Глава 3

Кейт нарядилась в элегантное утреннее платье из тончайшего муслина и приготовилась во всеоружии вступить в предстоящую ей битву. Ажурные кружевные манжеты и изящные перламутровые пуговички уходящей под шею застежки этого очаровательного платья, которое она надела вместо грубой и колючей серой хламиды служанки, придавали ей уверенность — теперь она могла противостоять любому врагу.

Застыв на пороге гостиной, где расположились прибывшие гости, она не могла расслышать предмета оживленной беседы. До нее долетал лишь отдаленный гул голосов, звонким эхом отражавшихся от пустых стен коридора. Ее явно ждали, и долетавшие до нее звуки напоминали ей первые раскаты грома, предвестника приближающейся грозы.

Хорошо, что она решила надеть сегодня матушкины жемчуга. Ощущая у себя на шее эти огромные, сияющие неярким матовым светом жемчужины, Кейт была уверена, что с честью справится с любой ситуацией. Харкрофт жестоко посмеялся бы над ней, если бы ему вдруг стали известны ее мысли. Он глубоко презирал такие приземленные материи, как кружева и оборки, считая их женским уделом. Как глупо с его стороны.

Между тем визит к портнихе помогал решить очень многие проблемы… Однако даже в этом превосходном наряде Кейт прекрасно понимала, что ожидавшая ее встреча — настоящее военное сражение, как бы элегантно и вежливо все ни было обставлено.

Она сделала глубокий вдох и приготовилась войти в комнату.

— Кейт.

Голос, раздавшийся позади нее, — тот самый глубокий, теперь хорошо узнаваемый голос — проник сквозь ее невидимую броню. Кейт резко обернулась. Она почувствовала, как от этого внезапного движения один локон выбился из ее тщательно уложенной прически и неопрятно упал на плечо.

— Нед, — даже не полное, а домашнее, принятое лишь между близкими людьми имя сорвалось с ее губ. А она так хотела обращаться к нему впредь используя вежливое, официальное имя.

Кейт молча проглотила проклятия, которыми мысленно наградила свой несдержанный язык. Господи, он конечно же услышал, как бешено забилось у нее сердце, выдавая обуревавшие ее эмоции, которые она предпочла бы скрыть. И скорее всего, обратил внимание и на яркий румянец, вспыхнувший на ее щеках, и на досадливо прикушенную губу.

— Я думала, вы уже ушли. — Кейт постаралась, чтобы эти слова прозвучали как обвинение. Однако ей самой показалось, что они слетели с ее бескровных губ как жалкий ропот. — Я была уверена, что вы поспешите засвидетельствовать свое почтение маркизу и маркизе Блейкли, не говоря уже и о самом Харкрофте.

— Я и так спешу. — Даже если это и было так, его дыхание казалось подозрительно ровным. Кейт же буквально задыхалась, не в силах вдохнуть полной грудью.

У нее создалось впечатление, что он совсем не рассердился, обнаружив ее застывшей в коридоре, вместо того чтобы развлекать в гостиной дорогих гостей. Напротив, он улыбнулся ей так, будто ему была известна какая-то шутка, о которой она даже не имела понятия.

— Но мне же надо было побриться.

— Я вижу.

В этом и заключалась одна из причин ее внезапного сердцебиения. После того как исчезла борода, открылась каждая черточка его лица — подбородок, губы и, что хуже всего, уверенная улыбка. Ей казалось, что она всматривается в грубый, нечеткий карандашный рисунок мужчины, за которого некогда вышла замуж. Тот, прошлый, Нед был совсем еще юношей, почти мальчиком, высоким, костлявым и неуклюжим. Его юность располагала к себе, делала его милым и забавным.

Прошедшее время смыло это мальчишество, эту юность с его черт. Его подбородок не был больше опущен в неуклюжем извинении, теперь он казался волевым, гордо приподнятым, командным. Его нос не выглядел острым и резким. Нет, он вполне соответствовал его облику, говорящему о спокойной проницательности и осмотрительности.

Когда-то он казался неуклюжим, постоянно нетерпеливо переминающимся на слишком длинных, по сравнению с остальными частями тела, ногах. Однако за последние несколько лет его фигура стала соразмерной, он словно дорос до своих ног. Его нескладные, угловатые, беспорядочные движения сменились спокойными и экономными. Жизнеспособность и энергия так и светились на его загорелом, уверенном лице.

Ее муж перестал быть безопасным.

— Войдем вместе? — предложил он, подставляя ей локоть.

