. – А что еще более забавно – мы с тобой целуемся больше, чем вы с Оуэном.

– Пока, Скай, – пою, копируя маму.

Она смеется и кладет трубку.

Заходя в центр, убираю телефон и сумку в свободный шкафчик и иду в читальный зал, собираясь посвятить все внимание детям.

На этот раз они так крепко меня обнимают, что все мы чуть не падаем от смеха. Как только я распутываю узел из наших тел, мне приходится пройти через лабиринт словесных новостей. Сначала отвечаю каждому ребенку, но потом просто не успеваю за потоком вопросов.

– Зо-о-ор-ра-а, Зо-ор-р-ра, я прочитал всю книгу, которую ты мне одолжила! Страница первая, страница вторая, страница третья… – сообщает Прентис на одном дыхании.

– Я горжусь тобой, Прентис! – улыбаюсь я.

Данте не может перестать прыгать, чтобы привлечь мое внимание.

– Мама сказала, что мы кошку возьмем, чтобы она мышей ловила!

– Поздравляю, – говорю я.

Позади раздается хриплый голос:

– Я, мама, брат и сестра собираемся в пятницу на игру.

И тут же маленькие липкие пальцы тыкают меня в бок.

– Думала, тетя назовет моего нового двоюродного брата Черной Пантерой, как супергероя, но они дали ему имя Уилл.

Одновременно с тем Прентис продолжает:

– …страница восемь, страница девять, страница…

– Ребята! Ребята! – пытаюсь их успокоить. – Вижу, за неделю произошло много всего интересного. Я за всех вас очень рада, но не забывайте, что нужно готовиться к фестивалю.

Возможно, я кажусь взрослой и ответственной, однако все это спектакль для мисс Нельсон. Иначе мне придется искать оправдание, почему дети не готовятся к празднику.

На фестивале семьи, который пройдет через несколько недель, ребята решили все вместе прочитать стихотворение. После завтрака одна группа направляется на игровую площадку, а другая остается со мной. Каждый из них рассказывает одну-две строки, и на данный момент никто не помнит, кто за кем говорит.

Перед тем как уйти, мы последний раз повторяем стихотворение. Вскоре дети хором прощаются, и я не перестаю думать о предстоящем торжестве. Даже не верится, что награждение состоится через два дня. Я не переживаю, но, глядя на ребят, понимаю, сколько всего хорошего могла бы для них сделать. У меня есть несколько вариантов заработка, но нигде настолько быстро не удастся заработать 15 000 долларов.

Несколько лишних минут в центре – причина, по которой прихожу в класс не первой. На этот раз я оказалась последней, и единственное свободное место – возле Келси. Чтобы уступить мне место, ей приходится убрать вещи со стула.

– Спасибо, – бормочу под нос, когда сажусь.

Келси не удосуживается даже ответить. Она ищет место, куда положить вещи – дизайнерскую сумочку и… кепку? Бордовую бейсболку. Не могу представить, чтобы она надела ее в классе. И тогда я присматриваюсь. Это же кепка Оуэна? Очень похожая бейсболка была на нем, когда он приходил ко мне в книжный магазин.

Пытаюсь отвлечься, но, думаю, из этого ничего не выйдет – Келси замечает мое недоумение и тут же принимается наглаживать кепку, точно урчащего котенка.

Это ее сообщение. Оно отправлено для меня. И звучит оно громко и ясно.

– Что это за место? – спрашивает Оуэн.

Мы находимся в затхлом подвале гуманитарного центра – я назначила Оуэну встречу после занятий. Это не самое романтичное место, но здесь очень круто. Хочу доказать, что тоже могу увести его с проторенного пути.

– Архив Холстеда – в основном фотографии прошлых лет.

В первый день обучения я приходила сюда, но у меня не было времени все рассмотреть.

– Удивительно, – восхищается Оуэн.

Если взять два книжных шкафа из библиотеки и поставить друг на друга, они все равно не превысят рост архивных шкафов-гигантов.

– Я могу чем-то помочь? – появляется из подсобки худой пожилой мужчина с бейджем на шнурке и направляется к нам.

– Нет, спасибо, – отвечаю я.

Когда он поворачивается, чтобы уйти, в голову приходит мысль.

– У вас есть ранние фотографии афроамериканских студентов? – без особой надежды спрашиваю я.

Мы следуем за мужчиной по нескольким проходам, пока не добираемся до справочной стойки.

– Раннюю документацию афроамериканцев можно найти здесь в хронологическом порядке с момента основания университета в 1833 году, – говорит он, указывая на синюю книгу.

– Благодарю!

Мне не потребовалось много времени на поиски, хотя я даже не следую логическому методу. Проницательность и чистое любопытство ведут меня к переплету с надписью «Часы».

Вот они – Часы с реальным циферблатом. Они ничем не отличаются от нынешних, за исключением причудливых кованых римских цифр. Под часами с табличкой с надписью «Время перемен» стоят четверо афроамериканских студентов – три парня и одна девушка.

– Это невероятно, – шепчет Оуэн.

– Подожди, я поближе посмотрю.

– О, я вновь удосужусь этого зрелища! Спасибо, Зора. – Оуэн улыбается.

Подношу изображение к глазам, потому что желаю детально все разглядеть. Хочу мысленно отсканировать и запечатлеть фотографию в голове. Взгляд на четыре привлекательных лица – точеные углы, смягченные округлыми изгибами; стиль одежды и табличку, которую они держат. Особенно табличку. На белом фоне нанесены черные заглавные буквы. Каждая рука касается одной ее части. Они разделяют смысл сообщения.

Фотография, как и большинство снимков в архивах, находится в прозрачной защитной оболочке. Прикосновение не допускается независимо от того, как сильно я хочу пробежаться по нему пальцами. Переворачиваю фотографию и с нетерпением жду возможности увидеть рукописные заметки на оборотной стороне. Нахожусь в полном изумлении. Фотография сделана в 1886 году – в эпоху реконструкции!

– Это удивительно. – Оуэн говорит то, что у меня не получается, – я потеряла дар речи. – С тобой все в порядке? – спрашивает он и кладет руку мне на спину.

Глубоко вздыхаю.

– Для меня это много значит – столкнуться лицом к лицу с молодыми первопроходцами-афроамериканцами, которые пережили последствия рабства. Это яркий пример жизнеспособности и решимости нашего народа. И он прямо здесь, в моих руках. Чувствую себя так, будто нашла сундук с золотом.

Оуэн потирает спину и медленно кивает.

– Представь, как станут гордиться дети из твоей программы, когда увидят это фото, – говорит он.

Я взбудоражена этой мыслью.

Тогда я достаю телефон, делаю снимки фотографии под каждым ракурсом, а затем выхожу.

Мы вновь очутились на улице, окутанные летней влажностью. Оуэн проводил меня в библиотеку, где планирую позаниматься.

– Зора, я надеялся пригласить тебя на ужин, но планы изменились.

О. Интересно, эти планы каким-то образом связаны с Келси?

– В свете недавнего репортажа и всего, что произошло на смотровой площадке, служба безопасности советует какое-то время не появляться на публике.

– Понимаю. – Приходится тщательно скрывать разочарование.

Тем не менее я благодарна, что мы можем тусоваться в кампусе. Мы заходим в библиотеку, и Оуэн садится вместе со мной за стол. Начинаю копаться в сумке.

– Я оставлю тебя заниматься, но если это не слишком неудобно, я бы хотел пригласить тебя на ужин к себе домой.

Ого!

– Это такая сложная схема, чтобы заставить меня прийти? – спрашиваю с дразнящей улыбкой.