— Ну, я не считаю, что тебе следует слишком обращать внимание на Нормана Белла, Майкл. Доверяй собственным инстинктам, я буду за тебя. Не забудь, нам нужно сделать что-нибудь, чтобы отделение хорошо выглядело, только тебе и мне — а Норману нечего протягивать к этому пальцы. К слову о рынке, Майк — как Глория начала в «Хэйзе Голдсмите»?

— Она сошла с ума. Там некому придержать ее за поводья, и она сломает себе шею. Она звонила мне сегодня и пыталась убедить, что стерлинг — замечательная покупка. Траханые мозги. Еще через несколько недель единственными, кто поддерживает стерлинг, будут Английский Банк и Глория Мак-Райтер, по любезности «Хэйз Голдсмит». Она уже имеет несколько сотен фунтов, и хочет взять еще.

— Это означает несколько сотен миллионов, верно? Так говорят торговцы.

Майк кивнул. Фиц потер ладони.

— Она большая девочка, Майк. Большая во многих отношениях — я прав или не прав? — он поднял ладони кверху, словно сравнивая по весу два арбуза.

— Даже больше, Фиц, поверь мне, — поддержал шутку Майк. — И в других отношениях тоже, — вдруг его лицо стало серьезным. — Я хотел кое о чем спросить тебя. Как выглядят мои шансы на выборах в партнеры, Фиц? Скажи мне правду.

— Правду? — переспросил Фиц. Майк кивнул, его рот сжался в тонкую линию. — Нехорошо, приятель. Я говорил, что сделаю все, что могу, я это делаю, и я буду это делать, но я слышал мнение, что торговый отдел не преуспевает в этом месяце.

— Не преуспевает в этом месяце, проклятье! — взвился Майк. — Я сделал миллионы для этих задниц, Фиц, проклятые миллионы, а ты говоришь мне, что я не преуспеваю в этом месяце?!

— Остынь, Майк. Я знаю, что тобой вложено, и прикладываю чертову уйму усилий, чтобы ты был вознагражден, тем или иным способом. Дай мне чуть побольше времени. Прямо сейчас я могу обещать тебе вот что — я не допущу, чтобы ты пошел на выборы, словно бестолковый сосунок. Если ты можешь провалиться на них, я дам тебе знать заранее и сообщу, по какой причине. Тогда ты сделаешь свой выбор. Сделаешь информированный выбор, о'кей? — Фиц похлопал Майка по спине. — Ты беспокоишься о текущем кризисе, ты беспокоишься о Тедди — позволь мне побеспокоиться о тебе. Договорились? — он протянул руку через стол. — Пожмем руки, Мичинелли.

Майк медленно пожал его руку. Не все еще было плохо. В конце концов, Фиц сражался на его стороне.


Тедди, Джейми и Кандида собрались обсудить свою рабочую загрузку, чтобы выяснить, у кого из них больше времени, чтобы взять еще один поиск для «Морган Стэнли».

— Я надеялась, что Адриан закончит дела и возглавит этот поиск, — сказала Кандида, — но он не успел. Луиза и Филип застряли в Испании, поэтому взять поиск должен кто-то из нас. Тедди, как там у тебя дела с главой стратегии?

— По правде говоря, Кандида, я загружена по уши. Кроме того, мне кажется ошибочным вести одновременно два разных поиска для «Морган Стэнли» — я буду разрываться между двумя отделениями, и каждое будет думать, что я отдаю приоритет другому.

— Верно. Остались ты и я, Джейми…

Селектор зазвонил.

— Да, Джулия? — подняла Кандида телефон. — Соедини меня с ним, — она сделала Джейми и Тедди знак остаться. — Фиц, рада тебя слышать. Да, на прошлой неделе мне тоже очень понравилось. Нам нужно бы снова встретиться как-нибудь в ближайшее время.

Тедди шуршала бумагами, делая вид, что не слушает, но ее всегда удивляло, как приветливо Кандида разговаривает с Алексом Фицджеральдом. Правда, он был клиентом, но Кандида с большинством своих клиентов разговаривала холодно, и Тедди не могла понять, почему из всех людей только Алекс заслужил такое роскошное обращение. Кажется, в последнее время Тедди заставала Кандиду за разговором с Алексом каждый раз, как заходила в ее кабинет.

— Нет, я этого не слышала. Как интересно! — Кандида начала делать записи в блокноте. — Я выясню это у Малькольма. Я уверена, что мне он расскажет. Ты еще не разговаривал с Майком?

