Я открываю рот, но Питер перебивает меня.

– У меня нет достоинства,– окно машины Питера опускается. Он слышит Милли, когда паркуется на месте рядом с нами. Он выключает двигатель и выходит. Лицо Милли становится красным. – Она рассказала тебе, кто я? – Милли кивает, но не смотрит на него.

Питер обходит машину и становится прямо рядом со мной. Он останавливается в нескольких шагах, словно вспомнив, что случилось, когда я уходила.

– Ты ранена?

Я качаю головой. Мое сердце бешено колотиться. Я теряю всю свою ярость, которая сводила меня с ума. В мыслях я реву словно лев, но, когда говорю, звучу, как мышка.

– Что ты здесь делаешь? Ты следил за мной?

Питер сжимает губы и затем улыбается мне, словно злится.

– Да, следил. Я не думал, что ты уедешь без меня. Не думал, что ты уедешь посреди схватки.

– Схватка окончена. Ты сказал, если я уйду, могу не возвращаться, так что я не вернулась.

Питер выдыхает. Его злость исчезает, и он смотрит на меня с раскаянием в глазах, от чего я хочу растаять в его объятиях. Питер мгновение рассматривает меня, а затем говорит Милли:

– Ты не можешь бросить учебу в конце года. Возвращайся в университет, прежде чем кто-то хватится тебя.

– Но была чрезвычайная ситуация и…

– Это не в счет. Ты не сможешь нормально закончить. Все профессоры завалят тебя на экзамене,– Питер бросает ей ключи от своей машины. Милли ловит их. – Отгони мою машину назад. Я останусь с Сидни.

– Нет, не останешься. Милли поедет со мной, а не ты, – я скрещиваю руки на груди. Моя голова качается из стороны в сторону, когда я говорю последние два слова. – Я возможно и жила в Техасе несколько лет, но я все еще девушка из Джерси.

Питер ухмыляется мне, затем говорит Милли.

– Брось мою сумку на переднее сиденье,– Милли делает это. Я награждаю ее злобным взглядом. Я выпучиваю глаза и пожимаю плечами.

Всем своим телом я пытаюсь сказать: «Какого черта», и именно это я и имею в виду.

Милли улыбается мне лучезарной улыбкой.

– Я думаю, так будет лучше для тебя. Тебе нужно поехать, и, похоже, у вас двоих есть проблемы, которые нужно решить,– я хочу убить ее, но слишком шокирована ее предательством, чтобы говорить. Я просто стою там с открытым ртом.

– А ты,– говорит она Питеру и подходит к нему, толкая его в грудь,– если ты обидишь ее, если хоть пальцем ее тронешь, я достану пистолет отца и застрелю тебя. Это обещание, не угроза,– Милли настолько маленькая и милая, что все выглядит так, будто ему угрожает фарфоровая кукла.

Питер усмехается ей.

– Господи, не хочу ни один из вариантов.

– Чертовски верно,– Милли снова смотрит на меня. Я так зла на нее, что не могу говорить. Мои руки плотно сжаты на груди. Она знает, какой преданной я себя чувствую.

– Иногда тебе необходимы друзья, Сидни. Ты не можешь делать все сама. Позволь кому-нибудь помочь тебе,– я ничего не говорю ей. Милли неловко улыбается, залезает в машину Питера, и уезжает, оставляя меня позади.

Питер стоит рядом со мной. Он сжимает челюсть, прежде чем сказать:

– Нам надо поговорить.

– Не о чем говорить.


Глава 6


Я сижу на пассажирском сиденье, глядя в окно на ночное небо. Ощущаю себя потерпевшей от крушения поезда. Это странно, но думаю, что уже горюю и оплакиваю свою мать. Я сижу, восстанавливая те воспоминания, которые были потеряны, но которые всплывают в моем разуме время от времени. Рука смерти – это единственное, что способно их освободить. Я вижу себя на качелях и знаю, что мне не больше трех лет. Мама подталкивает меня, и я стараюсь оглянуться на нее, из-за чего мои волосы путаются. Я чувствую это, словно происходит все сейчас. Я помню слезы, которые текли по моим щекам, и как я боялась. Моя мама распутала мне волосы и держала меня. Это не то воспоминание, которое я обычно вспоминаю, но сейчас оно всплыло. Тогда моя мать любила меня. Интересно, что она скажет, когда я появлюсь в дверях.

