Дебби Риго - Искренне, безумно, по-королевски

Его молчание означает, что он не готов расстаться с девушкой своей мечты. Бедняга.

Незнакомец меняет тему.

– Что самое сложное для тебя на новом месте?

– Ты на диктофон записываешь? Не хочу, чтобы наша анонимная беседа вышла за пределы этого зала.

– Принял к сведению и поддерживаю.

Я улыбаюсь очаровательному тону.

– Могу я сделать предложение? – чересчур вежливо спрашивает он.

– Нет, на мероприятие я тебя сопровождать не стану. Мы едва знакомы, – усмехаюсь я.

– Справедливо. Тогда мое предложение таково: каждый из нас положит свой телефон в поле зрения, тем самым гарантируя, что ни одно из устройств не записывает разговор.

– Принимаю к сведению и поддерживаю.

Я легкомысленна, и мне от этого весело.

Парень просовывает телефон между двух книг в твердом переплете и кладет на полку. А потом как будто пытается вытащить правую книгу.

– Эй! Не подглядывай! – шучу я.

– И не собираюсь! Зачем портить такое общение? – Он смеется. – Освобождаю место для твоего мобильника.

– Хорошо.

Я отвечаю взаимностью, проталкивая свой телефон. Как только мы видим оба устройства, начинается настоящий разговор.

– Ты студент колледжа или на подготовительном обучении? – спрашиваю я его.

– На подготовительном. Уже поступил. Правда, учиться буду дистанционно.

– О, здорово! Поздравляю с поступлением!

– Ура, – смущенно благодарит он. – Мне любопытно, что для тебя самое сложное?

– Не повредить глаза, усердно их закатывая.

Сама удивляюсь своему признанию.

– Что ты имеешь в виду?

– Я здесь всего неделю, но мне уже все надоело. Вместо того чтобы слышать реальные фразы одногруппников «Я устал» или «Извините, я опоздал», я слышу «У меня привилегии» или «Простите, но у меня привилегии».

– Прости, у меня тоже привилегии, – признается он. – И не только потому, что я белый гетеросексуальный мужчина. Я – белый гетеросексуальный мужчина из давней династии привилегированных людей с огромным состоянием.

– Ничего себе, ты как будто из чрева Бейонсе появился, – говорю я, высоко вскинув брови. – Даже Бейонсе не появилась из чрева Бейонсе!

– Здесь другое. Это больше похоже на то, как если бы ты родился из чрева Бейонсе, но без единого таланта. И при этом толпа следует за тобой по пятам и ждет, затаив дыхание, когда же ты сделаешь нечто удивительное.

– Не то чтобы мне тебя жаль, нет… – Пусть он и купается в деньгах, я бы не хотела оказаться на его месте. – Но я тебя понимаю… в гораздо меньших масштабах, конечно.

– Это самый быстрый способ почувствовать себя неполноценным.

Мне нравится его манера разговора. И нравится, как он рассказывает о том, что его тревожит.

– Ты британец?

– Не совсем.

– Тем не менее акцент британский.

– У нас есть общие акценты и родословная, но я родом чуть дальше, к юго-западу от Британских островов. Где Кельтское море.

Я не представляю, где это.

– Я из Лендерела. Мы для британцев вроде Канады для Америки, с похожими акцентами и прочим.

– О, круто!

Я впечатлена. Хотя не знаю, где на карте он находится, но точно слышала название.

– Для крошечной страны Лендерел обладает исключительной историей организации общества. Там зародилось сестринство!

Он смеется.

– Большинство людей, слыша название страны, первым делом вспоминают кухню или олимпиаду, которую мы приняли четыре года назад. Что ж, это будет новой точкой отправления.

Пока мы болтаем, я не могу перестать улыбаться. Случайно заглядываю в дальний угол и вижу циферблат на стене. И чуть язык не глотаю.

О нет.

– Раз уж мы заговорили об отправлении… мой поезд уходит через шесть минут, – говорю я на одном дыхании. – Я опоздаю, если не успею.

– Куда опоздаешь? – спрашивает парень.

– Дети разочаруются, если я не приеду.

Пока ты маленький, пустые обещания взрослых переносятся крайне тяжело. Я сама прошла через это: отец кормил меня вечными обещаниями. Не хочу, чтобы кто-то из малышей испытал это на себе.