Тедди насторожилась — в «Стейнберге» были сотни Майков, не обязательно, чтобы Кандида и Фиц разговаривали об ее Майке. Она бессознательно потрогала пальцем бумагу, спасенную от резака, которая все еще лежала в кармане ее жакета.

Кандида внезапно рассмеялась, долгим, непринужденным смехом.

— Да, Фиц. Я скрещу пальцы на счастье. Это что-то вроде ставки, однако… Ну, я поставлю на Глорию, чтоб взбодриться. — Кандида, казалось, пренебрегала присутствием Тедди. — Я счастлива, что это в твоих руках. Если тебе что-то понадобится, только скажи слово… Да, завтра я буду свободна. Хотя и поздно. Часов в восемь… О'кей, увидимся. Всего хорошего, Фиц. — Она вновь засмеялась, нежным, сговорчивым переливом смеха, совершенно не в ее стиле, и положила трубку.

Тедди больше не притворялась, что не слышит разговора Кандиды. Они с Джейми уставились на Кандиду, которая встретила их изумление с удовлетворенной улыбкой.

— Что с вами случилось? Вы смотрите так, словно увидели привидение.

— Кандида, вам действительно нравится этот человек? — возмущенно спросила Тедди.

— Нравится? Почему ты это спрашиваешь?

— Ну, простите, я не могла не слышать, как дружелюбно вы разговаривали с ним, и не представляю, как он может вам нравиться. Он совершенно аморален, развращен и зол. Когда бы я с ним ни разговаривала, мне всегда казалось, что он похож на Дракулу или еще какую-то нежить…

— Ты начинаешь рассуждать, как Джулия Эндрюс. Не суди о вещах, которых не знаешь, Тедди, — Кандида заговорила жестко, ее доброе настроение испарилось, голос жалил обвинением. Это выглядело почти точным отражением Майка. — Так на чем мы остановились? Припоминаю — мы как раз решили, что Джейми займется новым поиском для «Морган Стэнли».

Тедди и Джейми недоуменно переглянулись.

— Кажется, мы только начали обсуждать, кто будет этим заниматься, — сказал Джейми, — и, может быть, это буду я…

— Хорошо, на этом и остановимся.

Тедди вышла из кабинета с поджатым хвостом, а Джейми — с опущенными плечами в знак смирения.

Оставшись в одиночестве, Кандида растянулась на диване для собеседований. Она заложила ногу за ногу, устроив их отдыхать на подлокотнике дивана, и зажгла сигарету. Она чувствовала себя так, что была готова послать Джулию за бутылкой шампанского. Все должно было сработать как надо, она только что узнала это. Фиц ел с ее руки, Майк ел с руки Фица, а Глория ела с руки Майка. Это было искусно, это было чисто, но главное — это было. Она выпустила над головой облачко дыма, а когда оно развеялось, почувствовала, что может смотреть в будущее впервые за много дней.

Кандиду забавляло, что она лежала, растянувшись на ложе, как герои кино, когда им хотелось укрыться от жизни. Но ее уход в себя не решил ее проблем, она решила их сама. У нее заняло много времени выследить призрак прошлого, но наконец она настигла его и собиралась похоронить раз и навсегда. Все эти годы кропотливого труда работали на это. И те слезы. И те страдания. Алекс был хорошим партнером. Кандида не дурачила себя мыслями о нем, как о хорошем человеке — пусть Тедди об этом беспокоится — для нее имело значение только то, что он выполнял обещания. Ей было плевать на его мотивы, ей было все равно, что он думал или чувствовал. Они образовали союз, в котором у каждого были свои цели. Если Алексу хотелось иногда оттрахать ее, она ничуть не возражала. Она даже, по-своему, получала от этого удовольствие. Это подводило ее все ближе и ближе к цели. Если что-то и было постоянным и несомненным в Кандиде — это ее неуклонное стремление к цели. А ее цель была так изумительно проста — око за око, зуб за зуб. Так всегда говорил ее отец. Это не привело его слишком далеко, но она — это совсем другое дело. Она головой ручалась, что была у цели, и никто не мог остановить ее теперь.

Одна в кабинете, в счастливом одиночестве, Кандида закрыла глаза и погрузилась в сон, глубокий, сладкий, без сновидений.


18 февраля, 1984


В тот вторник Кандида выглядела совершенно другой женщиной, когда с опозданием явилась в кабинет доктора Балантайна. Вместо потрепанных джинсов на ней была короткая юбка из шотландки и ярко-красный охотничий жакет. Она зачесала кверху свои каштаново-рыжие волосы, чтобы выделить изящество скул и сильную челюсть, а также подчеркнуть длину стройной шеи. Ничто, однако, не могло скрыть ни усталости в ее глазах, ни синих кругов под ними.

