Он никогда не поймет современных браков. У него не укладывалось в голове, как можно развестись. Как бы легкомысленно он порой ни относился к отношениям с женщинами, но все друиды Келтаров жили в ожидании того дня, когда смогут произнести свадебную клятву.

Для него этот день никогда не настанет.

— Я не понимаю этого, Джессика. Любовь дается навек. Они не любили ее, те, за кого твоя мать выходила замуж?

Джесси пожала плечами, и выглядела она такой же обескураженной, как и он.

— Я не знаю. Иногда я задумываюсь, помнят ли люди, что такое любовь. Были дни, когда я смотрела, как мои друзья по школе меняют любовников, как перчатки, и начинала думать, что мир переполнен людьми, а все наши развитые технологии сделали жизнь настолько легкой, что это обесценило самые основные, самые важные вещи. Сейчас женятся так, словно выбирают себе вещь, которую всегда можно вернуть, обменять или перепродать. И все пытаются выторговать что-нибудь получше, словно с любовью можно так поступать. — Она закатила глаза. — Ни за что. Это не для меня. У меня будет один муж. Я выйду замуж один раз. Когда знаешь, что выбираешь раз и навсегда, это заставляет задумываться, не спешить и выбирать очень тщательно.

Джесси замолчала, а Кейон горько улыбнулся, размышляя над причудами судьбы. Джессика Сент-Джеймс была сильной, яркой, искренней, забавной, страстной и невероятно сексуальной.

Она идеально ему подходила. Вплоть до раздражающей его строптивости. Она единственная всегда будет за пределами его магии, того дикого дара, который делал его жизнь слишком легкой. Опасно легкой.

Эта женщина была словно специально создана для него.

— А как насчет тебя? — без выражения спросила Джесси. — Ты был женат?

От него не укрылась тень, промелькнувшая в ее чудесных глазах. Ей определенно не нравилась мысль о том, что у него могла быть жена. Ей не нравилась мысль о том, что он мог любить другую женщину. От осознания этого тугая боль, свернувшаяся узлом у него внутри, слегка отпустила. Кейон знал, что вскоре этот узел снова затянется и с каждым днем будет становиться все туже.

— Нэй, девочка. Я не нашел женщины до того, как меня заперли в Темном Стекле.

Джесси нахмурилась, словно собираясь продолжить тему, но потом передумала.

— Господи, у меня столько вопросов, которые я хочу тебе задать, но я к ним даже не подобралась! Сколько тебе лет, кстати? То есть за вычетом тех, что ты провел в зеркале.

— Тридцать. Исполнилось незадолго до плена. А тебе?

— Двадцать четыре.

— В мое время ты бы…

— Знаю, знаю, была бы старой девой, так? — Она рассмеялась. — Моя мама тоже так говорит.

— Нэй, — сказал он ей. — Ты не осталась бы без мужа. Скорее всего, ты была бы уже замужем третий или четвертый раз. Такая красавица, как ты, привлекла бы внимание самых богатых мужчин нашей земли. К сожалению, они же были и самыми старыми.

Ее глаза расширились, губы зашевелились.

— Красавица, как… — Она осеклась, покраснела и тихо добавила: — Спасибо.

А потом наградила его улыбкой.

— Ну и пакость. Я выхожу замуж, он умирает. Я выхожу замуж, он умирает. И не похоже, чтобы я хоть раз осталась богатой вдовой, которая может делать что угодно. Какой-то родственник мужского пола наверняка снова выдал бы меня замуж, так ведь? И в семье сохранились бы и выкуп, и земли.

Кейон кивнул.

— Хотя у моего клана были не такие варварские обычаи. У меня было семь сестер, которые могли говорить одновременно — и очень громко, если волновались, — это меня кое-чему научило.

Джессика рассмеялась. Потом они оба помолчали. Она открыла рот, чтобы что-то сказать. Закрыла. Помедлила, потом открыла снова. И подалась вперед, понизив голос.

— А как это случилось, Кейон? Как ты попал в это зеркало?

— В другой раз, — ответил он. Хотя какая-то извращенная часть его души хотела, чтобы Джессика думала о нем как можно хуже, горец чувствовал, что между ними зарождается настоящая близость. И не хотел портить ее рассказами о древних грехах. — Пора спать, милая Джессика. Завтра нам многое нужно сделать.


