— Это очень известное лекарство, Диллон, — терпеливо пояснил Теннисон. — Элавил. Можешь спросить любого доктора.

— Уверен, что так оно и есть. Как и в том, что на некоторых пациентов оно попросту не действует.

— К несчастью, ты прав. Я уже подумывал прописать другое. Прозак, например.

— Почему бы не подождать с лекарствами, пока Лили не встретится с новым психиатром? Кстати, что случилось с доктором Макгиллом? Разве ты не у него лечилась, Лили?

— Он умер, Диллон, недели две спустя после того, как я впервые пришла к нему. Такой милый человек… но уже совсем немолодой. Сердце не выдержало. Инфаркт.

— Бывает, — пожал плечами Теннисон. — Кстати, Савич, я видел тебя по телевизору, можно сказать, в зените славы. Просто чудо, что тебе удалось поймать «чародеев»!

— Как оказалось, «чародей» был только один. Второй оказался ведьмой.

— Да, брат и сестра. Каким образом им удалось всех провести?

— Хороший вопрос.

Савич заметил, что Лили внимательно прислушивается. Хорошо. Это ее отвлечет.

— Тамми… ее зовут Тамми, одевалась и вела себя как мужчина. Даже голос специально понижала, коротко стриглась — словом, полный набор. Никто ничего не заподозрил. Для всего мира она была «Тимми».

— Интересно, они спали друг с другом? — неожиданно выпалил Теннисон.

— Таких сведений у нас нет.

— Это «Макс» обнаружил сарай? — немного оживилась Лили.

— Кто же еще? Как только мы узнали, что Таттлы вернулись в Мэриленд, я нутром почуял, что это их конечная цель, что они вернулись домой, хотя родились и выросли в Юте.

Именно в Мэриленде они похитили мальчиков. Так куда же делись потом? «Макс» всегда проверяет всех родственников подозреваемых. На этот раз он копнул достаточно глубоко, чтобы найти Мэрилин Уорлуски, кузину, владеющую этим участком. А на нем и стоял старый заброшенный сарай. Слава Богу, никто не упомянул о Вурдалаках.

— Сколько мальчиков они успели убить, Шерлок? — спросила Лили.

— С дюжину, а может, и больше. По всей стране. Мы, возможно, никогда не узнаем, если только Тамми не развяжет язык, а это маловероятно. Какое счастье, что все кончено и последние жертвы спасены.

— Ты стрелял в нее? — поинтересовался Теннисон. — И брата тоже убил?

— Да, он мертв. Но общими усилиями, — обронил Савич.

— Бедные мальчишки, — вздохнула Лили. — Представляю, что творилось с их родителями.

— Они с ума сходили, но, как я сказал, все обошлось.

— Да уж, пока вы в городе, можно спать спокойно, — заметила с порога сестра Карла Брунсвик. — Но у меня приказ выдворить отсюда ФБР. Боюсь, это касается и вас, доктор Фрейзер. Доброй ночи. Миссис Фрейзер пора принимать снотворное.


Они молча вышли из больницы и направились к автостоянке. Первым нарушил тишину Теннисон:

— Простите, не понял раньше, что вы только прилетели. Надеюсь, остановитесь у меня?

— Да, — кивнул Савич. — Спасибо, Теннисон. Мы хотим быть поближе к Лили.

Час спустя, позвонив матери и поговорив с сыном, Дил-лон забрался на гигантскую постель под скошенным потолком гостевой спальни, поцеловал жену, прижал к себе и прошептал:

— Как считаешь, почему на самом деле мистер Элкотт Фрейзер поспешил связаться с нами?

— По-моему, все очевидно: беспокоился за невестку и хотел как можно быстрее сообщить нам. Весьма заботливо, тем более что он додумался не волновать твою маму.

— Ладно, предположим, ты права. После всего этого безумия с Таттлами я по инерции готов предполагать самое худшее.

Шерлок поцеловала его в шею, перекинула ногу через живот и устроилась поудобнее.

— Я наслышалась слишком много психовздора о Лили. Она пытается убить себя в поисках мира и покоя. Ей пришлось вмазать свой «эксплорер» в мамонтово дерево, чтобы избавиться от чувства вины. Вранье. На Лили это непохоже. Да-да, я помню, когда она наглоталась таблеток. Но это было тогда.

— А это сейчас.

— Да. Семь месяцев. Лили не невропатка, Диллон. Я всегда считала, что она женщина сильная, с крепкой нервной системой. И сейчас терзаюсь угрызениями совести за то, что последнее время не пыталась видеться с ней чаще.

— Но, Шерлок, ведь не прошло и недели со дня похорон Бет, как ты родила.

— И Лили была рядом.

