Осталось только, чтобы Белка узнала о скором возвращении кавалера. Как? Телефоны здесь не работают, зато есть почта. А поэты должны любить писать письма. Таня Жабина и не заметила, как прибавила ходу.

Ну что же, посмотрим, кто из них окажется лучшим игроком…


Видимо, жители поселка не успели заметить, что дождь кончился. Все еще сидели по своим домам. Даже собаки не лаяли. Поэтому Танино появление около забора Катюши Ждановой никто не заметил.

– Ты на рыбалке была? – с завистью спросила Жданова, глядя, как Лягушка пристраивает в углу свою удочку и пакет с рыбой.

– Почти, – Татьяна постаралась улыбнуться как можно беззаботнее. – Как дела?

В ответ Катюша вздохнула и выразительно посмотрела на стол, усыпанный пазлами. На пару с Васькой они собирали гигантскую картинку. Работа была в самом начале, но, судя по измученным лицам, сидели они над ней уже давно.

– И кто только их придумал! – Катюша щелкнула по горке разрозненных картинок.

– Ничего, ничего, – В отличие от дамы сердца Васька Брыков был настроен более решительно. – Сейчас мы все соберем.

– Катюш, можно тебя на минутку? – Таня поманила Жданову к себе.

Момент был деликатный, и впутывать в него Ваську не хотелось. В то время как Катюша страдала от своей любви к Сашке Серову, а Огурцова охотилась на Макса, сам Лаврентьев посвящал Ждановой стихи. Они-то Татьяне и были нужны.

– Зачем тебе его стихи? – удивилась Катюша.

– Хочу познакомиться с образцами современной поэзии, – не моргнув глазом, соврала Таня.

– Я даже не помню, куда их засунула! – схватилась за голову доверчивая Катюша.

– Вспомни, что ты тогда читала, и сразу найдешь, – посоветовала Татьяна, вышедшая на тропу войны, а потому преисполненная решимости.

– Точно! – Катюша схватила толстенную книжку. – Я же читала «Двадцать лет спустя»!

«И здесь Дюма», – недовольно подумала Татьяна, но вслух ничего не сказала.

Из книжки выпало два сложенных листка. Судя по чистоте, никто их каждые пять минут не перечитывал, к заплаканным глазам не прижимал, не прятал по ночам под подушку. Вот она – любовь поэтов. Так бывает. Но это ничего! Просто стихи еще не нашли своего читателя.

– Я возьму? – Таня Жабина похрустела бумажкой.

– Делай с ними что хочешь, – пожала плечами Катюша.

– Ты их хотя бы раз прочитала? – спросила Таня, уже стоя на пороге. Было как-то обидно за творчество Макса – человек писал, старался. А эта Катька явно никакого интереса не проявила.

– Читала, читала, – буркнула Жданова. Ей было не до страдания давно забытых поэтов.

– А Огурцовой показывала? – Татьяна потянулась к удочке.

– Не помню. – Катюша подошла к Тане вплотную и зашептала на ухо: – Я не давала ей читать, чтобы она не расстраивалась. Я думаю, она до сих пор переживает, что Макс уехал. Лучше ей про эти стихи вообще не говорить. Пусть немного успокоится.

– Да? – Таня еле заметно улыбнулась. – Ни за что не покажу! – клятвенно заверила она и вышла из дома.

Надо же, как Катюша переживает из-за Огурцовой. А ведь Белка такого отношения совершенно не заслуживает. Впрочем, все, что она заслуживает, она сейчас получит.

Ну что же, теперь настало время заняться творчеством. Таня положила перед собой листки со стихами и письмо от Ларисы. Конверт почти не пострадал, Таня всегда очень осторожно обращалась с вещами. Когда читали Ларисино письмо, его конверта Огурцова не видела, так что за это можно было не переживать.

Исправлять пришлось немного. Надо было подправить имя получателя и имя отправителя. Растворитель, чернила и бритва – и вот уже вместо дома № 58 значится № 45, вместо «Татьяны Жабиной» написано «Изабелла Огурцова». Причем на фамилию упала капля, и она размылась, но имя «Изабелла» читалось, так что почтальон не ошибется. Отправителя Лягушка и подавно сократила до «М.Л.».

Со штемпелем отправителя Таня тоже заморачиваться не стала, на буквы «Краснодарский край» тоже упала капля. Для достоверности Таня растерла штемпель пальцем, так что надпись довольно убедительно смазалась.

