Хавьер заметил, как мисс Оливер улыбнулась маркизу и, вскинув голову, сказала:

– Если вы раскроете все ваши секреты, милорд, то вам ни за что не выиграть, в какой бы игре вы ни приняли участие. Лорд Хавьер, вы согласитесь со мной?

Она повернулась к нему лицом, взгляд ее был дерзким, глаза блестели. Грудь, двумя полушариями вздымавшаяся над вырезом лифа, была такой трогательно бледной, а изгиб шеи таким грациозно-изящным, что Хавьер на пару мгновений потерял дар речи.

– Я всегда соглашаюсь с тем, что предлагает леди, а желание женщины для меня закон, – выдал Хавьер шаблонный ответ. Голова болела уже не так сильно и в массаже переносицы нужда отпала.

Мисс Оливер одарила его снисходительной улыбкой, и Хавьеру вдруг сделалось неловко за навязшие в зубах клише с их прозрачными намеками.

Хавьер сделал попытку реабилитироваться и обратился к гостям:

– Так давайте, друзья мои, прибережем наши секреты до более позднего вечера. Я не стану задерживать тех из вас, кто предпочтет развлечения… э… более интимного плана, но всех оставшихся, полагаю, игра в жмурки вполне устроит.

Те, для кого игра в жмурки особого интереса не представляла, ушли. Локвуд, разумеется, остался.

– Маркиз, при вашей неуклюжести вам ни за что не выиграть, – с победной ухмылкой объявила Джейн.

Локвуд мгновенно проглотил наживку.

– Ставлю десять фунтов на то, что мне удастся поймать кого-нибудь раньше вас.

– Десять фунтов – ничтожная ставка. Ради такой суммы я бы и пальцем не пошевелила. Ставьте сразу пятьдесят, – произнесла леди Ирвинг. Она сидела на неудобном жестком стуле с высокой прямой спинкой. Очевидно, графиня выбрала этот стул исключительно из-за его сходства с троном.

Карта Локвуда оказалась бита: он не мог позволить себе проиграть больше десяти фунтов.

Хавьер выбрал удобное кресло и основательно устроился в нем, приготовившись смотреть спектакль. Принимать участие в игре он не собирался – с него хватило волнительных моментов. Раз пять Хавьер ловил себя на том, что проводит рукой по волосам – он всегда так делал, когда нервничал. Не хочется даже думать, в каком беспорядке, должно быть, его прическа.

– К чему ставить деньги? – сказала синьора своим низким грудным голосом. Она выпустила идеально правильное кольцо дыма и внимательно наблюдала за тем, как рассеивается дым. Далее, судя по интонации, последовал риторический вопрос на итальянском, в котором отчетливо прозвучало слово «интимо».

– Не вижу необходимости пользоваться варварским языком, когда находишься в Англии, – сказала леди Аллингем, чьи хорошие манеры улетучивались так же быстро, как дым, выпускаемый синьорой.

– Это все из-за того, что вам так и не довелось испытать удовольствие от надлежащего использования этого языка, – заметила леди Ирвинг и, прочистив горло, добавила: – Но ты меня не слышала, Луиза. И вы, мисс Тиндалл, тоже.

– Как и мои дочери, Эстелла. – Окатив леди Ирвинг ледяным взглядом, леди Аллингем поднялась. – Полагаю, нам пора готовиться ко сну. Дочери мои, мы уходим.

Леди Ирвинг безразлично пожала плечами.

– Как тебе будет угодно, Сильвия. Но, помяни мои слова, ты никогда не выдашь своих девочек замуж, запирая их каждый вечер в спальне. Если, конечно, они не хитрее, чем ты думаешь.

Леди Аллингем, сочтя дальнейшую дискуссию бессмысленной, удалилась, прихватив с собой дочерей. Хавьер с облегчением выдохнул. Миссис Тиндалл, мать Джейн, мирно посапывала в кресле перед камином, а количество выпитого ею хереса гарантировало, что спать она будет долго и крепко, что бы ни происходило в этой комнате.

Теперь Хавьеру оставалось лишь проследить за тем, чтобы Локвуд держал себя в рамках приличий. То же касалось и Джейн. Как, впрочем, и остальных присутствующих. Чтобы не оскорбить нежные чувства мисс Оливер.

Его взгляд невольно устремился к мисс Оливер, задержавшись на ее нежной груди.

Досадный промах – она почувствовала его взгляд. Мисс Оливер посмотрела на него, вопросительно приподняв брови. Хавьер приготовился к строгой отповеди.

Но она лишь заговорщически ему улыбнулась – мол, я вас поймала.

И тут же отвела взгляд, сказала что-то Джейн, и обе рассмеялись.