Мне жаль прерывать разговор, но общественный транспорт никого не ждет.

Быстро хватаю книги, заталкиваю их в сумку, а затем, взяв с полки телефон, убираю его в задний карман.

Судя по разочарованному голосу собеседника, я понимаю, насколько ему грустно видеть свой мобильник, лежащий в гордом одиночестве между книгами.

– Звучит важно. Во сколько…

Как раз собираюсь попрощаться, как вдруг возвращается голос Красотки.

– Что во сколько? – сладко спрашивает она.

Пока его не-девушка болтает, я поворачиваюсь и незаметно выхожу из лабиринта книжных шкафов. Даже если бы у меня было время обойти шкаф и взглянуть в лицо таинственному другу, я бы все равно не смогла. Небольшая группа мужчин, чем-то похожих на Людей в черном, начинает пробираться в мою сторону, и мне не хочется, чтобы за мной шпионили. Кроме того, единственное, что на уме – это отбывающий поезд.

У меня нет времени на осмотр впечатляющих достопримечательностей, пока я бегу по травянистому дворику. Не гудят в ушах постоянные учебные аудиозаписи, и в голове не всплывает каждый неловкий момент нынешнего дня. В данную секунду существуем только я, летнее солнце и пробежка по университетскому городку.

Быстро залетаю на платформу и прибываю, тяжело дыша, одновременно с поездом. С облегчением проскальзываю через двери поезда, плюхаюсь на первое свободное место и вынимаю телефон из заднего кармана. Никаких разочарованных детишек в моем будущем.

Вставляю наушник, чтобы послушать аудиокнигу.

И только тогда замечаю, что по ошибке схватила не свой телефон!

Я теряю хладнокровие. Все спокойствие, которое до сих пор оставалось, немедленно исчезает.

Как я могла взять чужой телефон? Паника подползает к груди, как большой волосатый паук. Я безнадежно влипла. Может, мне выйти на следующей остановке и вернуться в школу? Но как? Без телефона я не могу проверить расписание. Черт!

Даже не знаю, сколько времени сижу в поезде, уставившись на мобильник парня. Наши телефоны похожи – один размер и текстурированный черный корпус. Но вместо селфи меня и Анайи, моей первой подопечной, на экране блокировки красуется прыжок неизвестного парашютиста.

– Осторожно, двери закрываются.

Впервые с того момента, как я села в поезд, поднимаю глаза в окно. Станция Ньюарк-Пенн. Это же моя остановка! Слава богу, я сижу рядом с выходом. Вскакиваю с места и хочу выпрыгнуть из вагона, но в последнюю секунду моя перекинутая через плечо сумка застревает в дверях. Как и надеялась, техночелюсти высвобождают сумку, а затем открываются, подарив мне свободу.

– Осторожно, двери закрываются, – ругается проводник, когда я бегу к лестнице, ведущей на платформу скоростного трамвая.

Первый вагон забит до отказа. К счастью, за ним следует второй. Свободных мест нет. Повсюду толпятся пассажиры, избегающие зрительного контакта друг с другом. Наконец, в идеальном уголке хватаюсь за переполненный руками поручень. До Эплтона всего семь минут езды.

Неожиданно начинает вибрировать телефон. Сую руку в задний карман и едва не ударяю локтем рядом стоящего мужчину.

Номер кажется иностранным, но я в любом случае не успеваю ответить. Вибрация прекращается и начинается снова. На экране появляется другой номер – на этот раз с кодом Нью-Йорка. Может, из библиотеки звонят? Я принимаю решение ответить. Кто бы это ни был, он может помочь вернуть мой телефон. В тот момент, когда я провожу пальцем по экрану, вагон дергается. Спотыкаюсь и наступаю на ногу пассажиру. Тому самому, который несколько минут назад чуть не получил от меня удар локтем.

– Эй! – хмурится он.

– Простите, – смущенно бормочу я.

– Алло! – звучит голос девушки из телефона.

Я чуть не забыла о звонке.

– Алло, – отвечаю, затаив дыхание. Говорю тихо, потому что чувак с пульсирующим пальцем смотрит на меня смертоносным взглядом.

– Кто это? – спрашивает девушка агрессивным тоном.

– Добрый день, я…

– Что там за суматоха?

– Я в поезде. Послушайте, я…

– В поезде, верно. Я полагаю, это то, что он подразумевает под словом «занят».

