Свои холодные ладони зажала между коленей, пытаясь хоть как-то согреться. Становилось все холоднее. От сидевшей передо мной тёти Веры буквально отходили волны жара, но мне от них становилось только холоднее.

Настя, прервав разговор, попросила спеть деда, он долго отнекивался, но согласился, если ему подпоют девочки. О! Это будет великолепно, подалась вперёд и наглая рука блондина слетела с моего плеча и я лишилась такой приятной ласки и необходимого тепла. Оглянувшись на Костю — он сидел с непроницаемым лицом следил за перебранкой.

Девочки долго не стали спорить и согласились.

Первым запел дед:

"Сквозь полудрёму и сон

Слышу малиновый звон,

Это рассвета гонцы,

В травах звенят бубенцы.

Это средь русских равнин

Вспыхнули гроздья рябин,

Это в родимой глуши

Что-то коснулось души…"

На припеве девочки подхватили:

"Малиновый звон на заре,

Скажи моей милой земле,

Что я в неё с детства влюблён,

Как в этот малиновый звон.

Малиновый звон на заре…"[i]

Я выпрямила спину, вновь находя опору в виде горячей руки, но с неудовольствием отметала, что Костя не возобновляет ласку. Даже повела плечами, заметив, как он усмехнулся и начал вновь меня поглаживать — более уверенно,

Добрался до ушей и пропуская между пальцев мои небольшие серьги в виде прозрачной капельки. Ой…

А деда понесло на романтический лад, и он с девочками запел "Эхо любви".

И здесь уже подпевали все вместе, даже я. Да что там-я, даже Костя, который теперь уже совершенно собственнически обнял меня рукой за талию — мне была приятна такая неожиданная забота. А когда моего уха коснулось горячее дыхание и мужские губы едва задевая кожу проговорили:

— Наташа, давай поговорим.

— А…?

И… я просто испугалась, и едва дослушав песню, убежала в дом за кофтой.

Похромала я быстро, надетый на гипс широкий тапок даже ни разу не слетел. Это где-то папа его добыл, чем меня порадовал. Тапок был обычным с регулировавшей застежкой для подъёма стопы.

Итак, я после того как ускакала за кофтой так и не вернулась назад. Хотя собиралась, честно, даже кофту надела, но потом присела на постель, подложила под спину подушку и уснула глядя в окно, как была.

Сквозь сон я чувствовала: кто — то снимает кофту и укладывает меня поудобней со словами:

— Дурочка, моя.

Я даже возмущено мыкнула, чем заслужила:

— Спи уже, горе.

И вот утро меня "порадовало" головной болью во всех местах. Да, именно так я и мыслила.

И даже поднялась, решив принять спасительный душ. Привычно и качественно обмотала гипс пищевой плёнкой для надёжности. Закрепив ее скотчем ворча:

— Когда же я от тебя избавлюсь монумент окаянный?!

Боль сжала виски, и я решила молчать, тем более с гипсом вообще не принято беседовать.

Душ смыл с меня основные симптомы неудачной ночи, но вернул воспоминания про трусливый вчерашний побег. Пришлось брать из сумочки таблетку болеутоляющего.

Широкие футбольные шорты красного цвета и соответствующая майка — мой сегодняшний выбор.

В коридоре, проходя мимо оранжереи, я заметила девочек, которые не обратили на меня никакого внимания, увлечённо вели какой-то странный спор; я даже притормозила и прислушалась.

— А я говорю призрак, — Соня включила на телевизоре старый кинофильм с названием «Призрак», а точнее часть, где звучит песня и главный герой уходит к свету. Что это их на старые фильмы потянуло.

— Ну… тут все печально — надула губы Маша, — давай Селин Дион из «Титаника».

— А в Титанике он утонул. Не печально? Тут хоть на небо ушёл.

— Нееее. Фуууу. Нам нужен happy end. Кстати….

Я не стала прерывать их занимательный спор и молча спустилась вниз, голоса слышались из кухни — туда я и направилась.

Все обитатели дома собрались за обеденным столом молча поглощали оладьи под мерное бормотание Елены Малышевой по телевизору. Именинник сидел как раз рядом с входом.

— Дедуля, С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!!!! Мой дорогой. Здоровья, повышения пенсии и прилежных родственников. За уши, наверное, дергать уже не стоит, — дедулю я смачно расцеловала в обе щеки и все-таки потрепалась одно ухо.

— Спасибо, внуча.

— Всем привет.

Не спевшееся трио мне ответило таким же приветом.