Даже этот едва уловимый жест ничем не напоминал прежнего Неда. Если раньше в каждом его несуразном движении словно сквозило извинение за то, что он вынужден занимать столько места и он постоянно прижимал к себе руки, то теперь он свободно владел собой, заполняя все вокруг спокойной уверенностью. Казалось, для того, чтобы решиться опереться на предложенную им руку, нужна определенная смелость. Он будто излучал неведомую опасность. «Держись от него подальше», — шептала ей ее интуиция.

Вместо этого она обвила рукой рукав его элегантного шерстяного фрака. Кейт ясно ощутила силу и мощь скрытой под ним мужской руки.

— Не думаю, что мы сможем обмануть кого-нибудь из них, войдя вместе в гостиную. — Она заставила себя взглянуть Неду в лицо, встретить его пронзительный взгляд. — Если кто и знает правду о нашем браке, так это люди, собравшиеся в той комнате.

Нед вопросительно наклонил голову к одному плечу:

— Скажите-ка мне, Кейт, в чем же заключается эта пресловутая правда?

Он уже не улыбался, а, не дрогнув и бровью, посмотрел на нее. Его вопрос был задан вполне серьезно. Так, будто бы он сам не знал на него ответа. Его неведение, подумала Кейт, — счастье. Она же сама ощущала лишь сильную, ноющую боль под ложечкой.

— Наш брак продлился всего лишь несколько месяцев. Когда же вы уехали, наша связь засохла быстрее, чем чернила на брачном контракте. А то, что осталось… что ж, этот сухой листок может улететь прочь от малейшего дуновения ветра.

— Знаете, тогда, — с твердой уверенностью заметил он, — я постараюсь не дышать.

— Не трудитесь. Я перестала сдерживать свое дыхание много лет назад.

И даже когда ее муж был юным почтительным мальчиком, он все равно, если говорить откровенно, не был безопасен для ее чувств. Ее сильно ранил его отъезд. А теперь она ощущала в его словах глупую надежду. Проклятый, соблазнительный внутренний голос, который она никак не могла заставить умолкнуть, нашептывал ей дурацкие мысли, обнадеживал, будто с ее браком еще не все потеряно.

Настоящую опасность представлял вовсе не его волевой подбородок или мощный изгиб бицепса, который она столь явственно ощущала своими пальцами, покоившимися на его руке. Нет, как всегда, самыми опасными были ее собственные надежды и желания. Они словно оформились в ее сознании в фантастический список страстных стремлений, первым пунктом в котором значилось — найти тот самый воздушный шелковый ночной наряд…

Все эти наивные девичьи грезы могут вновь поселиться у нее в душе, если только она опять даст волю чувствам. И тогда будет уже не важно, сдержит он свое дыхание или нет.

А сейчас у нее завелось гораздо больше тайн, а вернее, проблем, о которых следовало бы позаботиться, прежде чем беспокоиться о каком-то несчастном комке шелковой ткани.

— Что ж, — заметил Нед, — в любом случае нам пора идти. Наши гости ждут нас. — И, не дожидаясь ответа, он накрыл ладонью ее дрожащие пальцы, крепко прижав их к своему согнутому локтю. Этот жест был одновременно сильным и ободряющим. Нед не знал, что их ожидает. Кейт проигнорировала подступающую к горлу дурноту и вместе с ним вошла в комнату.

После полумрака коридора утреннее солнце, заполнившее парадную гостиную, ослепило ее. Все звуки внезапно прекратились, поглощенные мгновенно воцарившейся мертвой тишиной. Раздался резкий шорох платья; перед глазами Кейт мелькнуло бледно-лиловое облако, и прежде чем она успела моргнуть или перевести дыхание, нечто шелковое и блестящее врезалось в Неда, вырывая его из ее рук.

— О, Нед! — воскликнула женщина. — Ты просто невозможный человек. Ни слова предупреждения, ни малейшего намека на свое возвращение. Когда ты планировал сообщить нам об этом?

— Я буквально только что сошел с борта корабля, — ответил Нед. — Вчера поздно ночью. По своему возвращению вы найдете у себя записку от меня.

Эта женщина была Дженнифер Кархарт, маркиза Блейкли. Она была супругой кузена Неда и, как он объяснил Кейт после свадьбы, одним из его самых близких друзей.

— Я так скучала по тебе, — проговорила леди Блейкли.

Леди Блейкли была симпатичной, черноволосой и умной, и Кейт почувствовала, как недостойная ее и, возможно, несправедливая обида проснулась где-то глубоко в груди. Не ревность, по крайней мере, не такая ревность. Кэтлин завидовала тем легким, дружеским отношениям, которые связывали ее мужа и леди Блейкли.

