Джиллиан КАРР

Из жизни звезд

Пролог

Резкий телефонный звонок внутренней связи нарушил утреннюю тишину офиса.

Стоя у окна и глядя на море движущихся зонтов внизу, Моника Д’Арси глотнула кофе, не реагируя на настойчивый призыв секретарши включиться в рабочий день.

— Еще не время, Линда. Ну что уж такое важное может произойти в семь тридцать утра?

Она закрыла глаза и прислонила кофейную чашечку к переносице, чувствуя, как благотворное тепло согревает ноющие пазухи. Телефон продолжал отчаянно звонить; пять звонков с кратковременными перерывами отдались в голове Моники, словно удары отбойного молотка.

— Черт бы тебя побрал!..

Моника разгребла стопку свежих июльских номеров журнала «Идеальная невеста» и гранок будущих выпусков, чтобы добраться до телефона внутренней связи, стоявшего на мраморном столике, и, вздохнув, нажала кнопку.

— Твоя взяла, Линда… Ну, что там такое сверхважное?

— Штормовое предупреждение!

— Что?! — Моника резко повернулась к окну и посмотрела на безрадостное оловянно-свинцовое небо, из которого сеялся унылый дождь. Манхэттен насквозь пропитался влагой. На окне офиса поблескивали кристаллики капель, и не было даже намека на ветер.

— Линда, что ты мелешь?

— Шенна Ивз, — прошипела Линда. — Она скоро будет здесь. — Я полагала, что вас следует предупредить об этом.

— Эта скотина! — Адреналин подступил к голове Моники, усилив боль в висках. Необходимо было срочно решить — принять бой или уклониться от него. Она зашагала по комнате, бесшумно погружая каблуки в роскошный толстый ковер. Меньше всего хотелось ей сегодня встречаться с этой тварью. Моника все еще не теряла надежды всерьез заняться июньским номером, несмотря на возникшие коллизии. Она с трудом отыскала свободное место на столе, куда можно было поставить чашку, и обратила внимание, что у нее дрожат руки. Необходимо собраться… Нельзя позволить этой твари взять верх. О Боже, ну зачем мне это сегодня?

Ее взгляд упал на сияющие лица трех невест, которые смотрели со страниц открытого журнала. Она думала о них все время с того момента, когда полчаса назад обнаружила сигнальные экземпляры июньского номера в ящике возле своего стола.

Трое, а не четверо. А ведь должно было быть четверо. Сердце Моники горестно сжалось при мысли об отсутствующей четвертой.

Это была ее идея. Четыре эффектные невесты; свадьбы года, поданные ярко и броско. Чтобы спасти журнал, спасти собственную шкуру, осчастливить Ричарда… Все были знаменитостями. Кроме одной.

Тери… Моника улыбнулась, вспомнив свою первую встречу с этой миловидной миниатюрной маникюршей, которая сразу же решительно воспротивилась тому, чтобы оказаться в центре внимания. Многие женщины мечтают о подобной счастливой возможности, которая раз в жизни выпадает Золушке, а вот Тери добровольно отказывалась от своего шанса.

«Но я отрезала ей все пути к отступлению… Разве могла я представить тогда, к чему все это приведет?

Или Ана, голливудская кинозвезда с буйными рыжими волосами, обрамляющими тонкое лицо, это воплощение женственности и очарования. Пожалуй, ей и в самом деле было что скрывать.

Бедная, очаровательная Ана, со своими тайнами из довольно темного прошлого… Да и я никак не могла предположить, что мне самой придется кое-что скрывать.

А Ева — милая, мужественная Ева, самый близкий мой друг в этом суровом мире. Эта длинноногая красавица стала фотомоделью, получившей международное признание. Я просила ее лишь об одном маленьком одолжении…

И наконец я, — продолжала свои размышления Моника, с ироничной и грустной улыбкой вглядываясь в собственное роскошное фото рядом с изображениями двух других невест. Сама того не замечая, она потрогала бриллиант в два с половиной карата на пальце, — Моника Д’Арси, графиня… Если бы люди знали правду…»

С минуты на минуту сюда ворвется Шенна Ивз, чтобы обрушить на нее шквал огня. Но Моника не имела сил прервать свои размышления о трех женщинах, чьи судьбы за последние несколько месяцев настолько переплелись с ее собственной. Тери, Ана, Ева — все они были близки к тому, чтобы обрести свое счастье с теми людьми, которых любили.

Для одной из них это обернулось кошмаром.

