Стася Андриевская - Измена в подарок

– Не ходи туда.

– Чего вдруг?

– Маленькая ещё, испугаешься. – Загадочно улыбнулся и поспешил дальше.

Я досадливо отмахнулась от шуточки, но на душе стало тревожно. Казалось, кто-то следит за мной из-под высоких деревьев, какой-нибудь леший, или, например обычный человеческий маньяк… Взяв себя в руки, я сунулась к палатке и первым делом удивилась распахнутому настежь входу. «Комары налетят, как спать потом?» А в следующий момент поняла, о чём хохмил Стас – там, внутри, происходил бурный секс. Охи, стоны, сдавленные крики, шлепки тел, невнятные обрывки слов…

Это мог быть кто угодно, но мне сразу представилась одна единственная парочка…

Не может этого быть! Просто НЕ МОЖЕТ!!! Унимая сердцебиение, я отшатнулась от палатки, отбежала от неё, как от тикающей бомбы. И остановилась… Нет, я должна знать!

Ожидание тянулось вечность, хотя, наверное, это только мне так казалось, а для тех двоих время пролетело как один миг!

Наконец, из разверзнутого входа скользнула тень, и я решительно кинулась ей наперерез:

– Эй, подожди, там рюкзак мой не валяется?

И вдруг почти в самое лицо мне упёрся вспыхнувший телефон.

– А, Светка, ты… – унимая частое дыхание, мурлыкнула Анжелка. – Собираемся уже?

– …У тебя лифчик съехал.

– Упс! – Она пьяненько хихикнула и заправила сиську обратно в купальник. – Салют смотрела, как тебе?

– Просто зашибись. Димка молодец, ничего не скажешь.

– О, да-а-а! Ты даже не представляешь, КАКОЙ он молодец! – томно рассмеялась Анжелка. – Ты это… Не ходи пока туда, ага? Дай хоть отдышаться человеку, – и понизила голос до блаженного шёпота: – Понимаешь о чём я, да?

– Вам обоим не мешало бы отдышаться…

– Не завидуй, мелкая! – Она сладко потянулась и приобняла меня за плечи. Тело её было покрыто испариной. – Мартини любишь, кстати?

Я развернулась чтобы уйти и вдруг замерла: из палатки кто-то выполз, повозился немного в тамбуре и шмыгнул в лес.

– Све-е-ет! Све-е-етка-а! – раздался Машкин вопль с берега. – Ты где? Я рюкзак твой нашла, слышишь? И бейсболку. Они здесь, в куче были!

Забрав у неё свои вещи, я присела у воды. Как утопающая дурочка схватилась за последнюю соломинку: «Это не Димка. Димка был в белой майке, а этот без… Да и просто – не мог он! Не мог!» И словно в ответ на мои мысли из-за деревьев, как раз с той стороны, куда сбежал силуэт из палатки, вышел Димка… в одних шортах. Его тут же окликнули, засыпали восхищёнными благодарностями за салют, за богатый стол, да и вообще – за то, что собрал всех, вывез. Рядом со мной опустилась Машка.

– А ты ехать не хотела! Правда, ведь, классный денёчек получился, да?

Я отвернулась. Не хватало ещё показывать кому-то свои слёзы.

– Угу.

– Угу… – передразнила она меня. – А чего тогда кислая такая?

– Да просто. Устала.

– Это потому, что ты не пила. А немножечко намахнула бы – была б теперь как огурчик! Ну хорош, Светик, ну-у-у… – Она погладила меня по спине. – Продержись ещё немного! И вообще я за тобой, сейчас уже идём. Димка сказал, чтобы не разбредались по лесу, шагали по тропинке след в след. Фонарик есть у тебя?

– Угу.

– Тогда чего сидим? Пошли!

Я кивнула, слизнула с губ слёзы и нарочито бодрым голосом поставила во всей этой истории жирную точку:

– А Анжелка пари выиграла.

– Да ла-а-дно?! Откуда знаешь?

– От верблюда. Пока мы тут салютом любовались, они там, в палатке…

– А-а-а… – озарённо протянула Машка и вдруг хихикнула: – Вот Анжелка! А мне ещё Стас говорит, мол, тебе не странно, что Энжи не верещала? Типа – в её кондиции самое то, салютикам радоваться… Настойчиво так намекал. А оно вон чего… Ну да, и Димки же не было… Точно! Надо пойти, подговорить Аньку, что бы взяла «Россо», а то «Бьянко» слишком сладкий.

Стоит ли говорить, что этой ночью, рыдая в подушку и уверяя саму себя в том, что жизнь моя кончена и счастья уже не будет, я зареклась ходить под грушу?