— Не Лили, а я. Господи, Шерлок, это был самый тяжелый день моей жизни.

Он так крепко стиснул жену, что та взвизгнула.

— Как же, как же, — пробормотала она.

— Ты никогда не ругаешься, но ближе к концу выражалась как пьяный матрос. Меня еще никто так не обзывал, даже когда я во время футбольного матча в колледже пропускал в ворота мяч.

Шерлок рассмеялась, снова поцеловала его в плечо.

— Слушай, я знаю, что Лили нелегко приходится. Ее депрессия вполне понятна. Но мы много говорили с ней, и уверяю, она не в том состоянии, чтобы снова решиться на самоубийство.

— Не знаю, — протянул Диллон и, хмурясь, выключил лампу на тумбочке. — Я просто потрясен, Шерлок, и, должен сознаться, не знаю что делать.

Она стиснула его самозабвенно, крепко, изо всех сил, думая о том, в каком ужасном состоянии находилась Лили всего семь месяцев назад. Разбитая, измученная, доведенная до отчаяния. Именно тогда она наглоталась таблеток и едва не умерла. Савич с матерью второй раз прилетели из Калифорнии, чтобы увидеть Лили, лежавшую на постели без сознания, с иглой в руке и трубками в носу. Но Лили выжила. И очень жалела, что так всех напугала. После этого она отправилась с ними в Вашингтон — отдохнуть и опомниться; правда, через три недели решила вернуться к мужу.

А еще через семь месяцев врезалась в дерево.

Шерлок прижалась к мужу еще теснее.

— А ведь я и помыслить не могу, что было бы со мной, случись что с Шоном. Наверное, просто не вынесла бы этого. Неудивительно, что Лили сломалась.

— Знаешь, я тоже не смог бы вынести, — помолчав, согласился Диллон. — Но вместе мы выдержали бы все. Думаю, однако, что инстинкты тебя не обманули. Ты сказала, что тут что-то не так. Что ты при этом имела в виду?

Она потерлась носом о его плечо, похмыкала — верный знак глубокой задумчивости — иобъявила:

— На прошлой неделе Лили послала нам новую серию «Несгибаемого Римуса», которую только что закончила, первую со дня гибели Бет, и при этом казалась очень оживленной. Что же произошло за последниечетыре дня такого, что она предприняла вторую попытку самоубийства?

Глава 4

Гемлок-Бей, Калифорния

— Я украл пузырек с таблетками, — признался Савич, входя в кухню.

Шерлок только ухмыльнулась, подняла в знак одобрения большие пальцы и спросила:

— Как бы нам их проверить?

— Я позвонил Кларку Хойту в Юрику. Сегодня же отправлю ему. Завтра он со мной свяжется. Тогда все и узнаем.

— Ах, Диллон, мне тоже нужно кое в чем признаться. — Она глотнула чая и вновь заулыбалась, разглядывая чайные листочки на дне чашки. — Те таблетки, что ты стащил, уже подменены. Видишь ли, я первая стянула то, что тебя интересует, а взамен подсунула лекарство от головной боли, которое нашла в кухонной аптечке.

У Савича просто слов не было. Иногда жена просто повергала его в ступор. Он отсалютовал ей чашкой.

— Да, Шерлок, ничего не скажешь, ты меня потрясла. Когда это, интересно, ты успела?

— Часов в пять утра, пока все спали. Кстати, скоро придет экономка, миссис Скраггинс. Посмотрим, что она скажет насчет всего этого.

Миссис Скраггинс в основном отвечала на вопросы Шерлок глубокими вздохами. Она оказалась высокой женщиной, почти такого же роста, как Савич, с почти мужской, мускулистой фигурой. На узловатых длинных пальцах сверкали кольца. Шерлок подумала, что не хотела бы сцепиться с миссис Скраггинс. Поразительно, ведь ей не меньше шестидесяти! На кухонном подоконнике выстроились фотографии внуков, а судя по виду миссис, она в любую минуту уложит кого угодно одной левой.

Савичустроился поудобнее и с удовольствием наблюдал, как Шерлок творит свое волшебство.

— Как ужасно, — сетовала она, грустно покачивая головой. — Понять невозможно, как все это могло случиться. Но я уверена, что вы нам все проясните, миссис Скраггинс, ведь вы столько времени проводили с Лили. Бьюсь об заклад, что вы видели вещи в истинном свете.

— Мне казалось, что ей становится лучше, — объявила наконец экономка, грациозно поднося к губам чашку.

Савич и Шерлок дружно кивнули.

— Но потом она снова уходила в себя, впадала в ступор и целые дни проводила в постели. Не ела, не спала, просто лежала. Скорее всего думала о малышке Бет.

— Да, мы знаем, — кивнула Шерлок, подвигаясь ближе и всем своим видом вызывая на откровенность.