Позже, той же ночью, Кейон стоял, полностью обнаженный, перед серебристой преградой из стекла. Вооружившись ножами и пистолетами, он наблюдал за спящей Джессикой.

Одетая в слишком большую для нее одежду, Джесси свернулась в гнезде из его вещей у основания рамы. За минувшие века Кейон не раз забирал и прятал разную одежду. Как только настала ночь и температура резко упала, он отдал весь свой запас Джесси, снял даже футболку и джинсы, чтобы она не замерзла холодной октябрьской ночью.

Сон, как и прочие физические нужды, в зеркале исчезал. Он будет на страже, пока девушка не проснется. Пока что Кейон сделал для ее безопасности все, что мог. Но не все, что вообще было в его силах, и собирался сделать все, что только возможно, ради ее безопасности, не считаясь с ценой.

Им действительно многое нужно было сделать. Завтра они вернутся в Инвернесс за припасами. Он обойдет их временное убежище по периметру, закопает охранные камни в восьми точках и прочитает заклятия в сорока шести.

Завтра он найдет, чем сделать себе татуировку, потому что ему понадобятся защитные руны, чтобы закрыться от темных сил, которые придется заложить в ловушки, необходимые для защиты от Лукана и его приспешников. Завтра он изменит почву так, как когда-то, очень давно меняли землю для погребений, силой заставит ее измениться, призовет к жизни, заставит повиноваться ему и только ему.

Если в почве попадется нечто мертвое, могут возникнуть… трудности, но он защитит Джесси. Даже если ему придется покрыть себя рунами с ног до головы, сбрить волосы и сделать татуировки на голове, на ладонях, на ступнях и на языке, он защитит ее.

«Однажды ты покроешь татуировками все свое тело». Слезы блестели в глазах его матери, когда она заметила свежие алые татуировки на его шее. Такие свежие, что его кровь все еще проступала на них капельками, неотличимая от рисунка. «А как ты после этого защитишь свою душу? Кейон, ты должен остановиться. Отошли его прочь».

Он тогда смеялся над ней. «Я не покрыл и десятой части тела, мама. А Лукан пусть и образованный человек, но у него недостаточно силы, чтобы стать опасным».

«Ты ошибаешься. И он делает опасным тебя».

«Ты не понимаешь, о чем говоришь».

Но она понимала. С того ненастного зимнего вечера, когда темный незнакомец из Уэльса появился у ворот и попросил приюта, говоря, что заблудился из-за метели.

«Отошли его, Кейон! — умоляла она. — Он пришел к нам во тьме, и тьма не только следовала за ним по пятам, она живет в его душе». Его мать всегда прислушивалась к тому, что считала даром предвидения.

«Мы просто накормим его и приютим на одну ночь», — сказал Кейон, чтобы доставить ей удовольствие. В те времена он ничего так не любил, как видеть близких людей счастливыми. Особенно сестер и мать. Эти восемь женщин были словно стайка ярких бабочек, порхающих по его жизни и делающих ее красочной. В их присутствии Кейону не терпелось найти себе пару на всю жизнь.

Но когда он понял, что сидящий за столом гость — тоже друид, Кейон слишком заинтересовался, чтобы прогнать его. Отец Кейона умер до рождения сына, братьев у него не было, и он никогда не слышал, что такие же, как он, существуют.

Одно цеплялось за другое. Самолюбие и высокомерие сыграли не последнюю роль.

«Мне доступно это заклинание, а тебе?»

«Айе, а ты знаешь вот это?»

«Айе. Ты умеешь призывать элементалей?»

«Айе. А владеешь ли ты Гласом? Слышал ли ты о Реликвиях Невидимых?»

«Нэй, мне известны только Реликвии Светлых: копье, камень, меч и котел».

«Ах, так ты не слышал о Магическом Стекле…»

Так Лукан называл поначалу Темное Зеркало. Уэльский друид начал раскладывать свои силки в первый же вечер, и приманка была подобрана великолепно. «Можешь ли ты представить, что значит предвидеть политические перемены? И знать, с кем из претендентов на трон твоему клану стоит заключить союз? Или когда твоим любимым грозит беда? Говорят, что зеркало показывает будущее четко и подробно, чего никогда не достичь с помощью наших заклинаний».

Пульс Кейона участился от мысли о том, что зеркало сможет показать ему его будущую жену — судьбу Келтара на всю жизнь.