Или лучше сразу сказать, что вечером следующего же дня я была там в числе первых?

«В конце концов, через три недели он вообще будет женат, и я его больше никогда не увижу. А если и увижу, то уж точно только издалека, и у нас не будет даже повода поздороваться»…

Я постоянно вспоминала тот поцелуй, жажду с которой Димка набросился на меня, едва я только рискнула ответить взаимностью. А как обхаживал меня перед этим? Тоже ведь робел, но не мог остановится… А его признание в том, что увидев меня, пожалел о спешке со свадьбой? От этой мысли мне было особенно сладко… и особенно больно.

«Не мог он такого сказать, или сказал, но не обо мне! Или обо мне, но я не так его поняла»

Хотелось перенестись в то мгновенье и услышать ещё раз, увидеть КАК он это говорил… а не таращиться на проклятое бревно в мыслях о том, что пора бежать.

«Ох, какая я дура! Зачем я его тогда остановила? Как теперь забыть его губы, руки…

Ну свадьба, да. А мне-то какое дело? Я же не собираюсь их разлучать. Мне бы только увидеть его хоть разочек, заглянуть в глаза, найти в них хотя бы намёк на то, что это всё мне не приснилось! А, может, даже удастся сесть рядом с ним, случайно соприкоснуться пальцами… Да, потом станет ещё хуже. Потом я совсем перестану спать и есть… Но перед этим я снова увижу ЕГО!»

***

И с чего я вообще взяла, что он придёт? Влюблённая дурочка, иначе и не скажешь.

Анжелка тоже была расстроена. Источая на всю округу аромат нового парфюма и блистая золотистым шиммером в декольте, она откровенно скучала и то и дело поглядывала в телефон. А я поглядывала на неё и вспоминала сладострастные стоны из палатки, между которыми иногда пробивался приглушённые мужские охи. Мне тут же хотелось сбежать и не возвращаться сюда больше… но я сидела и ждала.

А часов в одиннадцать пришёл Петька. Обычный Петька, такой же шумный и нагловатый, как и всегда. Необычным в нём было только то, что на этот раз он был один. И всё же мы Анжелкой воспряли, замерли в счастливом ожидании… Пока кто-то из пацанов не спросил где Димка.

– К свадьбе готовится, невестушку свою из-за бугра поджидает, где ему ещё быть? – рассмеялся Петька и бесцеремонно притянул к себе Анжелку.

Она раздражённо пискнула, а я, честно сказать, позлорадствовала.

Следующим вечером Анька принесла бутылку мартини. Пацаны быстренько сгоняли за соком, пивом и сушёными кальмарами. Все уже знали, по какому поводу банкет, а тех, кто не знал, быстро просвещали на ушко. Шепнули и Петьке. Он скорчил уморительную удивлённо-восхищённую рожу, показал Анжелке большой палец и с того момента стал ещё больше тискать её и подкалывать:

– Кто хочет поспорить на ящик шампанского, что Энжи совратит меня в течение пяти минут?.. Светуль? Не хочешь? Ну и ладно. А кто хочет? Машка, как на счёт пари?»

– Э-э-э, хитрый какой! – засмеялась та. – Получается я заведомо в проигрыше. Давай наоборот – я ставлю на то, что она тебя НЕ совратит!

– Не-е-е… Какой мне с того интерес? – ржал Петька и бесцеремонно тискал Анжелку.

На другой вечер, как и на следующие за ним, она не пришла, и дон Педро снова принялся за меня. А тут ещё, как назло, кто-то вспомнил о том, что завтра у меня день рождения, да не абы какой, а восемнадцатилетие. Петька взвыл:

– Ну, наконец-то! Ты помнишь, что после фуршета, уезжаешь в мой гарем?

Вот счастье-то…

По «грушевой» традиции, мне, как и любому имениннику, полагалось проставляться. Тут уж я принялась кусать локти, ведь если бы перестала ходить в тусовку сразу, как узнала, что Димка больше не приедет, и пока никто из ребят не вспомнил о днюхе – могла бы спокойно переждать август где-то в другом месте. А там глядишь – и Петька бы утратил интерес и перестал к нам приходить.

Я ведь была вовсе не против посиделок, да и традиций нарушать не хотела – это ж мой первый день рождения «под Грушей»!, (во всяком случае в такой компании) – но терпеть пьяного Петю больше не хотела.

По дороге домой так и объяснила всё Машке, а она отреагировала на это удивительно просто:

– Да подумаешь, никому ты ничем не обязана! И уж тем более Петьке! Спокойно можешь отпраздновать в другом местечке, шампусика попить, потанцевать, – и, понизив голос, подмигнула: – а может и познакомиться с кем-нибудь, а?

