– Я знаю, что мои уговоры кажутся скучными, Виктория, – вздохнул он, пытаясь сохранить спокойствие. Она всеми силами старалась довести его едва ли не до исступления. – Но нам ни к чему чужая война. Если я оставлю тебя, Эдвард меня убьет. Так что независимо от твоего согласия и от того, случайно ли мы оказались здесь или это судьба, завтра мы плывем домой. И если ты находишь это таким уж невыносимым, а меня – тираном, предлагаю подумать о своей сестре. Представь, что станется с ней, если она узнает, что ты здесь. Что до меня, я волнуюсь не о себе, а о своем сыне, который уже потерял мать. Не хватало, чтобы и меня убили случайной пулей! Я достаточно ясно выразился?

На этот раз Виктория молча кивнула. Достаточно оказалось упоминания об Оливии, как она пришла в себя. И хотя ничто не заставило бы ее признаться, но в глубине души Виктория была уверена, что Оливия привела бы те же самые доводы. Но все равно – какой же он невероятный зануда! И как здорово было бы остаться в Европе и посмотреть своими глазами, что произойдет.

Она допоздна просидела в гостиной и думала о том, что случилось со всеми ее прекрасными планами. Жестокий каприз рока свел их, и удача, казалось, покинула ее со времени запретного романа с Тоби. Ребенок, который так нелепо погиб… уничтоженная репутация… вынужденное замужество.,, разлука с сестрой… а теперь и супружеские обязанности, которые она принуждена выполнять и не в силах выносить. Трудно представить, что их ждет счастливое будущее.

Может, уйти от мужа? Не возвращаться домой?

Нет, и это немыслимо. И хотя ей противно вспоминать о Нью-Йорке, нужно во что бы то ни стало повидаться с Оливией. Но как это отвратительно: совместная жизнь с Чарлзом, заботы о его сыне, домашние обязанности… А ее мечты о политике, свободе, вступлении в ассоциацию суфражисток? Духовно она ничем не связана с этим человеком, и, как бы он ни был добр и терпелив, между ними никогда не будет истинной близости. Он тоже понимает это, но еще не готов признать. И возможно, не будет готов. И что тогда делать? Она так храбро рассуждала с Оливией о разводе, но Чарлз ни за что не согласится развестись. Она очутилась в капкане, из которого не выбраться. Ее судьба навеки скреплена с его судьбой, и оба навсегда останутся несчастными. И пойдут ко дну вместе. Мучительно удушливая жизнь с нелюбимым человеком рано или поздно убьет ее.

Признаться во всем Оливии? Но какой смысл? Так или иначе, сестра ничего не сможет посоветовать. Они заключили сделку, дали обеты, пошли ва-банк и проиграли. И до сих пор так и не узнали друг друга.

– Ты ложишься? – нетерпеливо спросил он наконец, и Виктория подпрыгнула от неожиданности при звуках его голоса. Чарлз стоял на пороге спальни. Она нерешительно посмотрела на него и кивнула, боясь, что он снова захочет повторения вчерашнего или потребует немедленно подчиниться его приказу. В любом случае ей не нравилось ни то ни другое.

Она все-таки легла и с изумлением почувствовала, что Чарлз просто обнял ее и прижал к себе. Ничего больше.

– Не знаю, как достучаться до тебя, Виктория, – печально вздохнул он. – Ты спряталась за непроницаемой стеной, и я не могу тебя найти.

Его жена – и одновременно не его, и он не знает, как быть. Подобно Виктории, он стал терять надежду. Они женаты два месяца, совсем недолго, а ему казалось, прошла вечность.

– Я сама себя не найду, Чарлз, – жалобно всхлипнула она. Оба жадно прильнули друг к другу – крошечные щепки в необозримом океанском просторе.

– Наверное, если набраться терпения и ждать, когда-нибудь все обязательно уладится. Я не из тех, кто легко сдается. Прошло несколько месяцев, прежде чем я поверил, что Сьюзен мертва. Все надеялся, что ее спасли.

Виктория, мгновенно успокоившись, кивнула. Господи, как легко было бы любить его! Только она не знала, как этого добиться, да и, похоже, переболев любовью, навсегда получила иммунитет. Теперь в ее сердце не осталось места этому чувству, и муж, кажется, это понимал.

– Не бросай меня, Чарлз, – тихо попросила она. – Только не бросай.

Без него и Оливии она пропадет.

– Ни за что, – шепнул он, прижав ее к себе. – Ни за что.