Теперь главное текст. Сначала Таня хотела написать что-то от себя и начать так – «Милая Изабелла…». Но потом отказалась от этой идеи. Пришлось бы долго и мучительно копировать почерк – именно для этого она взяла у Ждановой стихи, – а почерк этот оказался мелким и не очень удобным для повторения. Поэтому она решила сделать совсем просто. На листке с особо понравившимся ей стихотворением сверху печатными буквами написала: «Любимая! Эти стихи я посвящаю только тебе!», а в конце сделала приписку: «Приеду в субботу. М.Л.».

Листок нырнул в конверт.

Ну что же. Сегодня среда. В четверг Огурцова получит «любовное» послание. В субботу кинется на остановку встречать своего поэта. Вот тут-то Татьяна Жабина и будет торжествовать победу. Посмотрим, как хитроумная Изабелла запоет, узнав, что ее обманули. Небось пропадет охота впредь устраивать подобные розыгрыши.

Таня еще раз все внимательно перечитала. Вроде порядок. Для большего романтизма она спрыснула бумагу духами.

Блеск!

Осталось выяснить, когда приезжает почта. Для этого Таня отправилась в магазин – именно там концентрировались основные административные новости поселка. Да и за почту отвечала все та же Татуся.

– А она уже сегодня была, – ответила Татуся, взвешивая только что привезенный сахар.

– А следующая когда будет? – напряглась Таня.

– В субботу, вместе с автобусом. – Татуся ловко завязала один пакет и потянулась за другим. – Забыла? Почта приходит два раза в неделю. Один раз я привожу, второй – водитель автобуса.

Их замечательный поселок «Дар» стоял в стороне от всех дорог. Добирались сюда в основном на машинах. Если же личного автомобиля не было, то ехали до ближайшего города Дутово, а оттуда либо десять километров шли пешком, либо ловили такси. Из видов транспорта здесь был только один автобус. В субботу утром он привозил отдыхающих, а в воскресенье вечером увозил. Еще между поселком и Дутовом туда-сюда ездил микроавтобус, на котором Татуся возила продукты.

– А кто почту разносил?

– Я Сашку попросила. – Гора взвешенных пакетов сахара росла. – Там было-то всего пара газет да телеграмма.

– Там еще было письмо.

Сильно мятый конверт лег на прилавок…

– Ничего себе! – Татуся закончила взвешивать сахар и стала вытирать руки о передник. – Это где же я уронила?

– Я на крыльце нашла.

Больше всего Таню Жабину интересовала реакция девушки. Если она поверит, что письмо настоящее, то дальше все пойдет как по маслу.

– Где-то я этот конверт уже видела. – Продавщица подняла письмо к свету, и Таня забыла, как дышать. – Слушай, а разве тебе не в таком конверте письмо приходило?

– Не помню, – буркнула Таня. – Я его сразу выбросила.

– Да? – Татуся все еще изучала конверт. Время остановилось, Тане Жабиной показалось, что вокруг наступила гробовая тишина. – Ну ладно. – Продавщица бросила письмо на полку за своей спиной. – Огурцова придет, я ей и отдам. Увидишь ее, крикни, чтобы она ко мне зашла.

От волнения у Татьяны тряслись руки и пересохло горло. Надо же, она чуть не попалась. Очень кстати на дороге появился Тигра.

– Тигра! – окликнула его Таня.

Серега предусмотрительно остановился в нескольких метрах от Жабиной.

– Татуся просила Огурцову заглянуть к ней, – с интонацией доброго помощника сообщила Таня.

Дело сделано. Осталось подождать всего два дня.


Снова зарядивший дождь помешал Татьяне как следует понаблюдать за Белкой. Замечено было только одно. Тигра, до этого довольно часто мелькавший рядом с домом Огурцовой, явно получил отставку. Верной подруги Катюши поблизости тоже видно не было. Значит, Изабелла решила никому о письме не рассказывать.

Что же, это было очень даже Тане на руку. Она сможет без лишних свидетелей наслаждаться своей победой. Жажда мести немного притупила другое чувство – тоску по несбывшейся любви. Впрочем, про любовь можно было подумать чуть позже.


И снова небесная канцелярия решила сжалиться – в первый выходной день выглянуло солнышко.

Таня Жабина пришла на остановку за час до прихода автобуса, вольготно расположилась на лавочке. Ей нечего было скрываться. А вот расфуфыренная Огурцова, едва заметив Таню, попыталась уйти. Но вовремя вспомнила, что прятаться ей сейчас никак нельзя, и вернулась.

Час прошел незаметно. Наступило обозначенное в расписании время. Однако автобус задерживался.

– Привет! – помахала рукой Татьяна, увидев спешащую к остановке Огурцову.

Изабелла демонстративно тряхнула рыжими кудрями и встала в сторонке. Изо всех сил она старалась делать вид, что пришла сюда просто так, но насмешливый взгляд Жабиной выводил ее из себя.

