Джулия Грайс - Изумрудное пламя

– Почему ты не хочешь, дорогая? – спросила ее Анна. – Мы постелим новый ковер, и твоя комната станет очень уютной, там два окна с видом на сад. Наконец-то у тебя будет своя комната, не знаю, почему мы не сделали этого раньше.

– Мы делаем это потому, что мне нужна гостиная, – хозяйским тоном вмешался Антон. – И она у меня будет. Что с того, что тебе придется перебраться в другую спальню?

– И я тоже буду теперь иметь свою комнату, – вмешалась Чармиан.

Эмеральда вздохнула. Антон переиграл ее, как и следовало ожидать.

– Хорошо, – сказала она, стараясь скрыть свою тревогу, – пусть будет так, как вы все хотите, если это сделает вас счастливыми.

На следующий день переезд состоялся. Новый ковер был постелен в комнате Эмеральды, элегантная мебель в стиле «чиппендейл» была отполирована до зеркального блеска. Тетя Анна подарила Эмери вышитое покрывало для постели, которое досталось ей от ее матери.

Когда вечером Эмеральда поднялась в спальню, она заметила, что щеколда, запирающая дверь, переставлена так, что ее невозможно было запереть изнутри.

На улице шел дождь, шум которого всегда действовал на нее успокаивающе. Но сегодня ни уютно обставленная спальня, ни звук дождя за окном не могли унять ее всевозрастающий страх. Дом был старый. «Может быть, – убеждала она себя, – замок и раньше не работал как следует».

Эмеральда огляделась и зажгла лампу. Комната наполнилась едким запахом масла, пропитавшего фитиль.

И все-таки она не исключала такого варианта, что Антон днем послал сюда кого-нибудь из рабов, чтобы удостовериться в том, что замок действительно, не работает. Комната находилась на отшибе. Лучшего места не найти мужчине, который будет приходить сюда к женщине, которую считает своей собственностью…

Она должна немедленно покинуть этот дом, бежать куда глаза глядят.

«Надо собираться уже сейчас», – подумала она с внезапной решимостью. Немного одежды и денег – вот и все, что ей нужно. Она сможет продать свою изумрудную подвеску и купить билет на пароход, следующий на Север. Она постарается как можно дальше уехать от Ста Дубов.

Эмери принялась вынимать платья из громоздкого платяного шкафа и складывать их на кровати. Оставалось только достать с чердака саквояж и проститься с Анной.

Анна. При мысли о ней руки у Эмери безвольно опустились и глаза заволокли слезы. Вскоре она потеряет дом и женщину, которая заменила ей мать. Щемящее чувство одиночества овладело девушкой: этот дом стал для нее родным, здесь все любили ее. Больно было расставаться с кузинами и тетей.

Но, увы, бегство стало необходимостью. Ей нельзя больше оставаться здесь. Эмери смахнула слезы.

Внезапно послышался какой-то скрип. «Дом старый, – убеждала она себя, – это трещит обшивка».

Поскрипывание повторилось, и на этот раз она ясно услышала звук шагов.

Платье выскользнуло из ее рук.

Дверь открылась.

– Антон! – гневно воскликнула она. – Ты не имеешь права входить сюда!

– По закону я, как хозяин, имею право входить в любое из помещений дома. Фактически ты, как и дом, принадлежишь мне. Ты такая же моя собственность, как и любая из рабынь в поместье.

Она отступила на шаг. Во рту у нее пересохло, она даже не могла закричать. Когда он подошел поближе, она увидела, что на нем черный шелковый халат и в руках он держал что-то, похожее на шелковый шнур или веревку.

Содрогнувшись от ужаса, она вспомнила рубцы на запястьях и вокруг коленей Люсинды, красные и кровоточащие. Если Люсинду связали и она боролась, чтобы высвободиться…

Голос Антона звучал хрипло и будто издалека.

– Сними одежду, красотка Эмери. У покупателя есть право осмотреть товар на аукционе рабов? А сейчас у нас будет такой маленький аукциончик для нас двоих, и я хочу осмотреть то, чем собираюсь овладеть.

– Нет, – прошептала она, разжав пересохшие губы. – Нет, Антон, я не буду участвовать в воплощении твоих грязных фантазий!

Она отступила к кровати и оказалась прямо перед туалетным столиком, на котором лежал томик Эдгара По – солидная книга в кожаном переплете. Она принесла ее в спальню днем, не подозревая, какими кошмарами, не придуманными, а настоящими, будет заполнен вечер.

Едва сознавая, что делает, она швырнула в Антона тяжелую, обитую металлом книгу, угодив ему прямо в висок. Он пошатнулся, из пореза потекла кровь.