Я аж просияла:

– Точно! Давай завтра в какой-нибудь клуб завалимся? Гульнём по полной, а то настроение какое-то в последнее время…

***

Модный клуб «Молотов гараж» снаружи выглядел как… гараж. Огромный такой ангар, перевитый красно-серебристыми трубами наружной вентиляции – никакого намёка на гламур или изыски, да и от дома моего далековато – почему же я выбрала именно его? Почему вообще стала вдруг интересоваться темой авторемонта, таскаться с отцом по мастерским и магазинам автозапчастей? Почему запах новой резины и бензина заставлял моё сердце биться чаще? А вместе с тем – успокаивал и словно показывал: вот он, Мир вокруг! Солнце, ветер, дома, дороги, люди. Много людей! И все они разные, и среди них обязательно есть тот самый, с которым всё будет по-настоящему.

Просто мне нужно было время на то, чтобы успокоиться.

Атмосфера в клубе соответствовала названию: цепи, гаечные ключи и какие-то детали моторов на стенах, столики, похожие на верстаки, граненые стаканы и алюминиевые ложки-вилки. Публика – молодёжь, музыка – самое новьё. Фирменные коктейли «Молотов» на основе водки, и брутальная кухня-гриль. Местечка лучше и не представить!

Мы с Машкой бросились в веселье как потерпевшие крушение в спасательную шлюпку – прямиком в гущу дискотеки. Потом, порядком устав, примостились у высокой стойки, под хромированной крышкой капота от старенькой «Победы» и пили шампанское, строили глазки бармену, хихикали на ответные знаки внимания, и в мигании фонарей, клочками вырывающем из темноты танцпола счастливые хмельные лица, я не сразу признала одно знакомое…

Петька лихо отплясывал напротив какой-то блондиночки, и получалось у него очень даже классно. Вот что значит – человек-бесцеремонность, человек-в-топку-все-комплексы и человек-как-хочу-так-и-живу! Я пихнула Машку:

– Глянь-ка, я от него сюда слиняла, а он вон, пожалуйста!

Она непонимающе оглянулась и вдруг зашлась смехом:

– Опа-на! Какие люди! А что это там за курочка рядом с ним? Она не из нашей тусовки! Так, я не поняла, на каком основании? – И, сорвавшись с места, ринулась к танцующим.

Я на миг оторопела, но глядя, как ловко Машка оттеснила ту девушку и влилась в Петькин кураж – так, словно они участвовали в конкурсе на самый дурашливый танец – не выдержала и поспешила к ним.

Как, что, куда, когда? В какой-то момент мы уже очутились за столиком Петькиной компании, меня поздравляли с днём рождения его друзья и их подруги, не зная имён друг друга, мы надрывали глотки, разговаривая о жизни так, словно были знакомы всегда. Во время очередного тоста, я увидела, что Петька пьёт томатный сок, состроила удивлённую мину. Он подмигнул в ответ и изобразил руль в руках. Ни фига себе! Я даже и не задумывалась, что у него могут быть права!

Потом была целая серия медленных танцев и дон Педро мастерски вёл меня в своей нагловатой манере, а я только смеялась, понимая теперь, что это всё шутка, дурачество, и нет причин не подыграть ему. После очередного медляка он поволок меня к выходу. Мы выскочили на воздух, облокотились о «коновязь» – так местные называли ряд вкопанных в землю труб, сваренных в форме букв «П» с длинной верхней перекладиной, к которой большими болтами были привинчены пепельницы. Название очень подходящее, как и само место для курения. Петька затянулся и искоса глянул на меня. Во взгляде его светился стёб:

– Я думал, вы под грушей отмечаете обычно. Или ты специально меня нашла? Соскучилась, наверное?

– Пфф…

– Да ладно, я же шучу. Ты вообще извини, если вдруг сильно доставал тебя. Больше не буду, обещаю.

– Ага, ты сейчас обещаешь, а через полчаса, как заново родился. – Мне было легко и весело, и даже Петька казался довольно милым. – Завтра же снова домогаться будешь.

– Не-а. – Он мотнул головой. – Не буду. Завязал я с вашей тусовкой, скучно мне у вас стало.

– Так, так… – я поднырнула под «коновязь» и облокотилась об неё с другой стороны, чтобы оказаться к Петьке лицом, – а это случайно не потому, что Анжелка ходить перестала?

– Ну… – он загадочно улыбнулся, – с Анжелкой вообще уже не интересно.

Было в его едва сдерживаемой улыбке, в его хитрющих глазах и голосе что-то такое…

– Из-за того, что она с Димкой… того?