А когда же он, Хавьер, смеялся в последний раз? Граф не мог вспомнить. Обычно он ограничивался снисходительной улыбкой; самое большее, что он себе позволял, это короткий смешок. А смеяться от души, можно сказать, хохотать, как сейчас хохотали Джейн и мисс Оливер (Луиза, как называла ее Джейн, и так ему нравилось больше), Хавьер не позволял себе с тех пор, как перешагнул нежный возраст детства.

Странно, но, наблюдая за чужим смехом, он не испытывал радости. Чужой смех не поднимал ему настроение, а наоборот, портил его.

Хавьер подошел к камину, достал из коробки бумажные жгуты для растопки и высыпал их на каминную полку. Сложив один из жгутов пополам, он спрятал его в кулаке вместе с другими, длинными, и сказал:

– Те из вас, кто желает играть в жмурки, подходите и тяните жгуты. Водить будет тот, кто вытянет короткий жгут. А нашей ставкой в игре будет… – И Хавьер повторил фразу синьоры и перевел ее: – Нечто более интимное.

Уж лучше так, чем вынуждать его небогатых родственников поднимать ставки. По крайней мере, он сможет уберечь их от разорения.

– Поцелуй? – с надеждой в голосе поинтересовалась миссис Протероу, уже сложив губы бантиком в предвкушении. – Тот, кого поймают, получает поцелуй от водящего.

Локвуд ухмыльнулся.

– Если задуматься, поцелуй может стоить больше десяти фунтов.

– Ни один поцелуй не стоит пятидесяти фунтов, – упрямо стояла на своем леди Ирвинг. – Мое слово – ставка в пятьдесят фунтов.

– Драгоценная леди Ирвинг, – вмешался Хавьер, – холодный металл оставим для карт, а в нашей игре пусть ставки будут теплее.

– Как вам угодно, – смилостивилась графиня.

– Приступим, – сказал Хавьер, выровняв концы жгутов в кулаке.

Вначале он подошел к лорду Везерваксу, который был уже крепко навеселе. Хавьер рассудил, что достопочтенный лорд едва сможет держаться на ногах, что, безусловно, создаст для юных леди фору. Все присутствующие понимали, что игра в жмурки лишь предлог для того, чтобы позволить себе кое-какие вольности.

– Везервакс? – Хавьер деликатно покашлял, но достопочтенный лорд, кажется, уже ни на что не реагировал.

– Спасибо, кузен, – подсуетился Локвуд и вытащил жгут, который оказался тем самым, коротким. – Вот это удача. – Локвуд обнял Хавьера за плечи.

Хавьер с досадой смял в кулаке оставшиеся жгуты.

– Убери от меня руки, Локвуд. Люди могут подумать, что ты питаешь ко мне нежные чувства.

Локвуд ухмыльнулся:

– Если я и питаю нежные чувства, то явно не к тебе, кузен. – Локвуд обвел взглядом комнату. – Леди? Кто хочет завязать мне глаза?

В комнате воцарилось молчание. Наконец поднялась леди Ирвинг, шурша шелками. Оттенок ее красного платья был ярче, чем рисунок на ковре. У Хавьера даже в глазах зарябило. Прищурившись, он смотрел, как леди Ирвинг приблизилась к Локвуду.

– Так-так, – сказала графиня, смерив Локвуда взглядом. – Если вы рассчитывали, что вам удастся обвести нас вокруг пальца, то знайте – со мной этот номер не пройдет. Вы ничегошеньки не сможете разглядеть.

– Как скажете, – вымучил улыбку маркиз.

– Пока леди Ирвинг занимается Локвудом, давайте переставим мебель, – предложил Хавьер. – Только не надо будить миссис Тиндалл, а не то всем шалостям конец.

Гости принялись убирать мебель с середины комнаты, делая это гораздо тише и сноровистее, чем мог предположить Хавьер.

– Не думал, что сливки общества так ловко умеют работать руками, – пробормотал он.

Луиза выскользнула из-за кушетки и встала рядом с ним.

– Мы ради вас стараемся, милорд. Хотим угодить хозяину дома.

– Меня тут все так любят?

– Ничего не могу сказать по этому поводу, милорд. Но в чем я убеждена, и, готова поспорить, все остальные тоже, так это в том, что если вас вынудят вести себя прилично, вы не выдержите и умрете. И как же туго тогда придется слугам!

Хавьер не верил своим ушам. Что тут скажешь? Его так и подмывало спросить ее, зачем она приехала к нему в дом, если так его ненавидит.

Но мисс Оливер не питала к нему ненависти, она сама ему об этом сказала. И она снова улыбалась ему своей неожиданно лукавой улыбкой, напоминавшей полумесяц. Отчего-то Хавьеру показалось, что шейный платок его душит.

– Вы – сама любезность, мисс Оливер, – сказал Хавьер. – Хотя, пожалуй, в ваших манерах есть нечто прямо противоположное любезности.

