Мануэл Карлус - Искупление

– Луисинью лучше, – говорила она с утра, – но ему сегодня предстоит анализ крови, он его побаивается. Сейчас мы будем ему помогать. Сядем и скажем: мы с тобой, Луисинью, ничего не бойся. И ты ничего не бойся, моя радость, твоя мамочка с тобой, она тебе поможет.

Эдуарда брала Анжелу на руки и качала ее как маленькую, чувствуя, что малышка нуждается в ее защите. Девочка приникала к ней и мало-помалу успокаивалась.

За это время Анита с Эдуардой очень сблизились – они советовались, что лучше сказать детям, которые были так трогательно привязаны друг к другу, чем их порадовать. Заинтересованность Эдуарды в Луисинью была настолько искренней, что Анита не могла на нее не откликнуться.

– Кто бы мог подумать, что мы с Эдуардой найдем общий язык? – с удивлением говорила она Сезару. – Еще год назад я не могла себе такого представить.

– Хорошо, что жизнь изменила нас всех к лучшему, – отвечал ей Сезар. – Ведь и я не мог себе представить, что буду ладить с Марселу. Он казался мне самовлюбленным, эгоистичным, спесивым индюком, зато теперь внушает искреннее уважение. Мы тут обсуждали с ним проект нашей будущей клиники, так он высказал такие дельные и интересные предложения, что даже Атилиу ими увлекся. Я уж не говорю о его семье. Они оба – большие молодцы, раз так помогают друг другу.

– А мы? – спросила Анита. Ей хотелось, чтобы Сезар похвалил и их семью тоже.

Сезар рассмеялся.

– Будто ты сама не знаешь?!

– Знаю! Мы тоже молодцы, – с гордостью сказала Анита.

Сезар привлек к себе жену и крепко поцеловал.

– Вот это нам с тобой и предстоит доказать, – сказал он, невольно помрачнев. Анита, прижавшись к мужу, крепко задумалась.

В день операции Сезар был собран и сосредоточен. Он сам ассистировал доктору, который делал операцию Луисинью почти час и, когда мальчика отвезли в реанимацию, был доволен. Он сделал все, что зависело от него. Теперь нужно было ждать результатов.

Эдуарда и без звонка Аните знала, что операция прошла благополучно, – Анжела была спокойна, весело играла с близнецами. Эдуарда позвонила Аните и от души поздравила ее с благополучным исходом.

– Представляю, что ты пережила! – сказала она.

– И не говори! – призналась Анита. – Доктор сотворил настоящее чудо. Наш мальчик, я уверена, будет теперь ходить.

К вечеру у Анжелы поднялась высокая температура, она металась в жару, плакала и не говорила, что у нее болит.

Эдуарда прибежала к Марселу.

– Вызови срочно доктора, – задыхаясь, проговорила она. – С нашей девочкой плохо!

– Что с ней? – Марселу оставил свои расчеты и заторопился вслед за женой в детскую.

Анжела, пунцовая от жара, тяжело дышала.

– Для начала дай ей жаропонижающее, – распорядился Марселу, – потом я посижу с ней, а ты позвони и поговори с Анитой. После разговора с ней мы поймем, что нам делать.

Эдуарда признала правоту мужа. Во всех трудных ситуациях, когда она теряла голову, Марселу принимал решение, и тогда у него не было более верной помощницы, чем жена.

– У него остановилось сердце, – чужим голосом сказала Анита, – все медицинские показатели были нормальные и вдруг…

Она разрыдалась.

– Я не знаю, что делать, – говорила она сквозь слезы, – не знаю, как ему помочь. Я готова на все, лишь бы он к нам вернулся. А что мы можем? Что?!

– У Анжелы высокая температура, я ее понижаю, но она ползет и ползет. Ты врач, скажи, что нам делать? – Эдуарде было не до сочувствия, она просила у Аниты помощи.

Анита ее услышала – да, они с Сезаром отвечали за обоих детей! Однажды они спасли их, а теперь?! Разве время ей сидеть и реветь?!

– Холодные уксусные обертывания и обильное питье. Лекарств не надо. Я попозже позвоню.

– Спасибо, Анита, – услышала она, уже нажимая на рычаг. Но ей было не разговоров, не до благодарностей, она спешила к Сезару.

«В три года отдай ребенка отцу и он будет здоров», – вот что сказал ей учитель. Она вспомнила его слова, и они стучали ей в виски, заняли все пространство, не оставили в голове ни одной другой мысли. Сезар поймет, что это значит. Она не могла понять, но должна была передать их ему.

