Но больше всего Нейла поразили глаза – серые, светлые в центре, с темными кружочками по краям, опушенные длинными ресницами. Они посверкивали голубыми и золотыми искорками, и в них легко читались самые разные чувства: любопытство, недоверие, удовольствие и смущение. Последние два чувства проявились, когда он сказал, что отсутствие приданого не помешает ей стать чьей-то невестой. Те же глаза удивленно округлились, когда она увидела, что он понял английскую речь Милфорда.

Он как последний дурак забыл о своей маскировке, и Милфорд догадался, что он лжет, называя себя гугенотом. Он оказался совсем не таким простым, каким прикидывался. Еще в Лондоне, опоздав на корабль и решив добираться в Шотландию по суше, Нейл придумал надеть на себя личину воина-гугенота, благо он хорошо говорил по-французски. Если бы он стал изображать из себя ткача, ему никто не поверил бы, ибо у него был вид заправского вояки, так же как и у Милфорда. Милфорд принимал участие в тех же боях, что и Нейл, Джейми и Дункан, но воевал на стороне их противника. Они отстаивали те же владения и видели те же ужасы. Возможно, Милфорд все еще слышал звуки сражений, когда спал, – так же, как и Нейл. Такого мужчину не одурачишь модной одеждой и французским акцентом. Он еще не знал, кто его гость, но со временем мог догадаться.

Нейл выругался. Надо же потерпеть такую неудачу! Впрочем, он приехал сюда совсем не случайно. Тот человек, который снабдил его французским мечом и лондонской одеждой, назвал ему имя сэра Адама и заверил, что Ронли-Холл – безопасное место и что Нейла там хорошо встретят.

Оказывается, сэр Адам умер два года назад. За столь долгий срок слухи о его смерти не могли не добраться до Лондона. Нейл почувствовал прилив ярости. Он обязательно выяснит, почему его информатор солгал, и решит, что с ним делать. Но сначала ему надо выбраться.

Придется покинуть дочь Катрионы Маккензи.

Все обитатели западной части Северного нагорья знали историю красавицы Катрионы, которая приехала в Лондон со своими родителями, влюбилась и вышла замуж за прекрасного незнакомца. Отец Катрионы, Филан Маккензи из Глен-Мозин, отрекся от нее и запретил своим близким упоминать ее имя, несмотря на то, что жена и сыновья Филана умоляли его простить их дочь и сестру. Филан разгневался не потому, что Катриона вышла замуж за англичанина, а потому что она ослушалась отца. Он отказывался говорить о Катрионе, а когда до него дошел слух о том, что она родила двух дочерей и хочет приехать в гости к родителям, приказал своим людям дать ей от ворот поворот, если она по глупости заявится в Глен-Мозин.

На протяжении нескольких лет она слала письма домой, но Филан бросал их в огонь непрочитанными на глазах у рыдающей жены. Потом письма прекратились. Филан никогда не упоминал дочь и не писал ей, даже после того как умерла ее мать. Однако старшие братья помнили о Катрионе, разговаривали о ней между собой и гадали, как у нее дела и где она живет. Братья рассказали своим детям про тетю, которую они никогда не видели, и об их кузинах, живущих где-то в Англии. Две девушки. Никто не знал, как их зовут.

Отец Дункана был самым младшим братом Катрионы. За его спокойной и нежной внешностью скрывался стальной характер. Он часто спорил с Филаном и даже однажды ездил к Катрионе, взяв с собой жену и маленького Дункана. Филан пришел в ярость и навсегда испортил отношения с сыном и внуком. Отец Дункана только смеялся над чудачествами старика.

Мама Дункана, Изабелла, младшая сестра их матери, приходилась тетей Нейлу и Джейми. В детстве Изабелла и Анна Маккензи очень дружили, а потом подружились и их мужья. Когда Изабелла умерла в родах, Анна и Алистэр приехали в Глен-Мозин, чтобы утешить Дункана. Всего несколько лет спустя умер его отец. Анна и Алистэр привезли Дункана к себе домой, в Торридон, и он стал жить с Нейлом и Джейми. Его воспитывали как родного ребенка. Именно Дункан рассказал близнецам историю Катрионы.

Нейл понял, что Эйлин Ронли – кузина Дункана.

Нейл заметил сходство. Ее волосы, хотя и светлее Дункана, но такие же густые. У них одинаковый разрез глаз, правда, глаза Дункана не так красивы, как глаза Эйлин. Бог мой, он встретил кузину Дункана, дочь Катрионы! Кузину своего кузена. Нейлу не терпелось поскорее рассказать обо всем Дункану.