Когда маркиза отступила в сторону, супруг, маркиз Блейкли, занял ее место:

— Нед.

— Гарет. — Нед крепко пожал протянутую руку. — Поздравляю с рождением дочери. Я понимаю, мои пожелания намного запоздали, но я только утром узнал эту новость от своего поверенного.

— Благодарю тебя. — Маркиз взглянул на Кейт мельком, а потом отвернулся, так и не встретившись с ней глазами. — Леди Кэтлин.

Нед не заметил этой легкой отстраненности. Напротив, он горячо хлопнул своего кузена по плечу:

— Искренне желаю, чтобы вы поспешили и произвели на свет наследника. Знаешь, так некомфортно ощущать себя у тебя на крючке.

— Нет! — резко воскликнул лорд Блейкли. Однако, встретившись взглядом со своей женой, которая неодобрительно покачала головой, он поправился. — Нет, — вздохнув, повторил он уже более мягко, — но я в любом случае благодарен тебе за такое отношение. Мне гораздо больше нравится иметь детей, чем наследника. Я буду растить мою девочку — ты и твои потомки получат этот проклятый маркизат после моей смерти. — Его взгляд снова скользнул по Кейт, будто она уже родила своему мужу, находившемуся на другом конце света, сына — наследника титула.

Кейт должна бы играть роль хозяйки в этой гостиной, легко и непринужденно общаться со своими гостями, не давая и им, в свою очередь, ощутить неловкость и дискомфорт. Вместо этого она сама чувствовала себя непрошеной гостьей, ей казалось, что это она вернулась после трехлетнего отсутствия. Возможно, такое впечатление было связано с весьма ненадежной и скользкой ситуацией, в которой они оказались вместе с Луизой, однако сам разрыв, ощущение непричастности, возникло задолго до того, как она узнала о невзгодах Луизы.

Это началось постепенно, почти сразу после отъезда ее мужа из Англии. Кейт обвиняла Блейкли в том, что тот отослал его в Китай. Глупо и безосновательно, поскольку ей было прекрасно известно, что Нед сам добровольно вызвался исполнить это поручение, что ему так же хотелось уехать, как и ей оставить его подле себя. Она обвиняла и маркизу, завидуя ее дружбе с Недом. Кейт понимала, что ее чувства нельзя назвать ни обоснованными, ни рациональными, однако ее возмущение и обида были столь велики, что она не могла испытывать их по отношению лишь к одному человеку.

С течением времени эти семейные связи почти прервались. Другая женщина на ее месте сделала бы попытку оживить их, однако Кейт оправдывала себя тем, что у нее есть собственный круг друзей. Она совсем не испытывала необходимости добавлять к нему родственников своего супруга.

Что ж, именно так все и произошло, и теперь каждый из собравшихся в этой комнате, если только узнает о том, что она сделала, сочтет ее врагом.

Самый главный ее враг как раз подошел, чтобы, в свою очередь, поприветствовать ее мужа. Высокий и худощавый, граф Харкрофт был одного возраста с Недом, но выглядел как восемнадцатилетний юноша — годы не оставили отпечатка на его лице. «Граф производит впечатление идеального мальчика, золотого ребенка», с горечью подумала Кейт. Он превосходно играл в крикет, был настоящим шахматным гением и с видом знатока мог высказаться по поводу пасторальных мотивов в живописи фламандских художников. Харкрофт много времени уделял благотворительности, не позволял себе ни единого бранного слова и регулярно посещал церковь, где мелодичным баритоном исполнял духовные гимны.

Он также регулярно избивал свою жену, стараясь наносить удары по тем местам, где синяки незаметны. Это было его законным правом, правом супруга Луизы, и если ему станет известно, что Кейт ее спрятала, он может довести дело до суда, требуя вернуть Луизу обратно.

Кейт намеревалась не дать ему ни малейшего шанса.

Нед пожал руку Харкрофта и вопросительно посмотрел по сторонам.

— А где же Луиза? — прямо спросил он. — Она, наконец, родила? Надеюсь, не заболела опять?

Воцарилась тишина. Три гостя обменялись взглядами. Кейт напрягла спину. Леди Блейкли вновь села в кресло и расправила свое фиалковое платье. Она старалась не смотреть на Неда. Напротив, она перевела взгляд на своего мужа, который пожал ей руку, словно возлагая на нее обязанность сообщить правду.