Они так и заснули, обнимая друг друга, и последней мыслью Чарлза было, что медовый месяц закончился не так уж и плохо. Кто знает, возможно, через несколько месяцев все пойдет по-другому.

А Виктория в это время мирно закрыла глаза, грезя о свободе.

Глава 16

Обратное путешествие на «Аквитании» заняло, казалось, вдвое больше времени. Чарлз и Виктория целыми днями просиживали на палубе. Он спал, она читала. Правда, Виктории довелось познакомиться со знаменитой Андреа Гамильтон, и с тех пор женщины почти не разлучались. Виктория, затаив дыхание, слушала рассуждения Андреа по поводу суфражистского движения. Чарлз, как правило, вежливо отмахивался, когда Виктория принималась пересказывать ему новейшие теории поборницы гражданских прав. Оказалось, что жена буквально одержима идеями женской свободы. Для нее это отнюдь не являлось преходящим увлечением или темой для застольной беседы. Она жила и дышала этим. И хотя он и раньше знал о ее увлечении, все же не сознавал, как далеко зашла болезнь. Только об этом она заботилась, читала, говорила. Постепенно Чарлз стал находить ее навязчивую страсть довольно утомительной.

– Сегодня мы ужинаем за капитанским столом, – сонно объявил он в один прекрасный день, с трудом приоткрыв один глаз. – Я подумал, что тебя лучше предупредить.

– Очень мило со стороны капитана, – равнодушно обронила жена. – Хочешь поплавать?

Иногда Чарлз остро ощущал разницу в возрасте. Ему сейчас хотелось лишь лежать на солнышке, впитывая благодатные лучи, а Викторию обуревала жажда деятельности. Но он рад был ей угодить.

Они спустились к бассейну, и Чарлз привычно отогнал от себя мысли о соблазнительном теле жены. Черный купальник изумительно ей шел, да и плавала Виктория безупречно. Чарлз почти против воли восхищался ее стилем и стройной гибкой фигуркой Наконец он присоединился к ней и быстро нагнал. Они поплавали вместе, пока Виктория не утомилась. Но настроение ее явно улучшилось.

– Ты совсем меня загоняла, – улыбнулся он.

Это была чистая правда: Виктория действительно не знала устали и готова была каждый день таскать мужа по театрам и музеям. Правда, она слишком часто бросала ему вызов и, уж разумеется, была далека от идеала покорной любящей жены. Иногда он жалел, что так и не узнал ее получше, но чаще всего проклинал минуту, когда встретил. И вспоминал о ее сестре с горечью и тоской. Интересно, сможет ли он теперь различить близнецов? Раньше он хотя бы чувствовал почти неуловимую разницу между ними, по теперь, казалось, его интуиция притупилась. Виктория не оправдала ни одно из его ожиданий

– Ты сильно скучаешь по Оливии? – неожиданно спросил он, когда они уселись в шезлонги, расставленные вокруг бассейна.

– Ужасно! – вырвалось у Виктории. – Никогда не думала, что придется существовать без нее! В детстве я была твердо уверена, что, если у меня отнимут Оливию, я умру.

Чарлз не стал упоминать, что именно то же чувствовал в отношении Сьюзен

– А теперь? – допытывался он с искренним любопытством. Его неизменно интриговала таинственная связь между близнецами, способность общаться без слов, на уровне инстинктов.

– Теперь я знаю, что смогу жить без нее. Но не хочу. Как было бы хорошо, если бы она поселилась с нами! Но Оливия ни за что не оставит отца. Да он ее и не отпустит. Кто же будет о нем заботиться? Это так несправедливо по отношению к Оливии, но она ничего не замечает!

Чарлз тоже так считал и без обиняков высказал все Оливии, когда та принесла Джеффу щенка.

– Может, мы сумеем ее уговорить, когда вернемся. Или попросим подольше у нас гостить. Вот Джефф обрадуется!

– Ты не стал бы возражать? – удивилась Виктория.

Чарлз был поражен ее откровениями об отце. Старому эгоисту все сходит с рук, потому что дочь слишком снисходительна. За все приходится расплачиваться Оливии, и Чарлза отчего-то это больно задевало.

– Разумеется, нет, – пожал плечами Чарлз. – Лучше ее я не встречал человека. Умна, красива, невероятно добра и всегда готова прийти на помощь.

Он повернул голову и заметил напряженный взгляд жены. Жены? Самое странное, что он до сих пор не думал о Виктории как о жене. Даже два месяца спустя после свадьбы они оставались чужими.