– Будь ты проклята, маленькая сука! – закричал он. – Я заставлю тебя пожалеть об этом, весьма и весьма пожалеть.

Он смотрел на нее, тяжело дыша, и Эмери истошно закричала.

—Бедное дитя, как я могла допустить такое? Как он посмел? – причитала Анна.

– Я знала, тетя, что это рано или поздно случится. Но, к счастью, беды не произошло. Он… Он вовремя остановился.

Эмери чувствовала себя совершенно разбитой после пережитого потрясения. Еще одно несчастье: расстроенная тетя Анна с ее больным сердцем. Но прибежала к ней не она, а это несколько меняло дело. Одна из рабынь услышала ее крик и прибежала наверх. Следом примчалась Чармиан, которая, должно быть, тоже услышала шум. Антон, застигнутый врасплох, вынужден был уйти, пробормотав что-то насчет летучей мыши, попавшей в ловушку, и женских истерик по поводу подобных пустяков.

– Найди эту летучую мышь, Чаффи, – приказал он одной из испуганных рабынь, – и убей ее, а не то я заставлю тебя заплакать.

Антон уходил на свою половину вне себя от ярости. Со всей ясностью Эмери понимала, что эта стычка – первая, но далеко не последняя. Если она останется здесь, ей несдобровать. Антон не забудет своего обещания поквитаться с ней.

Сейчас, через пять минут после его ухода, Эмеральда была в спальне тети, дышавшей теплом и покоем. Мягкий свет лампы заливал комнату.

– Эмери, – с надеждой в голосе заговорила она, – Эмери, как нам быть? Я поговорю с сыном, отчитаю его, скажу ему, что он не смеет так поступать с тобой…

– Он снова придет ко мне, тетя, – с горечью произнесла Эмери, – он пообещает тебе, что этого больше не повторится, но поступит по-своему, и ты ничего не сможешь сделать.

– Но… Он должен прекратить свои домогательства. Я уверена в этом. Наверняка после того как я поговорю с ним, Эмери, он поймет, что ведет себя недостойно. В конце концов он получил хорошее воспитание…

Анна говорила все тише, рука ее потянулась к левой груди.

– Боюсь, тетя, что его обещания будут лживы. Он задался целью изнасиловать меня и не отступится, если я останусь. Я должна уехать, и чем скорее, тем лучше.

Мне надо уехать туда, где меня никто не знает. Где меня не будут преследовать как рабыню.

– Но, Эмери! Это твой дом, здесь живут люди, которые тебя любят. Куда ты поедешь? Что ты будешь делать?

– Я не знаю, – неуверенно ответила Эмери. – Но после того, что произошло, у меня не остается выбора. Кроме того, – добавила она, – я уверена в том, что я не рабыня. Ошибке в завещании можно найти какое-нибудь разумное объяснение. Может, мой отец и убежал вместе с Офелией, но она умерла, как и ее ребенок, и отец женился на другой женщине, и у них родилась я?

Анна с сожалением посмотрела на нее:

– Эмеральда, если бы все было так, как ты говоришь, то твой отец вернулся бы домой.

– А что, если он не хотел возвращаться? Что, если у него были причины не делать этого?

– Тогда бы он написал.

«Письма иногда пропадаю», – хотела возразить ей Эмеральда, но что-то во взгляде тети остановило ее.

– Может быть, я поговорю с Антоном, заставлю его понять…

«Какая все-таки наивная эта тетя Анна, – подумала Эмери. – Видно, мало она видела в жизни зла и жестокости. А может, просто отказывается признаться себе самой в том, что ее сын Антон – воплощение дьявола, отъявленный негодяй, которого нельзя ничему научить».

– Тетя, ты прекрасно знаешь, что говорить с Антоном бесполезно, и потом… – Эмери засмеялась. – Он будет постоянно преследовать меня, и мне будет нелегко затеряться среди Чармиан, Коры и других девушек.

Повисла напряженная тишина.

Тетя Анна прошлась по комнате и опустилась на стул с замысловато изогнутой спинкой. Лицо ее побелело как полотно.

– Понимаю, – медленно проговорила она, сжав руки.

Эмеральда бросилась в ее объятия:

– О, тетя, мне жаль, что так произошло. Если бы это зависело от меня, я бы никогда…

– Я знаю, что в этом нет твоей вины, – Анна выпрямилась. – Ну что же, Эмеральда, – заговорила она. – Я очень рада, что тебе достался изумруд. Ты должна взять его с собой и продать, когда тебе понадобятся деньги. Я отдам тебе все наличные деньги, которые есть у меня. И еще жемчужины, что подарил мне Кельвин. Возьми все, что сможешь увезти. Зашей драгоценности и деньги в полотняный мешочек и носи его на теле, чтобы ты их не потеряла и их у тебя не украли.