– Ну извини, извини, – резко повернулась она к Тане. – Ну пошутили мы. Подумаешь!

– Подумаешь так подумаешь, – расплылась в довольной улыбке Татьяна.

Еще минута прошла в молчании. Таня Жабина продолжала разглядывать Белку. Снизу вверх. Ишь вырядилась. Узкие белые лодочки, кремовые брюки, облегающая желтая водолазка, поверх нее светло-зеленая курточка. В рыжие распущенные волосы вместо ободка вставлены солнцезащитные очки. Очень неплохо для поселка, расположенного в самом дальнем краю Галактики. Только вот вся эта бижутерия и слой косметики Огурцову нисколько не красили. Уж лучше б она вообще ничего не делала, осталась бы какая есть. А так ведь даже смотреть страшно. Эх, зря Таня не стала никого звать. Зрителей в ее театре было явно маловато.

Белка раздраженно топнула ножкой.

– Что ты здесь забыла? – снова повернулась она к Жабиной.

– Жду. Кто-нибудь должен приехать. – Таня из последних сил сдерживалась, чтобы не расхохотаться. Видеть Белкино нетерпение перед предстоящей «встречей» было невыносимо смешно.

– Я ведь уже извинилась! – сделала огромные глаза Огурцова. – Что тебе еще нужно? И вообще – зачем ты пришла на остановку? Уезжаешь?

– Я же говорю – встречаю, – нежно улыбнулась Таня и опять замолчала.

– А как же твой урожай? – Белке очень хотелось, чтобы последнее слово осталось за ней. – Не пропадет? Давно, наверное, грядки не пропалывала?

– У меня теперь другое развлечение, – сообщила Таня. – Я на рыбалку хожу.

Огурцова побледнела и раздосадованно посмотрела вокруг. Не хватало только, чтобы Жабина стала свидетелем возвращения Максима. Ее нужно было немедленно убрать отсюда.

– Что же ты одна, без Сереженьки? – продолжала добивать своего «противника» Таня. – Или он чем провинился?

– С кем хочу, с тем и хожу! – с вызовом ответила Белка. – И вообще – Тихомиров никогда не был моим.

– А кого же он на велосипеде катал? – сделала удивленные глаза Таня.

– Кого хотел, того и катал. Уходи отсюда! – Ух, Огурцова уже не могла скрывать своего волнения. Тане это понравилось.

– Мешаю?

– Очень. Ты не могла бы пойти посидеть в другом месте?

– Здесь лавочка удобная, – беспечно заявила Таня.

На повороте показался автобус.

– Посиди дома на стуле! – От ярости Белка стала красная как рак. – Я тебе потом все объясню.

– Да тут и без объяснения все ясно, – елейным голосом пела Татьяна.

– Убирайся! – Белка еле сдержалась, чтобы не кинуться на Жабину с кулаками.

– Не надо меня подгонять. – Таня встала и только сейчас заметила, что на голову выше Огурцовой. И ей снова стало жалко Белку. – Когда надо будет, я сама уйду.

Переполненный автобус урчал, преодолевая последние метры.

– Что ты здесь забыла? – Если бы Огурцова была сильным большим мужиком, она бы давно забросила упрямую Жабину в ближайшие кусты, но она была обыкновенной тринадцатилетней девчонкой и ничего сделать не могла. Только злилась.

– Это ты забыла. – Татьяна вынула из кармана записку, найденную на своем крыльце. – Возьми, пригодится.

Ей очень хотелось посмотреть на автобус, но она не отрывала взгляда от Огурцовой. Белка отвечала ей тем же.

Скрипнули тормоза, хлопнули, открываясь, двери.

– Не пропусти, кого ждешь, – усмехнулась Таня. – А то, пока будешь считать ворон, он пройдет мимо, не заметив тебя.

Белка качнулась вперед. Казалось, она вот-вот вцепится Жабиной в рубашку. Но Огурцова только взяла из ее рук записку, скомкала и бросила на землю.

Из автобуса стали выходить пассажиры. Белку с Лягушкой оттеснили в разные стороны.

– Что ты себе вообразила? – через головы проходящих мимо людей кричала Огурцова.

– То же самое, что и ты, – ничего особенного! – кричала в ответ Таня. – Никто к тебе не приедет, Огурцова! Мы здесь все шутники собрались!

Люди выходили и выходили из автобуса. Постепенно их поток поредел, и вот на подножке показался… Максим Лаврентьев.

Таня застыла с открытым ртом. Огурцова тут же одернула на себе курточку и широко улыбнулась.