– А? Нет, все не так. Вы можете послушать?

– Нет, правда. Я умею понимать намеки. Простите, что беспокою. На вашем месте я бы села на ближайший поезд и мчалась прочь от этого игрока.

Девушка вешает трубку, а я в растерянности хмурюсь. Пассажир с больным пальцем выглядит довольным моей реакцией. От одного моего вида его пальцу становится легче.

Что бы ни значил этот звонок, я не хочу повторений. Выключаю телефон, убираю обратно в сумку и на своей остановке бросаюсь к выходу.

От вокзала до общественного центра целый длинный квартал. Переходя улицу, я замечаю, как директор центра, мисс Нельсон, выходит из машины. Вздыхаю. Встреча с ней – последнее, что мне нужно. Храни ее боже, но она умеет до полусмерти заговорить собеседника. За несколько машин от нее устремляюсь через широкий тротуар, делая вид, что не замечаю. Но уже в дверях центра слышу, как захлопывается багажник.

– Зора, это ты?

Меня раскрыли. Удивление, которое придется изобразить, не заслужит актерских наград, но я обязана попробовать.

– Здравствуйте, мисс Нельсон, – невинно приветствую я.

Замедляю темп, но не останавливаюсь.

– Не могу дождаться, чтобы увидеть детские рисунки.

– Подожди минутку! Вы, молодые, всегда куда-то спешите. – Челка ее «горшка» дрожит от глубокого разочарования. – Мы планируем транслировать торжественную церемонию на следующей неделе, и люди подписываются, чтобы прийти на просмотр.

Она знает, как втянуть людей в разговор. «Метрополитен Гала» – торжество, где добродетелям из Нью-Йоркской агломерации вручают награды за их заслуги. До сих пор не могу поверить, что числюсь в списке номинантов. Когда я начала работу в благотворительной организации, то просто хотела помочь нескольким детям из своего района. Этих детей – среди которых есть даже несколько пятилеток, – некому было забирать из школы. У них был либо пожилой дедушка, который ввиду возраста не мог встречать, либо взрослые, у кого не имелось возможности так рано уходить с работы. Когда я подала заявку, даже не думала, что все получится. Но организация «Мой компаньон» превзошла все самые смелые ожидания, и теперь влиятельные люди признали, что мы проделали большую работу. Предстоящее торжество – большое событие. Нарядная одежда, шикарный ужин, почетные, состоятельные гости. А если я выиграю, у меня будет достаточно денег, чтобы финансировать программу еще целый год.

– Если ты одержишь победу, уверена, что каждая копейка этой пятнадцатитысячной награды пойдет в нашу организацию. Слышала о парочке мошенников, которые собирали средства? Их арестовали. – Мисс Нельсон качает головой. – Ты молодец, Зора. Ты делаешь нечто важное. Твои дети помогают друг другу и постоянно о тебе говорят.

Мое сердце смягчается. Даже не могу вообразить свою жизнь без деток. Наша маленькая организация стала участвовать в большом количестве мероприятий, и, приехав сюда сегодня, я как будто навещаю семью. Эти дети помогают мне так же, как я помогаю им.

У меня все еще перехватывает дыхание при воспоминании о том моменте, когда семьи учеников подарили мне проездной до Нью-Джерси на весь июль. Хотя бы на месяц у меня появилась возможность не беспокоиться о посещении университета. Здорово, что знания, полученные на уроке филантропии, не только повысят интеллект, но и принесут пользу детям и программам, которые я помогаю внедрить в общественном центре.

– Я тоже по ним скучаю. Не могу дождаться, когда увижу их, – говорю я. (Намекаю, что мне пора.)

Мисс Нельсон довольно лицезреет прежнюю Зору, у которой на всех хватало времени (до начала занятий в университете).

– Только вчера я хвасталась парикмахеру, что нашей Зорой будет гордиться весь Эплтон, – говорит она, сияя.

Не знаю, что сказать. К сожалению, мисс Нельсон знает.

– Кто бы мог подумать, что мы отправим одну из наших звезд в такой прекрасный у-ни-вер-си-тет?

Она растягивает слово, словно один разговор об университете Лиги плюща включает ее в официальный состав ассоциации.

– Пусть знают, из чего сделаны наши самые лучшие и яркие дети.