«Никогда не знаешь, какую штуку может выкинуть жизнь, — подумала Моника, садясь в кресло. Дождь монотонно стучал по стеклу окна. — Никогда не знаешь… Разве кто-нибудь из нас мог предположить, что все так обернется?»

Она, во всяком случае, не могла этого предвидеть в тот момент, когда у нее впервые родился план спасения журнала, ее работы и замужества. Блестящий, до мелочей продуманный план неожиданно рушился.

Глава первая

Нью-Йорк


Держа домашние туфли и кошелку на согнутой руке, Ева нетерпеливо шарила в сумочке в поисках ключа от квартиры. Через минуту она сможет содрать с себя эти проклятые колготки. Она не могла дождаться того момента, когда освободится от платья, лифчика, грима и погрузится в теплую ванну. Ей попалась губная помада и два тампона, прежде чем она сумела извлечь со дна сумки ключ в форме сердечка. Когда дверь, щелкнув распахнулась и Ева ступила на прохладный пол из розовой мраморной плитки, она издала вздох облегчения оттого, что наконец-то добралась до дома.

Суматошный день начался для нее в шесть утра. Десять часов подряд она провела на съемках, а затем должна была присутствовать на обеде со своим агентом, Натали Ройс, и представителями фирмы Эсте Лаудер. Каждая клеточка ее тела просила, умоляла о сне и отдыхе.

Знакомое, успокаивающее жужжание системы охраны было похоже на приветствие доброго старого друга. Она едва не споткнулась о Беспризорницу, когда ставила поклажу и тянулась к кнопке, чтобы отключить электронный механизм охраны.

— Приятно видеть тебя, малышка. А как ты провела день? — улыбнулась она черной, как ночь, кошке, которая с выгнутым хвостом прошествовала мимо нее и запрыгнула на диван в гостиной. Вслед за Беспризорницей Ева пересекла слабо освещенную переднюю, опустилась на колени перед обитым кремовым сатином диваном и погладила кошку по лоснящейся спине.

— Ну почему ты не собака? Та лизнула бы меня в лицо, принесла бы тапочки или, по крайней мере, радостно встречала бы меня, когда я появляюсь в дверях. А ты такая неблагодарная.

Она поцеловала Беспризорницу в головку, поднялась с колен и начала стаскивать с себя колготки.

— Только не пытайся убедить меня, что у тебя тоже был трудный день. Труднее моего быть не может.

Кошка зевнула и свернулась клубочком.

Ева улыбнулась, вспомнив, какой маленькой и беспомощной была Беспризорница, когда она нашла ее студеным весенним днем, занимаясь бегом трусцой в Центральном парке. Она чуть не наступила на крохотное существо, которое зализывало поврежденный хвост. Рана была свежей, на хвосте виднелись следы крови. Ева подняла худенькое беззащитное создание и сразу же направилась домой. Она промыла котенку рану перекисью водорода, напоила молоком, дала кусочек сандвича с тунцом, и Беспризорница расположилась на подушечке перед камином. С того времени она ни разу не изобразила даже подобия благодарности, но Ева все равно продолжала ее баловать.

— Мы одинаковы с ней, — неоднократно говорила она Нико, который терпеть не мог кошек. — Мы обе выжили — упрямые, чувственные самки, питающие слабость к мягким атласным подушечкам, сандвичам с тунцом и к себе.

Это было правдой. Беспризорница ходила за Нико, словно фанатичная поклонница, терлась о его ногу, начинала мурлыкать, когда он входил в комнату. Чем меньше он замечал ее, тем больше она сходила с ума по нему.

«А вообще-то я еще не встречала женщины, которая не сходила бы с ума по Нико», — подумала Ева. Зевнув, она бросила снятые колготки на спинку дивана и направилась босиком в спальню.

От Нико не было никакой весточки. Чертовски жаль, ей не терпелось рассказать ему о новом контракте с Эсте Лаудер, который организовала для нее сегодня Натали. Ева взглянула на часы из золоченой бронзы на тумбочке и быстро прикинула, который час может быть в Лондоне. Оставался час или чуть больше до того момента, когда заря окрасит туманные берега Темзы. Что ж, со звонком придется подождать до утра. Если она не бросит сейчас свое усталое тело в постель, ее ноющие ноги больше не выдержат.

Послышался глухой звук падения какого-то предмета. Ева вздрогнула и замерла. Она осторожно приблизилась к двери, заглянула в гостиную и рассмеялась: Беспризорница свалила с кофейного столика журнал ее деловых встреч и теперь стояла лапками на раскрывшихся страницах.