Эмеральда горестно вздохнула, потрясенная самоотверженностью Анны.

– Но я не могу взять у тебя драгоценности и деньги, ведь дядя оставил их тебе…

– Он уже не узнает, как я ими распорядилась, – с грустью сказала Анна. Она поднялась со стула и разгладила складки на черной шелковой юбке. Пятна лихорадочного румянца подчеркивали нездоровую бледность ее лица.

– У меня есть дальние родственники в Охо, двоюродные сестры. Ты сможешь поехать к ним. Сначала вверх по реке, затем по суше. Я дам тебе рекомендательное письмо. Они солидные фермерши, и я уверена, что они примут тебя как полагается, у тебя будет дом или в крайнем случае они помогут тебе подыскать работу.

Охо – так далеко. Боль сдавила Эмеральде грудь.

– Эмери, дорогая, – словно прочитав ее мысли, продолжила Анна, – тебе надо уехать на Север, туда, где рабство запрещено. Ты выглядишь как белая, и, насколько я понимаю, ты и есть белая. И все-таки на Севере ты будешь в безопасности. От Кельвина, от… от всех, кто знает о твоем происхождении. Ты сможешь забыть все это, забыть нас и жить нормальной жизнью.

– Я тебя никогда не забуду, тетя, – прошептала Эмеральда.

– И я тебя, дорогая.

На следующее утро Кальвар отвез ее на пристань и она взошла на борт парохода, который увозил ее на Север.

Эмеральда сидела на кровати в гостинице Сант-Луиса, лениво размышляя, спускаться ли ей к ужину, или не стоит. Последние пять дней донельзя вымотали ее. Когда ей было девять лет, она пережила подобное долгое путешествие, но тогда она была под опекой жены капитана, а сейчас – совершенно одна.

По совету тети она отправилась в поездку во всем черном, с густой вуалью на лице. Тете казалось, что таким образом она сможет избежать внимания мужчин, и никто не станет задавать ей лишних вопросов: причина ее путешествия была очевидной окружающим без слов – смерть кого-то из близких.

– Ни при каких обстоятельствах, Эмери, не разговаривай с мужчинами, не пытайся спрашивать у них дорогу, – советовала ей тетя Анна. – Если они втянут тебя в разговор, имей в виду: ничего хорошего из этого не получится. Маловероятно, чтобы кто-нибудь из них желал тебе добра. Юная девушка, путешествующая в одиночестве, действует на этот сорт людей как приманка. Если тебе надо будет спросить совета, обратись к приятной на вид женщине, желательно постарше. О, как бы мне хотелось отыскать знакомых среди тех, кто поедет с тобой…

Но времени на это не было. Почти всю ночь они паковали багаж, чтобы Эмери успела отъехать на рассвете.

Все эти дни перед ее взором был один и тот же однообразный пейзаж: коричневая гладь воды, клочки леса по берегам, плантации, пристани, дамбы, временами высокие обрывы. Сейчас она в Сент-Луисе, прибрежном городе, в ожидании парохода, чтобы плыть дальше вверх по реке.

«Охо, – грустно думала она, – что ждет меня там?» Тоска по дому вдруг сжала ее сердце. Она вспомнила усадьбу Сто Дубов, Кору, Чармиан, тетю Анну – всех, кто был ей так дорог. Что с ними сейчас? Может быть, Антон переключился на сестер? Как складываются отношения у него с тетей Анной?

Эмеральда достала рекомендательное письмо и стала перечитывать его.

«Дорогая кузина Франклин!

Я пишу это письмо как рекомендательное для моей племянницы, Эмеральды Реган, которая едет в Охо, чтобы разузнать побольше о своем отце, который, как ей кажется, умер недалеко от Толедо. Я пыталась отговорить ее, но она настояла на поездке, что, безусловно, делает ей честь, поскольку она руководствуется самыми благородными мотивами. Могу засвидетельствовать, что моя племянница прекрасной души человек и высоких моральных устоев. Она успешно окончила школу Виланд в Батон-Руже. Я надеюсь, что ваше сердце отзовется и вы окажете моей племяннице гостеприимство и поможете подыскать ей подходящую работу на время, пока она будет занята поисками сведений об отце.

Искренне ваша, Анна Робелэнд Делани».

История, изложенная в письме, показалась Эмеральде не очень правдоподобной, и она сомневалась, что она не покажется таковой кузине Франклин. Ни одна уважающая себя девушка не пустится в путешествие через всю страну в одиночестве, если на то не будет чрезвычайных обстоятельств.