— Я думаю, что эту сделку ты помнишь, — продолжала настаивать Тедди. — Это была очень большая сделка, Майк, и очень своевременная.

Майк снова вдохнул сквозь сжатые зубы. Тедди видела, в каком напряжении он находится, и решила не подталкивать его. Она пожала плечами, словно речь шла о каком-то пустяке, и стала ждать, пока Майк не заговорит.

— Зачем ты об этом спрашиваешь, Тедди? — забеспокоился он. — Откуда ты все это знаешь?

— Ох, перестань прикидываться, Майк! Это же было во всех газетах! — едва эти слова слетели с губ Тедди, как до нее дошло, что в газетах не было ни слова о том, что второй стороной сделки является «Стейнберг Рот». — Впрочем, неважно, я просто слышала об этом. Я подумала, что ты, наверное, принес очень много денег «Стейнбергу», что это увеличивает твои шансы попасть в партнеры… знаешь, Майк, я все-таки интересуюсь твоими делами.

— Разве? Я очень рад это слышать, Тедди. Но я не хочу говорить ни о партнерстве, ни о каких проклятых стерлинговых сделках.

— О'кей. Допустим, это неважно. — Тедди решила взять быка за рога. — Тогда я расскажу тебе кое-что вместо этого. Или точнее, покажу одну вещь, которая озадачивает меня.

Тедди развернула листок «Стейнберг Рот» со списком для выборов и протянула Майку. Он взглянул на листок, его брови резко нахмурились. Когда Майк вновь взглянул на Тедди, его лицо было белым.

— Где ты это взяла?

— Неважно. Достаточно сказать, что я уверена в его подлинности. Ты знаешь, кто это написал?

— Конечно, знаю! Это Фицджеральд! Сукин сын! — выкрикнул Майк, комкая и швыряя листок на пол.

Тедди немедленно подобрала бумажку и осторожно расправила на колене.

— Как ты понял, что это Фиц?

Палец Майка уткнулся в помятый клочок бумаги.

— Потому что это его проклятый почерк! Чертова задница!

— Сядь, Майк, — успокоила его Тедди. — Налей еще виски. Расскажи мне, что означает эта бумажка.

— Она означает, что сукин сын лгал мне! Это листок Нормана Белла с рекомендациями в партнеры. Видишь в углу НБ? Это не проклятое «нота бене», это инициалы Нормана Белла. Фицджеральд сказал мне, что Норман не поставил меня в партнеры. Он сказал, что Норман меня забаллотировал. А оказывается, эта траханая задница сама забаллотировала меня!

— Что означает остальное, Майк? Почему ты так разозлился?

— Это значит, что он все время водил меня за нос! За нос! — Майк стукнул кулаком по ручке кресла, заставив подпрыгнуть бокалы на столике. — Сукин сын!

— Что такое ДО?

— ДО? Не знаю. Дай взглянуть еще раз, — он глянул на бумагу и швырнул ее назад Тедди. — Это не ДО — я знаю почерк Фица. Это ДД. Бог знает, что это значит.

— Джек Делавинь, — прошептала Тедди.

— Что?

— Джек Делавинь. Он хотел спустить тебя на Джека Делавиня.

— Я даже не знаю, кто этот ублюдок.

— Это заместитель директора «Хэйз Голдсмит».

Майк начал раскачиваться из стороны в сторону, схватившись за голову. Его трясло от гнева. Тедди потянулась к нему и нежно положила ладонь на его руку.

— Майк? Расскажи мне о сделке.

Его глаза были пустыми и мутными. На момент Тедди показалось, что Майк вот-вот расплачется, но тот не стал. Он слишком долго не плакал, поздно было начинать сейчас.

— Майк? Пожалуйста, расскажи мне, — попросила его Тедди. — Тебе нужно с кем-нибудь поговорить. Я чувствую, как тебе необходимо с кем-нибудь поговорить. Я не подведу тебя. Разве я когда-нибудь подводила тебя? Я позабочусь о тебе, Майк, — ее голос был нежным, но настойчивым. — Поверь мне, пожалуйста.

Майк взглянул на ее милое, заботливое лицо и сдался.

— Все устроил Фиц, — заговорил он монотонным голосом. — Он сказал, что не может включить меня в партнеры. Ни в этом году, ни в будущем — может быть, даже никогда. Сказал мне, что это — по вине Нормана и управления. Он сказал, что «Стейнбергу» нужен пакет акций «Хэйза» по максимально низкой цене. Много он об этом не рассказывал. После того, как стерлинг был отозван с валютного рынка, он позвонил мне в Нью-Йорк. Потребовал, чтобы я срочно позвонил Глории и заключил с ней сделку на миллиард фунтов, и чтобы мы датировали ее четырьмя часами дня, перед самым закрытием рынка. Он обещал мне премию в пять миллионов фунтов, если я это сделаю.