— Ах ты, нарушительница спокойствия! Уверена, — ты не мяукнула бы, если бы кто-то скрывался здесь! — выговорила она кошке. Ева подняла журнал и на всякий случай снова проверила систему сигнализации. Система была в полной исправности. Не зря же Клара после получения того письма на прошлой неделе обращалась в фирму, чтобы усовершенствовать охрану квартиры.

Да и вообще, сказала себе Ева, возвращаясь в кремово-розовую спальню, скорее всего это был какой-то безобидный псих, о котором она никогда больше не услышит.

Ева расстегнула молнию и стянула с себя тесно облегающее золотистое ламе, и нагнулась, чтобы поднять его с пола, когда ей на глаза попался красивый пакет в серебристой упаковке, перевязанный толстой атласной лентой, неведомо как оказавшийся среди щеток и флакончиков на туалетном столике. Это был, конечно же, свадебный подарок.

— Это Нана! — воскликнула Ева, узнав знакомую подпись на визитной карточке. — Что же это может быть? — Она сорвала бумажную упаковку, открыла коробку и моментально позабыла об усталости.

У Евы перехватило дыхание, когда она увидела великолепную белоснежную скатерть, отделанную финскими кружевами, уложенную между защитными слоями белой материи. Ева с восхищением дотронулась до тонких кружевных стежков.

— Боже мой, Нана, ведь это твоя фамильная ценность, — прошептала Ева, и на ее глаза навернулись слезы.

Через минуту она уже звонила в Миннеаполис. Ева не боялась разбудить Нану Хямеляйнен, зная, что она никогда не ложилась спать, не посмотрев ночной выпуск.

— Нана, я даже на знаю, как благодарить тебя! — Ева смахнула слезу и улыбнулась, представив себе, как ее статная седовласая бабушка возлежит в постели, обложившись подушками, с кроссвордом на коленях. Это великолепно! Ты же знаешь, как мне всегда она нравилась!

— Эви, дорогая, наслаждайся этим долгие, долгие годы! Я знаю, что скатерть будет в хороших руках.

— Это так, Нана!

Бабушка хмыкнула.

— Ты же знаешь, что я всегда берегла ее для тебя. Ни у кого так не загорались глаза, как у тебя, когда ты помогала мне стелить скатерть в День Благодарения. Взять Марго… Она никогда ничего не замечала, кроме своих книг… А ты такая же, как и я, — чувствуешь красоту и тянешься к ней. Конечно, сейчас ты такая знаменитая и можешь позволить себе купить все, что захочешь, но я знаю, что тебе до сих пор нравится моя фамильная скатерть.

— Я буду очень ею дорожить, Нана! И Нико тоже. И я обещаю тебе, что, когда придет время, передам ее тому, кто будет ценить ее так же, как я.

«Надо будет утром рассказать Нико о скатерти», — подумала Ева, устраиваясь через несколько минут на пуховой перине. Она щелкнула выключателем, и темнота поглотила комнату. Беспризорница запрыгнула на кровать и, мяукнув, расположилась на подушке Нико.

— Ты тоже скучаешь по нему, малышка? — улыбнулась Ева, свернувшись клубочком на своей половине кровати. Она закрыла глаза и заснула раньше, чем Беспризорница замурлыкала в ответ.


Кто-то находился в квартире.

Ее разбудили чьи-то осторожные шаги.

— Нико, это ты, дорогой?

Ответом ей была тишина, лишь Беспризорница мурлыкала рядом. Внезапно она вспомнила, что Нико здесь не может быть, он ведь в Лондоне.

Тогда кто же…

Охваченная ужасом, Ева резко села в кровати.

Боже мой, это он! Он собирается убить меня!

Ева снова услышала шорох шагов. Она попыталась вглядеться в темноту, но не видела ничего, кроме зеленого свечения часов на столике, которые показывали 2 часа 30 минут. Она пошарила рукой в поисках кнопки для вызова охраны. Движения ее рук были неверными, дрожащие пальцы не могли отыскать панель с кнопкой вызова. Боже мой, где же это? Пожалуйста, пожалуйста…

Она в панике сделала более размашистое движение рукой и сбила африканскую фиалку, которая глухо упала на ковер. Ева услышала негромкий смех.

Затем она увидела его — еле заметную тень, двигающуюся к ее кровати.

Ева отчаянно вскрикнула.

Ужас парализовал ее, кровь застыла в венах, у нее перехватило горло. Он приближался. Ева попробовала вскочить с кровати, но свинцовая тяжесть в теле приковала ее к месту. Она была совершенно беспомощной. А он надвигался на нее. Когда он схватил ее за волосы, Ева увидела: в его руке сверкнул нож…