Нет уж! Мне было страшно даже подумать, что Эрик мог обо мне рассказать, не то что услышать это.

– У меня на работе все было прекрасно, пока ты туда не позвонил, – отчаянно соврала я. – Ты только навредил мне своим звонком. Я позвоню Эрику и скажу ему, что ты чокнутый, сбежал из психушки, и ни одному твоему слову верить нельзя!

– Рейчел, – папа тяжело вздохнул. – Я ничего не портил – я вообще почти ничего не сказал этому твоему Эрику. Говорил-то в основном он, и, уверяю тебя, он будет просто счастлив отпустить тебя.

– Отпустить? – переспросила я дрожащим голосом. – То есть уволить? Ты хочешь сказать, что у меня больше нет работы?

– Именно так, – самым будничным тоном заметил мой отец.

– Что ж, прекрасно. – У меня потекли слезы. – Спасибо, что разрушил мою жизнь.

Пока я осваивалась с мыслью, что опять осталась без работы, на том конце провода молчали. Может, бог Бидл перематывал пленку?

– Ну хорошо, а как быть с моей квартирой? – вскинулась я. – Раз уж ты так замечательно устраиваешь мои дела…

– Маргарет уладит это с Бриджит, – ответил отец.

– Что уладит? – Я надеялась, что вопрос о квартире приведет моего папочку в замешательство. Оказалось, он уже и об этом подумал. Они действовали так, как будто со мной действительно было неладно.

– Маргарет заплатит за пару месяцев, чтобы у Бриджит было время подыскать кого-нибудь вместо тебя.

– Кого-нибудь? – заверещала я. – Но это мой дом!

– У меня сложилось впечатление, что вы с Бриджит в последнее время не очень ладили, – с некоторой неловкостью выговорил папа.

Он был прав. И мы стали ладить еще хуже после того рокового звонка Бриджит, благодаря которому на меня обрушилось все мое семейство. Я ужасно на нее разозлилась, и она на меня почему-то тоже. Но Бриджит была моей лучшей подругой, мы уже давно снимали квартиру вместе. Даже речи не могло быть о том, чтобы кто-то занял мое место.

– Я вижу, ты хорошо информирован, – сухо заметила я отцу.

Он ничего не ответил.

– Чертовски хорошо, – уточнила я, правда, уже более «человеческим» голосом.

Боюсь, защищалась я гораздо хуже, чем требовалось. Но, сказать по правде, экскурсия в больницу по «скорой» стоила мне не только прочищенного желудка. Я все еще была очень слаба, и мне вовсе не хотелось меряться силами с папой – он сейчас был не чета мне. Возражала я ему чисто рефлекторно. К примеру, я всегда инстинктивно отказывалась переспать с усатым мужчиной.

– Итак, ничто не мешает тебе вернуться домой и подлечиться, – заключил папа.

– Но у меня кошка! – солгала я.

– Ты можешь завести здесь другую, – парировал он.

– Но у меня роман! – воскликнула я.

– Заведешь другой, – отрезал папа. Легко ему говорить.

– Передай трубку Маргарет. Завтра увидимся, – подытожил папа.

– Фиг тебе, – пробормотала я.

Но похоже было, что все-таки увидимся. Хорошо, что я перед этим разговором приняла пару таблеток валиума. А то расстроилась бы по-настоящему. Маргарет все это время сидела рядом. Она вообще от меня не отходила ни на шаг.

Поговорив с папой, я решила, что пора положить конец всей этой чепухе. Пора было вырвать вожжи у них из рук. Происходящее больше не казалось мне забавным. Это уже не просто неприятно, и мне это не надо.

– Маргарет, – резко сказала я, – со мной все в порядке. Мне очень жаль, что тебе пришлось приехать, но, очень тебя прошу, оставь меня в покое, забери с собой своего мужа и уезжай. Все это – большая, даже чудовищная, ошибка.

– Не думаю, – возразила Маргарет, – Бриджит сказала…

– Мне наплевать, что сказала Бриджит, – перебила я. – Честно говоря, я уже беспокоюсь за Бриджит. Она стала очень подозрительной и нервной. А раньше… была веселая и забавная.

Маргарет с сомнением посмотрела на меня и сказала:

– Но ведь ты действительно принимаешь очень много наркотиков.

– Возможно, тебе кажется, что это «очень много», – мягко объяснила я, – но все дело в том, что ты тихоня и подлиза, поэтому для тебя даже одна таблетка – это «очень много».

Маргарет действительно была тихоней и подлизой. У меня четыре сестры, две старших и две младших, и Маргарет всегда была самой послушной. Иногда мама, оглядев нас пятерых, с грустью говорила: «Ну что ж, одна из пяти – это не так уж плохо».