Холодок бежит по спине, заставляя меня дрожать. Уже поздно, послеобеденное время. Я сгоняю мурашки со своих рук, пытаясь избежать взгляда Питера. Мы не говорили с последней остановки. Я чувствую себя преданной. Словно кто-то вывернул меня наизнанку. Мне не нравится, что я чувствую его взгляд на себе. Это заставляет меня хотеть открыться и излить душу. Я хочу обратно моего Питера, но он ушел. Тот Питер никогда и не существовал.

Проехав мимо нескольких съездов, Питер съезжает с дороги. Мы в небольшом городке в Теннеси. Это холмистая местность в отличие от той, где мы были в Техасе, где в основном ровная, как сковорода, поверхность. Я ерзаю на своем сиденье и смотрю на Питера. Он выглядит так весь день. Я не могу сказать, зол он или раздражен.

Мне все равно.

Да, продолжай говорить это себе.

Питер сворачивает на темную парковку и останавливается перед входом в старый отель. Одинокий желтый фонарь освещает входную дверь.

– Что мы делаем? – я не хочу останавливаться здесь. Это место похоже на то, что принадлежит Норману Бейтсу3.

– Нам нужно остановиться на ночь, а это единственное свободное место,– он замечает выражение на моем лице и добавляет: – Не волнуйся. Все будет хорошо. Я останавливался здесь прежде,– Питер выключает двигатель и вылезает из машины. Затем он обходит ее, открывает мою дверь и протягивает руку, ожидая, что я выйду.

На самом деле я не хочу выходить, но, в любом случае, делаю это, только не принимаю его руки. Питер качает головой и потягивается, когда отворачивается от меня. Его рубашка задирается, и я могу хорошо разглядеть его красивое тело, в том числе и место, отмеченное шрамом. Шрам наводит меня на вопросы. Питер может драться, но не делал этого прошлой ночью. Мне интересно, дрался ли он в ту ночь, когда нож угодил ему в бок. Такое ощущение, что эта история не так проста, есть что-то, что он не рассказал мне.

Питер засовывает руки в карманы джинсов и смотрит на меня. Любопытство отражается на его лице, когда он замечает, как я смотрю на него, но он не комментирует это.

– Пойдем. Давай получим комнату и поужинаем. Мы не ели весь день, и если я съем еще один батончик мюсли, я...

– Ты съел все батончики мюсли четыре часа назад, – это первое что я говорю ему, с тех пор как мы поехали вместе. Дразнящее замечание – это просвет. На секунду я жалею о сказанном, но затем отбрасываю это. Я должна решить, что с ним делать. Я смотрю на Питера из-под занавеса волос, скрывающих мое лицо весь день. К черту это. Лечение тишиной не стоит потраченных усилий. Я лезу в карман за резинкой и собираю волосы в конский хвост. Выбившиеся кудряшки, скорее всего, торчат, как рога сатаны, но мне все равно.

Питер идет впереди и открывает дверь. Он придерживает ее для меня, и я захожу внутрь. Место вызывает у меня мурашки. Питер проходит мимо меня и звонит в колокольчик. Пожилая женщина, согнувшаяся под тяжестью времени, выходит из кладовки. Она поправляет очки и улыбается Питеру так, словно она знает его.

– Питер Ферро. Никогда не думала, что увижу тебя здесь снова, – она тепло улыбается ему своими морщинистыми губами, прежде чем повернуться ко мне. – Этот прекрасный молодой человек останавливался здесь раньше. Ферро выбирают именно этот отель и никакой другой, – она сияет от гордости, когда говорит это мне.

Питер проявляет свое очарование и включает улыбку на полную катушку. Он берет ее за руку и говорит:

– Потому что это место самое лучшее. Я не мог проехать, не остановившись здесь,– клянусь Богом, старушка покраснела. Питер погладил ее по руке, прежде чем отпустить. – Как ты?

Она застенчиво улыбается и шикает на него.

– У тебя нет времени слушать старушечий лепет. Бьюсь об заклад, вы голодны. Вот пропуск на обед в ресторане. В каждой комнате горячая еда. А вот ключ от комнаты, – она медленно поворачивается к доске позади нее. Она оправдывается, когда вручает ему ключ. – Это единственная комната, которая осталась. Прости.

Я не покупаюсь на это, а Питер похоже да.

– Прекрасно. Огромное спасибо,– он кладет кредитку в ее руку, и она оплачивает ею счет.

– Время выезда – девять часов, и, поскольку это люкс для молодоженов, предусматривается завтрак в постель. Когда вы хотите, чтобы его к вам доставили?