Она столкнулась с Сезаром в коридоре. Он шел к ней. Но с какой вестью? Анита пыталась прочесть ее по лицу прежде, чем услышит. Но выражение лица у Сезара было странное – какое-то отрешенное и суровое, но не трагическое.

– Что? – выдохнула Анита.

– Сердце заработало, он будет жить, – сказал Сезар и улыбнулся, но грустно и словно бы прося у нее прощения.

– Почему ты его оставил? – торопливо спросила Анита. – Ты же видишь, я шла к тебе!

– Возле него сидит Сейшас. Я вызвал его по телефону, – сказал Сезар.

Анита поняла, почему у мужа было такое выражение лица. Хотела что-то спросить и не спросила.

Она повернулась и, сгорбившись, пошла по коридору. Все произошло так, как должно было произойти. Теперь ей стал понятен смысл слов старика. Вот к чему он ее готовил.

– Пойми, я не мог поступить иначе, – сказал, обнимая ее за плечи, Сезар. – Я звал его проститься. Я не мог лишить этого человека сына. А Луисинью начал дышать. Прости меня.

– Я все понимаю, – ответила Анита. По лицу ее катились крупные слезы. – Когда-то Луисинью выбрал нас, а теперь… Я шла к тебе сказать, что вспомнила слова моего учителя. Он говорил: в три года отдай мальчика отцу… – И, уткнувшись лицом мужу в грудь, она горько и безутешно заплакала.

– Погоди, родная, не плачь, – уговаривал ее Сезар, – самое главное, что наш мальчик жив и будет ходить. Подумай только, он будет ходить! Разве это не чудо? Ты только представь себе это.

Анита сквозь слезы улыбнулась.

– Господи! Какое счастье! – сказала она. – Я не имею права плакать, прости меня, пожалуйста! Простишь? Я просто сумасшедшая!

Сезар крепко-крепко обнял свою сумасшедшую, которую так любил.

– Пойдем к нему, – сказал он тихо.

– Да. Я только позвоню Эдуарде. Она волнуется. У Анжелы поднялась температура.

Анита набрала номер и порадовала Эдуарду счастливой вестью.

– Поздравляю! – воскликнула Эдуарда. – Какие же мы с тобой счастливицы!

Разговаривать им обеим было некогда, и они торопливо повесили трубки.

Счастливицы! Да, они обе одинаковые счастливицы, только Эдуарде предстоит еще узнать горькую правду.

Когда они вошли в реанимационный бокс, где лежал их Луисинью, Сейшаса там уже не было.

– Я поняла, что это ваш родственник, доктор Андраду, – сказала дежурная медсестра, – он так плакал от радости, что Луисинью стало лучше. Ждать вас не стал, сказал, что позвонит.

Анита с Сезаром переглянулись. И пошли смотреть показания приборов, которые следили за состоянием Луисинью. На губах Аниты заиграла счастливая улыбка.

– Ты видишь? Видишь? – радостно повторяла она.

Сезар в ответ только кивал. Сказать, что он был счастлив, значило ничего не сказать. Им владело то бесконечное блаженное спокойствие, какое снисходит на человека в редчайшие минуты жизни – в эти минуты он бывает доволен всем миром и самим собой.

Изабел большими шагами расхаживала по своему сиреневому будуару, то и дело отбрасывая ногой длинные полы халата, которые ей мешали. Она нервничала. Угроза насчет суда напугала ее. Любое судебное дело – пятно на репутации, которая и так была небезупречна. Конечно, при необходимости она купит всех, но шумихи в газетах не избежать, и она заранее злобно ощеривалась, представляя, с каким восторгом вцепятся и будут трепать ее имя журналисты. Кто не падок на сенсации? А если у тебя есть конкуренты, то они нужны вдвойне. Затеянный процесс скажется в первую очередь на бизнесе: конкуренты воспользуются им для того, чтобы подорвать ее влияние и разорить ее фирму.

Изабел не первый год жила на свете и прекрасно знала, как это бывает. Много раз она сама была среди тех мелких зубастых акул, которые рвут мясо живого раненого кита. И она не хотела становиться таким китом.

Вопрос с мальчиком ее не волновал. У нее на руках было свидетельство о смерти, и если оно подложное, то она становится обманутой жертвой и по закону ответят те, кто ее обманул. А вот девочка…

Если адвокат Сейшаса затребует из клиники выписку и в ней черным по белому будет значиться, что она родила двойню, мальчик умер после операции, а она с девочкой выписалась такого-то числа, то они припрут ее к стенке и она будет вынуждена что-то им отвечать.