– Я не тихоня и подлиза, – возразила Маргарет. – Я обычный человек.

– Да, Рейчел, – Пол вступился за Маргарет. – Она не тихоня и не подлиза. Конечно, она и не наркоманка поганая, которая не в состоянии найти работу и которую бросает муж… как некоторых, – мрачно завершил он свою яркую речь.

В потоке его аргументов я тут же обнаружила прокол.

– Меня не бросал муж! – возмущенно выступила я.

– Это потому, что у тебя его нет, – объяснил мне Пол.

Вообще-то Пол намекал на мою старшую сестру Клер, которая ухитрилась лишиться мужа в тот самый день, когда родила первенца.

– И работа у меня есть, – напомнила я Полу.

– Уже нет, – усмехнулся он.

Я его ненавидела. И он отвечал мне взаимностью. Но я не принимала это исключительно на свой счет – он ненавидел всю мою семью. Ему бы, наверно, было затруднительно определить, которую из сестер Маргарет он ненавидит сильнее. Между нами шло постоянное соревнование за почетное звание «паршивой овцы». Итак, участницы: Клер – тридцать один год, брошенная жена: я – двадцать семь лет, «наркоманка поганая»: Анна – двадцать четыре года, безработная, иногда приторговывает марихуаной, чтобы свести концы с концами; Хелен – двадцать лет… Честно говоря, я на месте Пола тоже затруднилась бы с выбором.

Мы все ненавидели Пола не меньше, чем он нас. Даже мама, хотя она ни за что не призналась бы в этом. Ей нравилось делать вид, что она любит всех. Видимо, она надеялась, что это облегчит ей доступ в рай.

Пол был индюк надутый и зануда. Будучи еще молодым, одевался он, как мой папа, а свою первую недвижимость приобрел лет в тринадцать, заначив деньги, подаренные ему к первому причастию.

– Тебе лучше еще раз переговорить по телефону с папой, – сказала я Маргарет. – Потому что я никуда не двинусь.

– Вот именно: ты не движешься никуда. Как это верно! – мерзопакостно заметил Пол.

2

Стюардесса тщетно пыталась протиснуться между мною и Полом.

– Не могли бы вы занять свои места? Вы перегородили проход.

Но мы с Полом неуклюже толклись в проходе. Маргарет, как примерная девочка, уже уселась на обозначенное в ее билете место у иллюминатора.

– В чем проблема? – стюардесса взглянула на наши посадочные талоны, а потом на номера на спинках кресел.

В этом-то и заключалась вся проблема. Согласно билетам мое место было рядом с Полом. Перспектива провести рядом с ним все время перелета до Дублина меня совершенно не устраивала, так как это означало, что в течение семи часов я не смогла бы расслабить мышцы правого бедра.

– Извините, – сказала я, указав на Пола, – но я не сяду рядом с ним.

– Я тоже рядом с ней не сяду, – сказал он.

– Так, понятно. А вы? – спросила стюардесса Маргарет. – Вы тоже не хотите сидеть рядом с кем-нибудь из них?

– Да нет, ничего такого, – ответила Маргарет.

– Прекрасно, – стюардесса проявляла ангельское терпение. – Тогда почему бы вам не сесть посередине?

– Теперь вы, – кивнула стюардесса нам с Полом, когда Маргарет послушно пересела.

– Хорошо, – кротко согласились мы. Мужчина, сидящий на переднем сиденье, чуть не вывихнул себе шею, пытаясь разглядеть нас троих получше. Некоторое время он озадаченно рассматривал нас, потом спросил:

– Извините, пожалуйста, но… сколько вам лет?


Да, я согласилась поехать домой, в Ирландию.

Я вовсе не собиралась этого делать, но кое-что заставило меня передумать. Во-первых, ко мне домой заявился высокий, темноволосый, сексуальный Люк. Я была ужасно рада его видеть.

– А почему ты не на работе? – спросила я и, не дожидаясь ответа, с гордостью представила его Маргарет и Полу.

Люк вежливо пожал им руки, но выражение лица у него было настороженное и напряженное. В надежде вызвать у него улыбку я начала в красках описывать свое пребывание в «Маунт Соломон». Но Люку эта история вовсе не показалась смешной. Он вдруг схватил меня за руку и пробормотал:

– Я хотел бы поговорить с тобой наедине.

Я несколько удивилась и, оставив Маргарет и Пола в гостиной, пошла с Люком в спальню. Судя по его мрачному виду, было непохоже, что он собирался со словами «Долой все это!» наброситься на меня и быстро сорвать с меня одежду, как это бывало раньше.

