Светлана Нарватова - Искусство управлять людьми

План Андрею нравился. Очень. Оставалась сущая мелочь: уговорить Марию Петровну. Вереин дураком не был и понимал, что эта задача сродни пресловутому «Станьте, мышки, ёжиками». Но попытаться всё же стоило. Поскольку, как одна известная личность заявляла в другом анекдоте: «Можно в морду схлопотать, а можно и впендюрить». Откладывать дело в долгий ящик Вереин не стал и на следующий день поехал в университет — вп…, в смысле, пытаться.

Ему повезло: Маша оказалась на месте. Правда, на кафедре она была не одна, а на пару со своей коллегой-блондинкой. Той самой, с которой ездила на велодром. И той самой, которая всячески пыталась обратить на себя внимание Андрея. И раньше, и сейчас, бросая из-за открытого ноутбука восторженные взгляды.

Вереин галантно поздоровался с дамами и совсем негалантно устроился за соседним с Машей преподавательским столом. Его, разумеется, никто не приглашал, но заводить разговор в позиции просителя, мнущего шапку, было равносильно сдаче. Отнюдь не зачета.

Черная Герцогиня воплощала собой скульптурную композицию: «Терпеливый лектор, глядящий на болтающую камчатку, за пять секунд до окончания терпения».

— Мария Петровна, мне очень, очень нужна ваша помощь как специалиста, — проникновенно начал Вереин. — Должен признать, что недооценивал значение организационной культуры в управлении фирмой. Благодаря вам я кардинально изменил свое мнение. Но, увы, столь же кардинально поменять эту самую культуру мне не удается.

— Андрей Александрович, это совершенно нормально, — Горская кивнула в подтверждение. — Эффективная оргкультура — как ребенок: должна быть зачата в любви, выношена положенный срок и в муках рождена на свет. А через месяц можно получить только выкидыш, — развела она руками. — Хотя, если честно, сомневаюсь, что там есть, чему выкидываться.

Губы Марии Петровны скривились в подобие улыбки, типа: «чем могу!»

Если бы Вереин действительно пришел обсуждать оргкультуру, его бы задели эти слова. Но он пришел с другой целью. Было у него подозрение, что и преподавательница говорила о чем-то своем, вкладывая в слова ей одной понятный смысл.

— А вы мне помогите.

— В смысле?

— Зачать.

Блондинка за ноутом, грея ухо их беседой, прикрыла рукой рот. Маша не выдержала и прыснула.

— Обычно с такими предложениями обращаются женщины, — ответила она.

Ага, от тебя дождешься…

— К вам? — Андрей удивленно поднял брови.

— Подозреваю, что к вам, — красивый рот собеседницы вновь скривился.

— Это был комплимент? — уточнил студент.

— Андрей Александрович, я нахожу эту прелюдию затянутой, — как-то устало выдохнула Горская. — Чего вы от меня хотите?

— Хочу, чтобы вы посмотрели на мой коллектив в реале. Если вам удалось поставить диагноз заочно, то, возможно, очно вы сможете подсказать лечение? — на взгляд Вереина, это была удачная импровизация. — Я планирую на выходные вывезти сотрудников за город, на горнолыжную базу…

— Парня в горы тяни, рискни, — напела Маша с искренней улыбкой. Андрей поразился, насколько преобразилось при этом ее лицо.

— Где-то так, да. И хотел пригласить вас. Возможно, — он, не сбрасывая оборотов, повернулся к блондинке, — и вы составите нам компанию?

Преподавательница могла бы и не озвучивать свой ответ, в глазах уже читалось радостное: «Да, да, да-да-да, да-да-да-да, да-да!»

— Конечно, с удовольствием! — воскликнула она. — Помогу, чем смогу!

— Помогите мне уговорить вашу коллегу, — попросил Андрей с обворожительной улыбкой, однозначно показывая, что блондинка приглашается исключительно в комплекте с Черной Герцогиней.

— Машуль, это так интересно! И когда ты в последний раз выезжала на природу? — затараторила блондинка.

Вереин был стратегом. И выдающимся организатором. Он нашел того, кто сделает из мышек ёжиков.