– Так вы заметили. – Какого же именно оттенка ее губы? Точно – малина. Сладкая, налитая. – Никогда бы не подумала, что светские львы вроде вас замечают серых мышек вроде меня.

– Вы не могли бы перестать сравнивать себя с мышью? При вашей хваленой учености могли бы подыскать более подходящее сравнение.

– Итак, пес кусается, сколько его ни гладь.

– Мисс Оливер, вашим языком бриться можно. – Хавьер напомнил себе, что ему, графу, не пристало опускаться до базарной брани. Кроме того, он был хозяином этого дома, а Луиза его гостьей, и… И, похоже, ей было все равно. Или же нет?

Возможно, она так его и не простила. А, возможно, просто была мегерой. Изящной, стройной и довольно высокой мегерой. Мегерой, от волос которой исходил чудный аромат.

– Лучше иметь острый язык, чем варварский. Кое-кто со мной согласится. Похоже, место расчищено. Пора начинать игру. – Посчитав, что разговор закончен, мисс Оливер направилась к дальней стене, где стояла Джейн. Не прошло и пяти секунд, как они обе уже весело смеялись.

Хавьер, старательно обходя мебель и стараясь не шуметь, направился к девушкам. Он все же чувствовал ответственность за них.

Проклятое чувство ответственности! Оно преследовало его как зубная боль, неотступно. Неужели ему не суждено ни на минуту расслабиться? Зачем он только согласился на эту авантюру?

Как только леди Ирвинг завязала последний узел на красном шарфе, обмотанном вокруг головы Локвуда, игра началась.

Взвизгнув, миссис Протероу, вдова с сомнительной репутацией, бросилась на середину комнаты и чуть было не попала в расставленные руки Локвуда. Увертюра была сыграна, и в движение пришли все: мужчины прижимались к стенам, а женщины, смеясь, храбро приближались к ведущему. Голоса слились в один возбужденный гул, словно гостиную оккупировала огромная стая визгливых попугаев.

Хавьер озабоченно взглянул в сторону миссис Тиндалл, убедился, что она спит, и в этот момент едва успел схватить за плечо Джейн, собравшуюся нырнуть под расставленными руками Локвуда.

– Не смей даже думать об этом!

Джейн раздраженно повела плечом, стряхнув руку родственника.

– Боишься, что меня поймают? – Она закатила глаза. – Имей ко мне хоть капельку уважения, Хавьер. Меня мутит от отвращения при одной мысли о прикосновении Локвуда!

– Чтоб тебе пусто было, Тиндалл, – окликнул ее Локвуд. – Мои глаза не видят, но уши слышат прекрасно. – С этими словами маркиз сделал к ней широкий шаг, хватая руками воздух.

– И я не глухая, – парировала Джейн и с размаху ударила его ногой по голени. – Нечего говорить гадости о дамах, – добавила она, отбегая в сторону.

– Неблагодарная игра, – пробормотал Локвуд, снова беспомощно хватая руками воздух. Случайно он задел плечо Хавьера. – Ты мне не нужен, кузен, черт тебя дери. Толкни меня в сторону женщин.

Луиза стояла в нескольких футах от них. В ее прищуренных глазах читался вызов. «Только попробуй» – говорил ее взгляд.

Хавьер почувствовал, как по телу побежали мурашки. Нет, не в этот раз. Он взял Локвуда за плечи и повернул в противоположную сторону.

– Ты стоишь лицом к камину, – шепнул Хавьер на ухо маркизу. – В двух шагах от тебя миссис Протероу. Мне кажется, она мечтает быть пойманной.

Локвуд кивнул и сделал шаг, потом еще один. Визг притворного ужаса миссис Протероу надежно указывал ему направление.

И вдруг Локвуд стремительно развернулся и сделал бросок, столкнувшись с Луизой.

– Я кого-то поймал, – заворковал он. – Попробую угадать, кого.

Луиза замерла в полной неподвижности. Локвуд обхватил ее за плечи и, уткнувшись носом в выемку ключицы, сделал глубокий вдох.

– Определенно мне попалась женщина, если только Пеллингтон не сменил очередной раз свой запах.

– Что за грязные намеки! – раздался возмущенный голос юного денди.

– Значит, не Пеллингтон, – резюмировал Локвуд. Его голова склонялась все ниже и ниже. Теперь он уже водил носом у самого края лифа. – Хм. Я вот думаю, с какого места начинать опознание.

Луиза перехватила взгляд Хавьера, и он шагнул было к ней, всем видом давая понять, что готов защитить от притязаний кузена, но она покачала головой. Действуя быстро и четко, она достала из прически шпильку и резко воткнула Локвуду в щеку.

Взвыв от боли, маркиз сдернул повязку.