Да, я отчетливо понимала, что этого не будет, и все же оказалась совершенно не готова к тому, что произошло. Люк дал мне понять, что история с моим пребыванием в больнице вовсе не кажется ему забавной. Скажу больше, у него на лице было написано отвращение.

– Где твое чувство юмора? – изумилась я. – Ты ничем не лучше Бриджит.

– Я даже не собираюсь тебе отвечать! – прошипел он.

А потом, к моему ужасу, он сообщил мне, что разрывает наши отношения. Я вся похолодела. Он бросает меня?

– Но почему? – спросила я. Каждая клеточка моего организма истошно вопила: «Нет!». – Ты что, встретил кого-то другого?

– Не будь дурой! – бросил он мне в лицо.

– Тогда почему?

– Потому что ты – совсем не та, за кого я тебя принимал, – сказал он.

Должна признаться, что это не добавило ясности.

Он продолжал говорить мне злые и оскорбительные вещи, стараясь внушить мне, что именно я во всем виновата. Что у него просто выхода другого нет, кроме как бросить меня.

– Э, нет! – Яне могла позволить так собою манипулировать. – Можешь со мной порвать, если ты так решил, но не пытайся обвинить в этом меня.

– Господи! – злобно выдавил он. – Да с тобой просто невозможно разговаривать.

Люк встал и пошел к двери. Не уходи!

Задержавшись только для того, чтобы сказать мне еще несколько гадостей, он вышел из комнаты, хлопнув дверью. Я чувствовала себя совершенно опустошенной. Мужчинам и раньше случалось бросать меня без всяких видимых причин, но от Люка Костелло я этого не ожидала. Наши отношения длились уже более шести месяцев. Я даже начала думать, что мне повезло.

Изо всех сил я старалась скрыть свое потрясение и держаться с Маргарет и Полом так, как будто у меня все прекрасно. И вот, после всех этих унижений, от которых у меня уже начинались спазмы в желудке, Маргарет изрекла:

– Рейчел, ты должна вернуться домой. Папа уже договорился о месте для тебя в Клойстерсе.

Я почувствовала, как всю мою прошлую жизнь перечеркнули одним махом.

Клойстерс! Клойстерс – место знаменитое. Сотни рок-звезд приезжали в бывший монастырь в Уиклоу (несомненно, придумав для своих каникул какой-нибудь вполне благовидный предлог) и проводили там необходимые два месяца. И, выйдя оттуда, на некоторое время прекращали громить номера в отелях и въезжать в бассейны на автомобилях, зато начинали выпускать новые альбомы и принимать участие во всех ток-шоу, где говорили тихими вежливыми голосами, казались очень искренними, и волосы у них при этом были аккуратно подстрижены и тщательно причесаны. Ведущие ток-шоу неустанно твердили о «новом качестве» их последних работ.

Я была вовсе не против отправиться в Клойстерс. В этом не было ничего постыдного. Наоборот. И потом, там меня могли ждать интересные знакомства. Предательство Люка заставило меня пересмотреть свою жизнь. «Возможно, это даже хорошо – уехать на время из Нью-Йорка, – осторожно подумала я. – Тем более, что здесь мне больше не дадут наслаждаться жизнью. Не обязательно уезжать насовсем – так, на пару месяцев. Пока не почувствую себя лучше. Да и какая теперь разница, если у меня все равно больше нет ни работы, ни любовника? Что касается работы, всегда можно найти другую. А вот любовника… да уж…»

– Ну как, Рейчел, – с тревогой спросила Маргарет, – что ты об этом думаешь?

Разумеется, надо было покочевряжиться для виду. Не могла же я открыто признать свою здешнюю жизнь настолько никчемной, чтобы ее можно было вот так легко оставить и уйти без оглядки. Я для вида посопротивлялась, но это была лишь пустая бравада, позерство и больше ничего.

– Как бы тебе понравилось, – сказала я Маргарет, – если бы я вломилась в твою жизнь и сказала – значит так, Мег, простись с Полом, со своими друзьями, квартирой, работой, со всем, что тебе дорого. Ты отправишься в психушку за три тысячи миль отсюда. Так надо, даже если у тебя ничего серьезного. Ну, что бы ты мне на это ответила?

Маргарет чуть не плакала:

– Ах, Рейчел, поверь, мне так жаль! Но это вовсе не психушка, и потом…

Долго я не выдержала. Мне вовсе не хотелось расстраивать Маргарет. Пусть она копила деньги с детства, пусть не занималась сексом до брака – я все же была очень привязана к ней. Так что к тому времени, когда я произнесла: «Маргарет, неужели совесть позволит тебе так поступить со мной? Как ты будешь спать по ночам после этого?», внутренне я уже полностью капитулировала.