Все началось с того, что он просто открыл дверь в тот зимний вечер, с того, что не прислушался к совету матери, — сложная картина жизни складывается из самых простых решений, мельчайших поступков!

Все те, кого он когда-то любил, были мертвы уже более тысячи лет.

Считал ли Лукан дни, оставшиеся до Самайна — или, может, валлиец называет этот праздник Холлантаидом, ночью визита призраков, ворожбы и гаданий, праздничных костров, — как считает он сам? Кейон говорил о днях, но считал при этом каждую минуту, которая ему осталась.

— Чуть больше шестнадцати дней, Тревейн, — прорычал он в холодную горную ночь, — и ты рассчитаешься за все, что отнял у меня.

Через триста восемьдесят четыре часа и сорок три минуты, если быть точным, он наконец-то сможет отомстить.

Глаза Кейона потемнели, когда он взглянул на Джессику.

Он никогда не думал, что месть окажется обоюдоострым мечом.

17

Кейон МакКелтар был машиной.

И Джесси это совершенно не нравилось.

После той близости в аэропорту и теплого дружеского разговора вчера вечером, после того как она спала, окруженная его терпким чувственным запахом, одетая в его одежду, свернувшись на его вещах, после того как ей снились эротические сны с его участием… Да такие сны, что автор Кама Сутры сел бы и начал за ними записывать! После того как она проснулась и увидела, что он стоит над ней обнаженный, смотрит на нее из зеркала и возбужден настолько, что у нее тут же пересохло во рту, зато другая часть тела стала влажной… Джесси ждала… ну, как минимум нескольких жарких поцелуев.

А получила всего лишь одно мимолетное касание губ.

И ни единого едкого комментария.

Только «Ты проснулась?»

Она моргнула, не в силах отвести от него взгляд. Этот мужчина был сложен и оснащен лучше, чем все, кого она видела. И хотя видела она в основном картинки из Интернета, Джесси полагала, что может судить беспристрастно. «Ага, я проснулась», — слегка задыхаясь, ответила она. Некоторые части ее тела явно проснулись больше остальных.

«Вызови меня».

Она облизала губы и послушалась.

Двухметровый, мускулистый, обнаженный горец вышел из стекла и шагнул к ней…

Мимо нее. И начал собирать одежду.

Он оделся, быстро и тщательно прикрыв свое восхитительное мускулистое тело. Потом подхватил зеркало и водрузил на заднее сиденье внедорожника. Вернулся, точно так же подхватил ее, уронил на водительское сиденье.

И когда разместил ее за рулем, то, блин, поцеловал ее в лоб.

Когда Кейон наклонился, она, как идиотка, потянулась к нему губами, думая, что сейчас он ее поцелует. Но ее губы поцеловали воздух, отчего настроение сразу стало мрачным, — как бы ни светило солнце, обещая великолепный, необычайно теплый осенний день в горах, которым она могла наслаждаться, потому что выжила.

Действуя с автоматической четкостью, словно Терминатор, стальное тело и компьютерный чип которого определяли каждое движение, Кейон погрузился в изучение буклетов, которые стащил в аэропорту вместе со стопкой карт, а затем направил Джесси к магазину «Тиедеманнс», который специализировался на товарах для туризма и оборудовании для выживания вдали от цивилизации.

За прошедшие полчаса — с тех пор как Кейон бесцеремонно «припарковал» ее у кассы — он словно забыл о ней, изучая ассортимент и засыпая продавца десятками вопросов. Горец выбирал и отправлял к кассе теплую одежду, спальные мешки, небольшую газовую плитку, посуду и самые разнообразные предметы, о назначении которых Джесси не имела понятия.

— Потом нам следует запастись едой, — сказал Кейон во время одного из своих рейдов к кассе.

Это немного подбодрило ее. В животе у нее урчало. Джесси проголодалась. Это будет райское наслаждение. А чашка горячего какао или кофе удвоят его. Обтягивающие джинсы «Лаки», которые поначалу были такими тугими, уже давно пора было постирать. Джесси спала в них в самолете и на земле. Уже четверо суток она носила их не снимая. И трусики тоже. Четыре дня прошло с тех пор, как она в последний раз принимала душ, и, если в ближайшем времени ей не представится возможности искупаться, она кого-нибудь пнет.