Значит, она должна разработать правдоподобную версию произошедшего и запастись необходимыми подтверждениями. Причем эту версию желательно изложить Сейшасу еще до того, как он обратится в суд, и тем самым избежать нежелательного процесса.

Версия очень проста: она уехала с ребенком во Францию. Сейшасу она ничего не сказала о дочери, потому что не хотела иметь с ним дела. Иначе он не оставил бы ее в покое. Он и так, можно сказать, ее преследовал. А девочка вскоре умерла. Изабел похоронила ее там же, на маленьком приморском кладбище, долго лечилась у психиатра, потом вернулась в Бразилию. Вот и все. И она никому не обязана давать отчет о своей личной жизни.

Представив себе, как все было, Изабел почувствовала себя гораздо спокойнее.

Теперь ей предстояло понять, что понадобится для того, чтобы версия выглядела истиной. Во-первых, свидетельство о смерти девочки. При ее деньгах это будет не так уж и трудно сделать. Продажные чиновники есть везде. Она потом сообразит, к кому ей обратиться, кто дока по таким тонким и деликатным делам. Во-вторых, ей не нужны лишние свидетели.

Свидетелей, собственно, было только двое – Розита и Лиза.

Как она негодовала, когда Розита собралась во Франции замуж! Она не дала ей ни гроша, устроила бешеный скандал, и та убежала от нее чуть ли не тайком. И как теперь она была довольна ее замужеством. Кто ее отыщет, эту Розиту? Она поменяла фамилию и живет со своим мужем неведомо где. Да он и не француз был. То ли турок, то ли алжирец. Словом, с этой стороны Изабел опасаться было нечего.

А вот Лиза… Лиза представляла серьезную угрозу ее версии. После разговора с ней она окончательно в этом убедилась. Лиза не была настолько корыстолюбива, чтобы ее можно было купить за деньги. Молчала она только потому, что не желала лишних огорчений семейству Моту. Но в любую минуту могла заговорить. И тогда…

Лиза сигналила в сознании Изабел ярко-красными вспышками: опасность! Опасность! И напуганная, озлобленная Изабел напряженно думала, как ей справиться с этой опасностью.

Подкуп? Шантаж? Женезиу? Милена? Сеньора Лафайет, деловая женщина, один за другим рассматривала и отбрасывала варианты. Наконец один ей показался приемлемым. Он был самым действенным, самым конкретным. Она остановилась на нем.

Лицо Изабел сразу сделалось бесстрастным. Она прорабатывала свой проект в деталях. Когда-то Атилиу назвал ее калькулятором. Нет, скорее, она была компьютером. Работа закончилась, и Изабел пошла искать телефон Лизы. Она не могла себе позволить тратить время попусту. Если она отвела себе сегодняшний день на решение проблем с Сейшасом, то все, что можно, она и должна была сделать сегодня.

Лиза сразу подошла к телефону.

– Хотелось бы поговорить, – сказала Изабел дружелюбно. – У меня возникли кое-какие предложения.

– Я всегда рада поговорить, – ответила Лиза, но по ее голосу чувствовалось, что она напряглась.

– Тебя рвут на части желающие? – рассмеялась Изабел. – У тебя сразу стал такой настороженный голос.

– Да нет, некому рвать, – нехотя ответила молодая женщина. – А могу я узнать, что вы надумали? Что собираетесь мне предложить? Вы как-то сделали мне одно предложение, дона Изабел, и мне странно, что у вас вызывает недоумение моя настороженность.

– Но я же тогда тебя не обидела, не обижу и теперь, – проговорила Изабел. – Та-ак, где же нам встретиться? – Изабел на секунду задумалась или сделала вид, что задумалась. – Сообразила! В кафе «Кларита»! Помнишь его?

– Нет, – неуверенно ответила Лиза. – Напомните.

– Неподалеку от набережной, возле перекрестка, помнишь? Мы когда-то еще любили пить там кофе вместе с Камилой. Это было любимое ваше кафе, когда ты снимала комнату неподалеку от нас и дружила с Камилой.

– Ну конечно, помню! – весело отозвалась Лиза. – Просто все это было в другой жизни, и я не сразу сообразила. Кстати, я хотела бы узнать, что там у Камилы?