Маша отказывалась верить в происходящее. Буквально две недели назад она была убеждена в том, что Вереин без ума от нее, и стоит ей щелкнуть пальцами, как тот подаст голос. И она благосклонно принимала внимание. Суровый удар реальности в лице Верочки она тоже приняла. Стойко. А теперь этот многостаночник у нее на глазах клеит Галку! Нет, должны же быть у человека какие-то границы! Пока потрясенная Горская подбирала слова, Андрей пожелал преподавательскому составу кафедры экономики удачного дня, выразил надежду на скорую встречу и солнечную погоду и вышел.

Стоило ему скрыться за дверью, как Галина набросилась на коллегу, словно коршун на полевку:

— Маша, ты всегда думаешь только о себе!

Так и вы думаете обо мне. Причем плохо. Зато дружно, утешила себя Маша. Галка контраргументов, разумеется, не слышала, оттого запела знакомую песню:

— Ты лишаешь меня единственного шанса!

— Галя, хочу тебе напомнить, что это уже второй шанс. Первым было закрытие велосезона. После которого ты со мной две недели не разговаривала практически.

— В этот раз он сам, сам меня пригласил! Ты понимаешь, что это значит?!

— Это значит, что он кобель, и готов взобраться на любую самку собаки подходящего возраста.

— Спасибо за высокую оценку! — приятельница обиделась.

— Галя, могу тебе повторить еще раз: у него на лице написано: «Топчу всё, что движется».

— Ну и что! Он просто еще не встретил свою половинку. Вот про подвиги Валерия Владимировича на женском фронте тоже до сих пор легенды ходят. А встретил тебя — сразу остепенился.

Информация была неожиданной. Не то чтобы Маша сомневалась в привлекательности своего жениха… Она об этом просто раньше не задумывалась. Однако тема в устах Галины вызвала в душе неприятный осадок.

— Остепенился, в смысле, получил степень, он несколько раньше, чем начал со мной встречаться, — Маша скорчила гримасу «чтоб вы знали». — Ты всерьез полагаешь, что сможешь стать той единственной, которая посадит на поводок Вереина?

— Не попробую — не узнаю!

Всё же Галка неисправимая оптимистка. А, как известно, оптимисты — это плохо информированные пессимисты. Но заниматься ее просвещением Маша не собиралась. Во-первых, ей всё равно не поверят и заподозрят в мании величия. Хотя Горской ее только что вылечили. С помощью шоковой терапии. А во-вторых, пусть леч… то есть, учится на своих ошибках. Знание, за которое заплатил сам, в сто раз ценнее полученного на халяву.

— Езжай одна, — предложила Маша самый очевидный вариант.

— Ага. Ты же слышала — ему нужна твоя консультация, — заныла блондинка.

— Нужна консультация — пусть заплатит.

— Горская, вот скажи, откуда в тебе столько жлобства?!

— А ты решила, что если принесешь на алтарь освежеванную меня с консультацией в придачу, он тебя как женщину выше оценит?

— Спасибо, Мария Петровна, за помощь. И за компьютер, — Галка закрыла Машин ноут. — Премного благодарны!

В глазах коллеги блестели еще не пролитые, но уже готовые размазать тушь слезы и оскорбленная невинность. Рябова стремительно направилась к двери. Правда, демонстративный уход был смазан ударом об угол стола. Маша тоже «ловила» все торчащие предметы и вечно ходила с синяками.

От этого Вереина одни неприятности. Теперь опять с Галкой поругалась. Такие, как он, заслуживают, чтобы им хорошенько щелкнули по носу! В самом деле, чего это она так болезненно отреагировала на эту девицу? Да пусть имеет, кого хочет! Но она докажет, что не все женщины готовы падать к его ногам по первому свисту. А как Маша это сделает, если будет продолжать от него бегать? Ладно, если Галка будет уговаривать, она согласится. И тогда держись, Андрей Александрович. На лыжах покрепче. Ты у нас футболист опытный, вспоминай, как с достоинством принимать поражение!

Но что на это скажет Валера?…

С Валерой всё было непросто.

На Машин звонок тогда, в снег, он не ответил. Ничего сверхъестественного в этом не было — мало ли, какие у человека могут быть дела? Он не перезвонил ни через час, ни через два. Тоже не проблема — забегался, забыл. Маша набрала его снова. Снова длинные гудки. Наступил вечер, а Залесский так и не откликнулся. Горская успокаивала себя: обижен, бывает.