— И ты это сделал?

— Угу, — Майк уставился в пространство.

— Тебе было трудно уговорить Глорию?

— Нисколько. Она уже достаточно проиграла, чтобы понимать, что останется без работы. Ей было нечего терять. Я обещал ей миллион, если она это сделает. Она согласилась.

Тедди хотелось сказать, что это верно характеризует Майка. Если бы у него было врожденное чувство справедливости, он разделил бы деньги пополам со своей сообщницей. Возможно, Глория была права. Возможно, только два чувства играют роль в человеческой жизни — жадность и страх. Тедди не сказала ничего. Майк выглядел полностью уничтоженным, а она была не из тех людей, которые бьют лежачую собаку.

— Что ты собираешься делать сейчас, Майк?

— Я собираюсь пойти к Фицджеральду и проломить его проклятую голову!

— Майк, разве ты хочешь попасть в тюрьму за убийство? Это не престижное преступление — ты не получишь за него телевизор или переносный телефон…

— Это будет не убийством, Тедди. Я получу за это медаль. Как бы то ни было, я, кажется, в любом случае попаду в тюрьму.

— Я в этом не уверена.

— А что ты собираешься делать? Ты хочешь все рассказать этому парню — Делавиню?

— Да. Я это сделаю. Но, Майк, ты ничего пока не предпринимай. Выходи завтра на работу, будто ничего не случилось. Все будет хорошо. Все как-нибудь уладится, поверь мне. А сейчас, боюсь, мне нужно уйти. Я должна еще встретиться кое с кем.

Майк пожал плечами. Тедди повела его к двери.

— Майкл, не беспокойся. Я уверена, что мы найдем способ все уладить.

— Можешь ты уладить отношения между нами, Тедди? Это все, чего я хочу по-настоящему. Я не заключил бы эту проклятую сделку, если бы не потерял тебя, если бы мог посоветоваться с тобой… — Тедди открыла рот, но Майк приложил к нему палец и нежно провел по губам. — Шшшш… Не говори этого. Знаю, знаю. Я не потерял бы тебя, если не связался бы с Глорией. Я вот что хотел бы сказать тебе напоследок, Тедди. Когда-нибудь ты поймешь, как я раскаиваюсь во всем и как люблю тебя. Я сделаю все, чтобы доказать тебе это. Даже пойду в тюрьму. Все сделаю, слышишь?

Тедди вытолкнула его за дверь.

— Пока не делай ничего, Майк, — приказала она. — Заляг на дно, держи рот закрытым, а лицо — непроницаемым. Через пару дней я встречусь с тобой и скажу, что делать дальше.

Он кивнул в знак согласия.

— Извини, Майк, сегодня я не могу угостить тебя ужином. В следующий раз, хорошо?

— Зря трудилась, Тедди? Долго ты его готовила? — спросил он с грустной улыбкой.

— Хм-хм. «Хародс Холл». — Тедди мягко прикрыла дверь. Слишком много закрытых дверей было между ней и Майком.

Тедди попыталась поговорить с Джеком, но наткнулась на автоответчик. Это означало, что вместо того, чтобы обсудить дела с ним, ей оставалось полагаться на собственные решения и продолжать действовать по-своему. Она вздохнула с облегчением.

— Джек, это Тедди, — сказала она в автоответчик. — Я разговаривала с Майком — все случилось так, как я и предполагала. Я должна на сутки выехать из города. До моего возвращения ничего не предпринимай и веди себя так, будто ничего не знаешь. Продолжай переговоры о продаже «Хэйза» так, словно ничего не случилось. Я позвоню тебе завтра.

Тедди сделала еще три звонка. Она позвонила Джейми и попросила его сказать на работе, что у нее разболелся живот, поэтому она останется завтра в постели и выключит телефон.

— Я хоть сейчас готов приехать тебе в сиделки, Теодора! — отозвался Джейми. — У меня все еще висит халат нянечки, с тех пор, когда я маленьким мальчиком дулся в постель. Если я найду его…

— Ты надевал его на прошлой неделе, Джейми, если я не ошибаюсь. Я не совсем больна, идиот ты эдакий, мне нужно всего лишь отлежаться день-другой.

— Прогуливаем понемножку? Или одна из этих женских проблем? Я заметил, ты стала что-то слишком раздражительна…

— Это не женская проблема! Во всяком случае, я надеюсь, что ты не будешь обсуждать с женщинами их месячные циклы…

— Нет-нет, Тедди, это только для Кандиды. Я клянусь, что все буду держать в тайне — никому ни слова.

— О'кей, Джейми. Никому ни слова.

— Тедди? Мне только что пришла в голову жуткая мысль! Ты, случайно, не беременна?