Я чуть не подавилась.

– Что? Мы не можем остаться в люксе для молодоженов, – сейчас я стою рядом с Питером, готовая перепрыгнуть через прилавок и искать альтернативный вариант. – У вас должен быть другой номер.

– Мне жаль, дорогая, но у нас нет свободных номеров. Все занято участниками конференции. Номер очень симпатичный.

– Но это… номер для секса! Для счастливых пар, для поженившихся пар. Не для нас! Я не говорю ничего из этого. Слова кружатся внутри моей головы, словно шары для боулинга, отбивающие другие мысли. Инстинкт подсказывает мне держаться на расстоянии от Питера, но я не могу, и это делает только хуже.

Питер усмехается мне.

– Это... что, Сидни? – он прислоняется к стойке в этой обтягивающей футболке с ленивой, сексуальной улыбкой. Я ненавижу его.

– Ничего.

– Нет, ты определенно думала, что это было чем-то. Продолжай и скажи нам,– он дразнит меня.

Мое лицо горит, когда румянец проступает на щеках. К черту. Я говорю первое, что приходит в голову.

– Я уверена, что это прекрасный номер, и я не хочу, чтобы все кончилось, как в прошлый раз. У Питера проблемы с контролем. Он занимается любовью, как бешеная обезьяна, и ломает по привычке все вещи. Я не хочу разрушить вашу лучшую комнату. Вот и все.

Озорная улыбка Питера становится шире, словно это утверждение верное. Я хотела смутить его, но, похоже, это не работает.

Старушка хлопает меня по руке, притягивая мой взгляд от Питера. Она говорит:

– Я знаю, милая, – и смотрит на Питера и подмигивает. Девичий взгляд на ее лице говорит, что она лично знает, что я имею в виду.

Я дважды моргаю, неуверенная, что правильно ее расслышала. Это заставляет Питера смеяться. Он хватает ключ у женщины и говорит:

– Спасибо, Бетси. Я обещаю, что ничего не сломаю, пока буду заниматься безумной обезьяньей любовью с моей подругой.

Питер тянет меня за дверь. Мы оказываемся снаружи. Ночной воздух густой и теплый. Пахнет жимолостью и жасмином.

Мой рот открывается.

– Ты…

Питер не прекращает идти. Он направляется к машине, достает наши вещи.

– Я что, Коллели?

– Ты спал с ней?

– Я спал со многими, – Питер подносит наши чемоданы к номеру и вставляет ключ в отверстие. Это настоящий медный ключ со свисающим с конца ярлыком.

– Что, черт возьми, это за ответ?

– Это единственный ответ, который ты получишь, пока веришь тому, что читала в прессе, а не тому что я тебе говорил,– Питер заходит в темную комнату и резко останавливается. Я ударяюсь в его грудь, когда он роняет сумки. Его лицо так близко ко мне, что я могу почувствовать его дыхание, когда он говорит: – Я трахался с половиной восточного побережья, помнишь? Женщины в этих краях очень довольны. Я могу добавить тебя к списку, если хочешь.

Гнев наполняет меня. Мне не нравится, как он говорит со мной. Когда он говорит последнюю часть, меня охватывает злость. Моя рука взлетает, и ладонь ударяет его по лицу. Питер даже не уклоняется. Он ловит меня за руку и прижимает к себе, до того, как я успеваю вырваться. Он держит ее, а в его голубых глазах потерянное выражение.

Паника скользит через меня. Я все еще чувствую то, что испытывала к нему вчера и позавчера. Я все еще хочу прикасаться к нему, целовать его, пробовать его. Мое сердце бьется быстрее, когда Питер наклоняется, сокращая между нами расстояние. Его губы так близко к моим. Если сократить оставшееся пространство, мы поцелуемся. Я не дышу, мое тело напряжено. Его рука при малейшем прикосновении посылает заряд электричества через все мое тело. То, как он смотрит на меня, заставляет мой желудок сделать сальто. Мне не нравится то, как он заставляет меня себя чувствовать, и в тоже время мне это нравится Я в ловушке, не в состоянии двигаться. Этот момент длится вечность. Я думаю о том, чтобы сократить расстояние, о том, чтобы прижаться к его губам, и обнимать его. Мой взгляд прикован к его губам, и когда я склоняюсь, Питер отстраняется. Он отбрасывает мою руку и делает шаг назад.

– Я не похож на своего отца – больше нет. Поцелуй что-то да значит для меня, и я не разделяю их с такими женщинами, как ты.