— Я была готова поклясться, что она выздоравливает, но периоды улучшения длились недолго. Все возвращалось на прежнюю стезю. Только на прошлой неделе я была уверена, что все в порядке. Она сидела у себя в кабинете и смеялась. Я сама слышала. Рисовала свои комиксы и смеялась.

— А что было потом?

— Ну… точно сказать не могу. Доктор Фрейзер пришел домой пораньше. И они о чем-то говорили. А на следующий день ей снова стало хуже. Все происходило так быстро! Из веселой, смеющейся женщины она превратилась в тень. Бродила по дому, словно ничего не видя, потом исчезала и позже появлялась с заплаканными глазами. Знаете, от такого, зрелища просто сердце разрывается!

— Да уж, — согласилась Шерлок. — А эти таблетки, элавил, — вы сами их покупаете?

— Да. Иногда доктор Фрейзер приносит. Но похоже, от них толку немного, верно?

— Немного. Может, ей пока не стоит их принимать?

— Уж это точно. Бедная маленькая мышка, до чего же ей худо пришлось! — Миссис Скраггинс издала очередной вздох, такой глубокий, что пуговицы на ее мощной груди едва не отлетели. — Я сама так переживала из-за Бет. Плакала целыми днями. А ведь она мне никто.

— А доктор Фрейзер? — оживился Савич.

— Вы о чем?

— Его расстроила гибель Бет?

— Да ведь он мужчина, мистер Савич. Ну, погрустил неделю или около того. Но знаете, мужчины не принимают такие вещи близко к сердцу. Взять хотя бы моего собственного папочку. Когда моя младшая сестра умерла, он не слишком убивался. Может, доктор Фрейзер просто держит все в себе, но я так не думаю. Не забывайте, он не настоящий отец Бет и не слишком долго ее знал.

— Но при этом очень тревожился за Лили, верно? — допытывалась Шерлок.

Миссис Скраггинс кивнула, и маленькие бриллианты в ее ушах весело подмигнули. Странное сочетание: бриллианты, кольца и борцовские мышцы, подумала Шерлок.

— Бедняга, — продолжала экономка, — все время волнуется, пытается заставить ее улыбнуться, приносит цветы и подарки, но ничего не помогает. А теперь и это.

Она покачала головой. Шерлок заметила, что ее седые, но очень густые волосы свернуты в большой узел на затылке и скреплены множеством шпилек.

Интересно, действительно ли экономка сочувствует Лили или все это чистое притворство? Не может быть так, что на деле ей велено охранять больную?

Но откуда взялись эти мысли? Разве не миссис Скраггинс спасла жизнь Лили, когда та после похорон Бет проглотила целую упаковку таблеток? Должно быть, у Шерлок постепенно развивается паранойя — издержки профессии! Нужно взять себя в руки.

— У меня самого маленький сын, миссис Скраггинс, — вмешался Савич. — Ему пошел восьмой месяц, и можете себе представить, что творилось бы со мной, случись с ним беда.

— Вот это хорошо. Бывают же на свете такие мужчины. Не то что мой папаша, бесчувственный старый ублюдок! И слезинки не пролил, когда трактор сбил мою сестричку. Ну что же, боюсь, у меня полно дел. Когда вернется миссис Фрейзер?

— Наверное, не раньше завтрашнего дня, — пояснила Шерлок. — Ей делали операцию, и она еще неважно себя чувствует.

— Я позабочусь о ней, — пообещала миссис Скраггинс, хрустя суставами пальцев.

Шерлок вздрогнула, переглянулась с Савичем, поблагодарила старушку и пожала ей руку, чувствуя, как кольца врезаются в пальцы.

Перед тем как они вышли из кухни, экономка призналась:

— Я так рада, что вы приехали. Не годится миссис Фрейзер так много быть одной.

Савич съежился от стыда, вспомнив, что не слишком рьяно возражал, когда Лили настояла на возвращении домой. Но тогда она казалась вполне здоровой и, естественно, хотела снова быть рядом с мужем. Он тогда подумал, что тоже не стал бы надолго разлучаться с Шерлок, и проводил сестру в аэропорт Рейгана. Тогда Савичу казалось, что Теннисон Фрейзер обожает ее, а Лили отвечает ему тем же.

И за все эти месяцы она ни разу не пожаловалась. Не попросила помощи. Слала по электронной почте жизнерадостные письма. И когда бы ни позвонили Шерлок или Савич, говорила бодро и приветливо.

И вот что случилось спустя все эти месяцы. Ему следовало бы что-то сделать еще тогда, а не просто помахать ей рукой на прощание, когда она улетала за три тысячи миль от родных. Туда, где убили Бет.