— Что вы думаете? — Кандида повернулась перед ним. — Наконец я взяла себя в руки?

— Вы очень мило выглядите, Кандида. Теперь вы лучше спите?

— Да. Мой лечащий врач дал мне пилюли. Они очень помогают от всего… кроме снов.

— Расскажите мне о ваших снах.

— В них есть повторения — не совсем одни и те же, но узнаваемые в каждом сне. В основном, мне снится, что я нахожусь на лестнице или в лифте — всегда есть что-то вертикальное. Я за чем-то иду. Я не знаю, что там, я никогда не доходила. Пока я туда иду, на лестнице появляется фигура. Я не знаю, кто это, но точно не Джек, не волнуйтесь, Роберт. Это точно мужчина, пожилой, хорошо одетый… возможно, даже вы! Я никогда не думала этого раньше! — рассмеялась Кандида естественным, чистым, кокетливым смехом. — В любом случае, я иду вверх, или вниз — бывает по-разному — и чувствую, что ищу что-то потерянное, но не Томми — Томми мне больше не снится. Это что-то более обыденное, наподобие сумочки или ключей от машины. Я знаю, что это здесь, за дверью на лестнице, ведущей в совершенно другое место. Я знаю, что этот человек хочет остановить меня, чтобы я это не получила. Я знаю, что он хочет причинить мне вред. Я оборачиваюсь, вынимаю нож и бью его снова и снова. Крови нет. Я просто знаю, что он умер. Затем я просыпаюсь. Вот и все.

— Как вы думаете, что означают эти сны?

— О Боже, Роберт, я не знаю. Я даже не уверена, стоит ли из-за них беспокоиться. Я думаю, что они вызваны тем, что у меня масса волнений, связанных с устройством нового бизнеса. А мужчина на лестнице — наверняка мой юрист! — она рассмеялась, но Роберт Балантайн выглядел мрачным.

— Знаете, все мои мысли связаны с моей компанией, — продолжала Кандида. — Я пытаюсь найти для нее название. «Редмейен и партнеры» выглядит скучновато — я не хочу, чтобы мою фирму путали с юридическими. «Товарищество по исследованиям» кажется несколько вычурным. Как вы думаете, какое название будет хорошим?

— Трудно сказать… Кандида, я очень настроен послушать от вас о смерти Томми. Мне хотелось бы снова поговорить о том дне, а ваше сегодняшнее настроение исследовать чуть позже…

Кандида не ответила, но ее губы заметно поджались.

— Когда вы впервые выглянули из окна и увидели Томми без детских вожжей, вы почувствовали страх?

— Нет, зачем мне было бояться? Я же просила Джека надеть их. Я думала, что могу доверять ему.

— А после того, как вы увидели, что Томми утонул?

— Я не думала о Джеке, по крайней мере, в тот момент. Я не думала ни о чем, кроме того, что это не может быть правдой. Я сказала себе — это неправда… это не может быть правдой. Бог не допустил бы, чтобы такое случилось. Это казалось ненастоящим. Ничто, связанное с этим, не казалось настоящим. Мы были далеко от дома, на другом краю земли… я просто не могла в это поверить. В тот момент вокруг никого не было, кроме нас троих. И вдруг это место заполнилось людьми — весь штат отеля, доктор, полиция. Джек и доктор стояли на коленях около Томми — наверное, они пытались оживить его. Позже, я не знаю, зачем, доктор сделал мне укол. Думаю, это было успокоительное. Наверное, я уснула.

— Как вы реагировали на шок? Вы были в истерике или молчали?

— Не помню. Наверное, у меня была истерика, раз доктор дал мне успокоительное. Я помню, что Джек просил кого-то помочь мне — и больше ничего не помню, до следующего дня.

— А на следующий день? Что вы чувствовали тогда?

— Вину.

— Почему?

— Потому что если бы я осталась с Томми, этого не случилось бы. Если бы я поверила своему инстинкту и пошла к бассейну, как собиралась сначала, я бы увидела, что Томми без детских вожжей, и он был бы жив.

— Так вы инстинктивно чувствовали тогда, что Томми в опасности?

— Нет, я же сказала вам — я доверяла Джеку. Я сделала большую ошибку. Вот почему я чувствовала себя такой виноватой.

— Джек когда-нибудь подводил вас раньше?

— Что вы имеете в виду?

— Были у вас причины не доверять ему до смерти Томми?

— Как можно говорить о недоверии другому, пока он вас не подвел? Нет, конечно, до этого я доверяла ему. Я говорила вам, что Джек — очень ответственный человек, он всегда был очень надежным.