— Садись, доча. Панкейки! Новый рецепт.

Мама все ещё крутилась у плиты, когда все остальные с упоение жевали. Дед и папа ели прямо руками макая то в сметану, то в варенье, Костя с приборами аккуратно отрезал по небольшому кусочку и, нацепив на вилку макал.

Я села рядом с Костей, пододвинув к себе, пустую тарелку и вилку.

Блинчики оказались просто невероятными.

— Мам, это луший рецепт. Очень вкушно. Я перепешу у тебя.

— Прожуй сначала.

— Перепиши. Я по утрам хочу так завтракать, часто. Прошептал мне на ухо Константин, но услышали все, кроме деда. Папа так и замер с блином у рта, мама вообще уронила лопатку, а я в лучших традициях сглотнула и подавилась. Виновник аккуратно постучат мне по спине.

Дед же усмехнулся глядя в телевизор:

— У Елены никакого чувства такта нет. Ну, зачем скажите, во время завтрака рассказывать про несварение пиши из-за трех метровых глистов.

— ПАПА!!!!

Мама с досадой подняла лопатку и бросила ее в раковину, папа посмотрел на деда, потом на блин и положил его обратно на блюдце. Мне тоже как-то перехотелось, особенно, после того как по телевизору показали, как эти самые непроходимости вытаскивают через разрез в кишке.

А дед продолжил:

— Ну, что папа-то?! Я правду говорю. Никакого такта!

Он смачно. Обмакнул сложенный блин в сметану и полностью засунул в рот.

После завтрака началась невероятная суета.

Мужчины украшали двор, ставили палатку, натягивали гирлянды и прочее. Праздничный ужин было решено назначить на шесть часов. К деду должны прийти его друзья, поздно было бы не разумно все организовывать — "Не шешнадцать же им", как сказала мама, при обсуждении времени, подражая одной из героинь фильма «Любовь и голуби».

Женщины организовали готовку на кухне тёти Вера, она больше и удобней.

Меня посадили за нарезание и чистку всего. А «Всего» приходилось нарезать порциями примерно в ведро.

Соня с Машей грамотно отговорились, тем, что нужно Нюра помыть перед празднеством. А когда они заявились к нам — мокрые, грязные с пеной на голове, а за ними спокойно цокая ногтями, прошёл абсолютно сухой пёс. Мы просто все замерли парализованные шоком. Хотелось спросить: "какого….?"

— Какого лешего здесь происходит? — тётя Вера упёрла руки в бока.

— Мама, мы его просто хотели помыть в ванне, — еле слышно проболтала Соня, шмыгая носом.

— И??? — так же грозно, но, уже не скрывая веселья, строжилась тётя.

— Не догнали!

Дружный смех просто оглушил, а виновник злоключений сел на попу, самодовольно виляя хвостом. Я протянула ему кусочек колбасы, который он проглотил и не почувствовал.

— Идите, мойтесь, чудики.

Чудики, напоследок хлюпнув носами, рукавами вытерли лица, ещё больше размазав грязь, обнялись и пошли.

***

Вечер наступил неожиданно быстро, я его встретила все в той же позе сидя за финальной нарезкой фруктов.

Про долгое сидение напоминала ноющая поясница и чувство выполненного долга. Настя прибежала, забрать у меня последнюю тарелку, на которую я погрузила последнюю ветку домашнего винограда и пару лебедей из яблок.

— Ну все, Наташ, иди, собирайся. Я здесь приберу.

— Хорошо. Классное платье, — я осмотрела сестру, которая была одета в темно-синий удлинённый сарафан по щиколотку. Наверх, которого надела фартук.

— Спасибо.

— Обращайся. — Подмигнула ей.

Приняла душ, смыла с себя впитавшиеся запахи кухни. Намазала тело нежным муссом. Почесала специальной тонкой, заранее приготовленной линейкой под гипсом и пошла одеваться.

Длинное, синее платье в пол с выразительными белыми лилиями, верх был скроен просто — на широких лямках, да и низ был не особо пышным и очень удобным. Волосы я заплела в две аккуратные французские косы по всей голове, которые сходились на макушке и были просто заколоты специальной шпилькой, остальную длину, чуть ниже лопаток, я завила в локоны.

В уши вставила удлиненные серьги с маленькими камешками на конце, подкрасила глаза и губы. Я готова.


[i] Песня «Малиновый звон» в исполнении Николая Гнатюка,1987 год.