— Нет, Джейми, я вовсе не беременна. Просто мне нужно кое-что сделать.

— А чего хочет женщина…

— Того хочет Бог. Будь другом, прикрой меня. И повесь трубку, мне нужно сделать еще несколько звонков.

Затем Тедди позвонила в «Британские Авиалинии» и в парижский отель «Крилон». У нее не было настроения останавливаться в отеле «Сен-Симон».


Во вторник с утра Джек Делавинь и Дик Белтон-Смит получили начальные предложения от «Стейнберг Рот». Американцы предлагали купить все сто процентов банка «Хэйз Голдсмит» по стоимости, лишь немного превышающей текущую рыночную цену на акции. Акции «Хэйза» шли по цене 2,53, а предложение основывалось либо на цене 2,68, либо на цене, превышающей рыночную на пять процентов. Юристы «Стейнберга» настаивали на том, что это — великодушное предложение, невзирая на тот факт, что ровно неделю назад акции «Хэйза» шли по цене 3,98.

«Стейнберг Рот» намеревался взять полный стратегический контроль над «Хэйз Голдсмит». Руководящий персонал «Хэйза» был должен остаться работать по контракту в течение двенадцати месяцев, но не обязательно на текущих должностях. «Стейнберг» не давал обязательств оставить их на работе после этого срока. Все сотрудники «Хэйза», как управляющие, так и другие, были обязаны сдать свои паи в торговом банке по той же цене покупки — 2,68. «Стейнберг» не доверял держателям акций компании, находящимся на уровне партнерства, и не хотел предоставлять партнерство никому из пайщиков «Голдсмита». «Стейнберг» намеревался поставить в «Хэйз» нового заместителя директора из управления американского банка. «Стейнберг» соглашался оставить на работе весь текущий персонал, за исключением Глории Мак-Райтер. Они настаивали на ее увольнении.

Джек и Дик молча выслушали Митчела Фримен, одного из старших компаньонов «Стейнберг Рот», занимающегося требованиями корпорации, и троих юристов, которых Митчел привел на встречу. Алекс Фицджеральд также присутствовал, как представитель торговых подразделений банка, но не раскрыл рта в течение всех двух часов заседания. Он сидел с широкой ухмылкой на лице, наслаждаясь атмосферой.

Джек и Дик ушли на личное обсуждение.

— Боже, Джек, после всех этих лет дойти до такого! — Белтон-Смит печально покачал седой головой. — Продажа банка с молотка кучке нью-йоркских банкиров-выскочек в подтяжках!

— Митчел еще не так плох, Дик. Но я понимаю, что ты имеешь в виду. Это моя вина. Я не знаю, что и сказать тебе.

— Вовсе нет, старина, — Дик похлопал его по спине. — Если кто-то и несет ответственность за этого осла Фиачайлда, это я, — он передернулся. — Подумать только, что в нас течет одна и та же кровь!

— Чем все это кончится для тебя, Дик?

— Ну, я много потерял на валютном рынке в течение прошлой недели. Кроме того, мы с Мэри неудачно рискнули в одном из наших синдикатов, «Ллойде». Должен сказать, я рассчитывал, что пай в «Хэйзе» будет обеспечивать мне жизнь в отставке, а теперь он уменьшился. Все, чего я хочу — просить их об отставке. Мне не улыбается, в мои-то годы, отчитываться перед этой шайкой… Трудно ожидать, чтобы они хотели задержать меня здесь, не так ли?

— Я уверен, что мы сумеем обговорить это условие сделки, Дик. Я уверен и в том, что мы сможем улучшить условия предложения. Не могу выразить, как мне неудобно перед тобой. Я подвел тебя после всего, что ты для меня сделал.

— Ничего не говори об этом, дружище! Ты всегда был мне как сын, Джек, и никогда не делал ничего, что я не одобрил бы. Очень надеюсь, что с тобой все будет в порядке, когда дым развеется.

— Я очень подозреваю, что мне придется работать на Фицджеральда в почтовой комнате «Стейнберга», — с мрачной усмешкой сказал Джек.

— Выбрось эти мысли из головы! Идем назад и скажем этим шутам, что представим им встречное предложение в ближайшие трое суток.


Тедди провела утро за бесконечными чашками кофе в различных барах на Елисейских Полях. Она пришла на встречу в ресторане «Петит Монморанси» раньше назначенного времени. Ее провели за столик, она взяла меню и стала ждать своего гостя.

Уже в момент, когда тот вошел в ресторан, Тедди услышала, что он здесь. Громкий голос провозгласил: «Теодора Винингтон! Какая приятная встреча!», и Филип Редмейен, одарив Тедди смачным поцелуем в щеку, водрузил свое большое тело на банкетку рядом с ней.