На следующий день большая перемена пригнала зверя на ловца. Высокий, подтянутый, обаятельный, в безупречном костюме и при галстуке, ее, по твердому мнению большинства, жених производил впечатление. Когда они встретились взглядами, Маша поняла, что он всё еще зол. Сегодня дешевые фокусы вроде Виноватой Пушистой Зайки не пройдут. Несмотря на явно негативные эмоции, Валера всё же подошел — он был слишком воспитан, чтобы давать ротозеям пищу для сплетен.

Они стояли в коридоре возле окна.

Беловерхие тополя университетской аллеи чуть качались от ветра. Над дорогой, безуспешно пытаясь вернуться к матери-туче, взвивались снежинки поземки…

— Маша, ты не поверишь, но я — живой человек. Мне неприятно, когда меня, словно вазу под цветы, то достанут с полки, то спрячут, то отполируют тряпочкой, то об стенку…

— Я не хотела.

— Вот! И это — самое страшное. Ты — не хотела. Ты ведешь себя так не потому что хочешь обидеть, а потому что по-другому не умеешь.

— Вот они, голубки! — за спиной прозвучал счастливый голос мамы. — О чем воркуете? Обсуждаете грядущую защиту?

Последнему, декабрьскому, заседанию диссовета предстояло стать последним пунктом в долгом пути к докторской степени Залесского. Этот факт почему-то совсем вылетел у Маши из оперативной памяти.

— А там можно будет и доченьке о докторской подумать… — улыбалась мама, глядя на предмет разговора.

Не-е-е-ет! Только не докторская! Маша честно написала «кирпич», потому что нужно соответствовать фамилии. Но это были два года нескончаемого насилия над собой.

— Впрочем, можно сначала и маленького родить, а потому уже диссертацию, — радостно щебетала мама, видимо, не замечая, что никто не разделяет ее оптимизма. — Думаю, Валерочка, из тебя получится отличный отец. И я перестану беспокоиться за свою непутевую дочь…

Горская подняла взгляд. На лице Валеры застыла маска вежливости. Он односложно отвечал на вопросы будущей тещи, но всё больше смотрел на Машу.

Ей было неловко. И за маму, и за себя.

Наконец Валентина Сергеевна уплыла в университетскую даль по своим проректорским делам.

Залесский молчал.

Горскую охватил приступ паники. До нее неожиданно дошло, что Валера — такой привычный, такой удобный, такой надежный Валера, — может исчезнуть из ее жизни. Эта константа на самом деле — переменная. А как же ее успешное будущее, в деталях прорисованное еще в школьные годы?

— Что тебе приготовить на ужин? — спросила Маша.

Теперь ей предстояло решить с Валерой вопрос о поездке на горнолыжную базу. Причем так, чтобы не соврать. И не обидеть.

— Валерчик, меня Галка зовет на природу в выходные. Ее знакомые приглашают на лыжах покататься. Ты не хочешь?

Залесский, не отрываясь от монитора, отрицательно помотал головой. Ничего удивительного: один из оппонентов уже прислал свои замечания, для другого срочно нужна была «рыба», ведущее учреждение не мычало, не телилось. А до защиты оставалось — рукой подать.

— Мне можно поехать? Или я тебе здесь нужна?

Залесский опять помотал головой.

Задача оказалась даже проще, чем казалось. Хотя…

Тут всё зависит от точки зрения.

Машу потряхивало от избытка эмоций. Ей предстоял очень сложный выбор. Поскольку на природу, особенно зимой, она не выезжала, ей нужно было срочно обзавестись горнолыжным костюмом. Причем не абы каким, а таким, чтобы Вереин осознал и проникся. Желательно, с первого взгляда. А это вам не баран чихнул. Перемерив пару десятков комплектов, при беглом осмотре признанных годными, Маша, наконец, обнаружила искомое. Изысканный костюм сочетал в себе строгость и женственность, удобство и элегантность. Куртка чистого красного цвета была отделана черными узкими полосками и крупными белыми вставками спереди и по рукавам. На животе справа был вышит черный цветок. Комбинезон был красный, с таким же черным цветком в самом низу левой штанины. Костюм сел идеально. Горская вышла из примерочной и покрутилась перед большим зеркалом. Заинтересованные взгляды проходящих мимо мужчин и завистливые — женщин, подтвердили, что выбор сделан верно. Она уже выходила из магазина, когда зазвонил сотовый. Номер был незнаком.

— Добрый день, Мария Петровна, это Андрей Вереин, — заявила трубка.