– Наверное, тебе следовало жениться на ней, – язвительно бросила Виктория.

– Она не делала мне предложения, – отпарировал он с неожиданной яростью. Временами его охватывал неудержимый гнев на жену, посмевшую скрыть от него свое неприглядное прошлое. И хотя он был готов ее простить, горечь в душе по-прежнему давала о себе знать.

– Подожди. А вдруг мы решим поменяться местами? – фыркнула Виктория, но Чарлз брезгливо поморщился.

– Это не смешно.

Мысль о том, что они способны его одурачить, не раз приходила ему в голову и всегда расстраивала. Он очень боялся, что совершит какую-нибудь глупость или скажет нечто неподобающее в присутствии той, кому его слова не предназначены.

– Поднимемся наверх? – буркнул он, чтобы поскорее закончить неприятный разговор.

Виктория кивнула. Последние дни они постоянно спорили или ссорились, сами того не желая.

Супруги переоделись к ужину и направились в кают-компанию. За столом только и было разговоров что о войне. И Виктория не только слушала, но и высказывала собственное мнение, подчас слишком резкое, но никогда не банальное. Чарлз гордо взирал па жену. Она, несомненно, далеко не глупа. Как жаль, что с ней невозможно ужиться!

Они немного потанцевали, но без особой охоты, и вскоре вернулись на палубу. Ночь выдалась тихой и прекрасной, и Виктория закурила папиросу, любуясь игрой лунного света на воде.

– Ну как? – грустно улыбнулся Чарлз. – Хороший у нас получился медовый месяц или не очень? Тебе было весело?

– Иногда. Хороший или нет? А как по-твоему?

– Мне было с тобой интересно, но вовсе не легко. Может, именно так и суждено. И жизнь ничего не преподносит нам на блюдечке. Все нужно завоевывать. Что, если судьба предоставила мне только один шанс?

Он имеет в виду Сьюзен! И Тоби, которого она безумно любила, пусть он и не оказался волшебным принцем.

– Наверное, на все требуется время, и, как говорят, стерпится – слюбится.

Оба печально усмехнулись. Пословицы иногда врут!

– А что теперь? Мне предназначена роль домашней хозяйки?

– У вас какие-то иные планы, миссис Доусон? Собираетесь стать доктором или адвокатом?

– Ни за что! Скорее политиком.

Она просто бредила политическими проблемами и военными событиями.

– Я хотела бы вернуться и изучать все, что происходит в Европе. А может, и самой принять участие в войне. Вдруг и я окажусь в чем-нибудь полезной!

– Полезной? – ужаснулся он. – Станешь водить машину или что-то в этом роде?

– Возможно, – задумчиво протянула Виктория.

– Посмей только! – не шутя пригрозил он. – Хватит с меня суфражистских демонстраций. Никаких войн!

Но Виктория отчего-то задалась вопросом, стал бы он ее удерживать, если бы она действительно вознамерилась уехать в Европу. Оливия, разумеется, не одобрила бы ее намерений, так что не стоит обсуждать с ней или с отцом подобные вещи. Но сама Виктория серьезно подумывала о возвращении. Ей все время казалось, что она упускает нечто очень важное, что непременно наложит отпечаток на ее дальнейшую судьбу.

– А как насчет Джеффа? Каким образом он вписывается в твою бурную деятельность? Найдется ли у тебя для него время? – встревожился Чарлз.

– Не волнуйся, я позабочусь о нем.

– Вот и хорошо, – улыбнулся муж, удовлетворенный ее заверениями, и, взяв жену под руку, направился к каюте. Было так тепло, что они оставили оба иллюминатора открытыми, но в эту ночь Чарлз не пытался коснуться ее. Не хватило ни энергии, ни мужества.

На девять утра были назначены учения по спуску на воду спасательных шлюпок – на случай нападения вражеских судов. Виктория боялась, что это расстроит Чарлза, напомнив о Сьюзен, но, если так и было, муж не показывал виду и, когда они отправились в каюту завтракать, улыбнулся и поцеловал жену.

– Что это с тобой? – удивилась она.

– Ничего. Это за то, что ты стала моей женой. Нам нелегко пришлось эти два месяца. Попытаюсь сделаться идеальным мужем, когда окажемся дома. Возможно, возвращение к нормальной жизни пойдет нам на пользу. Наверное, медовый месяц чересчур действует на нервы.