Глава 15

Все уже сидели за длинным столом, под большим белым шатром с анти-москитной сеткой, наслаждаясь нежным светом гирлянд. С озера тянуло сыростью и прохладой, я даже зябко поёжилась, но целенаправленно вошла ко всем:

— Здравствуйте, гости дорогие! — обратилась я к друзьям деда. Их было семеро, каждого я знала, как родного.

— Тю, Наталья, ты ещё в ноги поклонись, — присвистнул дед Федя.

— Да, проходи, Наташенька, здравствуй! — дед Семён.

Я всех расцеловала в обе щеки и даже своего деда, повторно. Деда Серёжа, деда Саша, деда Михаил, деда Саша-второй и дед Иван.

Заметив свободное место рядом с Костей, направилась в ту сторону. Я так соскучилась за ту половину дня, что не видела и сейчас с жадностью рассматривала его: темно-синяя футболка, тёмные брюки и тщательно уложенные волосы. Тайно порадовалась, что он с такой же жадностью рассматривает меня. Прежде чем присесть, я пододвинула свой стул вплотную к стулу Кости.

Стол был полностью готов, да что там все были готовы, даже папа со знаменитым магарычом в руках, уже наполнял рюмки великовозрастной восьмёрке — что-либо другое они отказывались пить.

— Наталья, — обратился ко мне деда Федя, — я вот все думаю, когда к тебе сватов засылать? Такая девка выросла.

Хоть это и был традиционный вопрос при всех наших с ним встречах, но сегодня он меня смутил.

— Тыкву тебе под нос, а не невесту, хрыщ старый, — дед Сергей как обычно предложил альтернативный вариант моих сватов.

— Да есть у нашей Наташи уже жених. Ваши кони тихо скачут, — басовито рассеялся дед Семен.

— Сёма, да какие кони. Они подохли ещё на предыдущей переправе. — На этот раз лающий смех деда Сергея пересилил всех.

— Ну, все хлопцы, хорош языком трепать. Давайте выпьем! — деда Саша — старший, как обычно взял на себя роль тамады, — как говориться Совет да Любовь оставим молодым, а нам, старикам, остаётся только радоваться за наше продолжение — наследие, что мы оставим после себя. Дорогой наш Друг, брат, хоть и не по крови, за все годы нашей верной дружбы мы стали родными людьми. Мы многое пережили вместе и потери, и радости; и вот все кто остался… мы вновь рядом встречаем ещё один подаренный богом год. Значит, все было не зря. Глядя на твоих детей, можно смело сказать — семьдесят пять лет не прошли просто так. Они были прожиты достойно! И я бы выпил за прошедшие годы, но не буду. А я предлагаю выпить за будущее, которое ещё не настало, мой друг. Толик, за тебя! За здоровье! За твоих детей и внуков. За тебя, мой брат!

Весь стол будто ожил и дружно крикнул: — Ура! Ура! Ура!

Стук фужеров и все выпили, даже я — любимое красное вино.

Я так задумалась, что вздрогнула, когда Костя стёр с моих щёк влажные дорожки.

— Ну, ты чего? — шёпотом спросил он.

— Извини, просто вспомнила те времена, когда была ещё ребёнком, и деда Саша так же произносил тосты, и все были молоды, и было их далеко не восемь человек.

— Это жизнь, Наташ.

— Я и не спорю.

Влажный воздух вновь коснулся моих обнаженных рук, заставляя зябко поёжиться. На плечи мне, вдруг, опустилось что-то мягкое и тёплое — моя вязаная кофта. На вопросительный взгляд Костя лишь сказал:

— Решил заранее побеспокоиться.

Я насторожилась в ожидании упрёка, но Костя просто чуть заметно улыбнулся и поправил кофточку.

— Спасибо.

Вечер проходил в замечательной атмосфере: дядя Стас и тётя Вера подтрунивали друг над другом; дед Фёдор ещё пару раз хотел у Кости "отбить" меня; мама взяла на себя всю работу хозяйки и иногда ей Настя помогала; девочки что — то делали с телефоном, папа придумывал конкурсы и шарады, а вот тосты неизменно произносил деда Саша, чем ещё несколько раз пробивал меня на слёзы, один тост про покинувших нас в неизменном бою жизни чего стоил.

Время неумолимо приближалось к полуночи, наши пенсионеры начали собираться на отдых в дом. В процессе застолья мы их всех уговорили остаться у нас на ночь.

Женская половина уже давно убрала основные блюда, остались только чайные принадлежности и остатки торта. Меня к уборке не допустили — мешать я им, видите ли, буду — неуклюжая.