Они много лет не общались с Катрионой, но Нейл знал, что Дункан ее не забыл. Какая странная штука – жизнь! Он нашел в английском захолустье дочь Катрионы, и она по-доброму отнеслась к нему, незнакомцу. Между ними существовала некая связь, как будто они уже встречались раньше. Кажется, она тоже почувствовала его симпатию к себе.

Дверь распахнулась, ударившись о стену, и Нейл тут же вернулся к действительности. На пороге показались четыре мужчины, двое из них держали в руках факелы, которые они воткнули в настенные канделябры. Охранники Милфорда рывком поставили Нейла на ноги. Сам Милфорд стоял у двери и следил за происходящим.

– Я даю вам шанс. Назовите свое настоящее имя, – приказал он.

Нейл покачал головой:

– Je ne comprend pas.

Милфорд шагнул в комнату и подал знак кому-то, кто стоял у него за спиной. Из-за угла вышла Эйлин Ронли. В ее огромных глазах читались удивление и страх.

Эйлин нерешительно остановилась в дверях. При жизни отца подвальное помещение, где они сейчас находились, служило для хранения продуктов, произведенных в Ронли-Холле и привезенных с континента. Однажды, когда ей исполнилось десять лет, Эйлин устроила здесь с подругой соревнование по поеданию яблок. Она победила, но после ей несколько дней нездоровилось. Мама гладила ее по головке и подшучивала над ее глупой выходкой.

Эйлин прогнала прочь милые сердцу воспоминания. Она стояла в холодном подвале Ронли-Холла и смотрела на мужчину, которой выдавал себя за француза. Подвал был почти пустой. Никаких бочек и ящиков с продуктами. На их месте громоздилась накрытая чехлами мебель, которая когда-то служила ее родителям. Милфорд обставил дом по своему вкусу.

Бельмонд, просидев в подвале несколько часов, бесстрастно встретил Милфорда. С него сняли сюртук, рваная рубашка висела клочьями, обнажая темные волосы на мускулистой груди и животе. Из-под рваных брюк выглядывали босые ноги. Картину довершали заплывший глаз и распухшие губы, покрытые запекшейся кровью. На шее и плече уже проступили синяки. Однако Бельмонд твердо стоял на ногах, всей своей позой выражая праведное негодование.

– Мадемуазель, – обратился он к Эйлин по-французски с вызовом. – Спросите Милфорда, куда подевалось хваленое английское гостеприимство. Почему он взял в плен человека, который не сделал ему ничего плохого, и обращается с ним как с преступником? Только лишь потому, что тот захотел пересечь его земли?

Эйлин перевела. Милфорд посуровел и подошел вплотную к своему пленнику, дав ей знак следовать за ним.

– Скажи ему, – прорычал он, глядя в глаза Бельмонду, – что он вел себя как преступник. Никому не позволено хвататься за меч в моем доме.

– Вы помешали мне уйти, – заявил Бельмонд.

– Скажи ему, что я не верю его словам. Спроси, как его зовут. Пусть назовет свое настоящее имя.

– Бельмонд.

– Скажите ему правду, сэр, – взмолилась Эйлин по-французски. – Пожалуйста! Иногда он бывает жестоким.

– Я тоже. У солдата-гугенота много друзей. Если со мной что-то случится, они отомстят.

Милфорд крякнул.

– Спроси, как его зовут.

– Меня зовут Бельмонд. Жан-Поль Бельмонд.

Эйлин глубоко вздохнула, зная, что последует дальше.

Милфорд протянул руку и разжал кулак. У него на ладони лежало кольцо. Он показывал его Эйлин, когда они находились на втором этаже. Милфорд заявил, что выколотит правду из незнакомца. Кольцо с печаткой, изображавшей семейный герб, могло принадлежать только аристократу.

– Кто вы? – взревел Милфорд.

– Жан-Поль Бельмонд. Гугенот из Спитлфилдса.

– Откуда у вас это кольцо?

– Я выиграл его в карты. В Лондоне, – ответил Бельмонд, когда Эйлин перевела вопрос.

Милфорд поднес кольцо к лицу Бельмонда.

– Кольцо шотландское.

– Я выиграл его в Лондоне.

– Почему вы прятали кольцо в сапоге?

– Чтобы его не украли воры. Я собирался продать его в Шотландии. Сейчас в Лондоне мало шотландцев.

Выслушав перевод Эйлин, Милфорд осклабился:

– Правильно. Они сбежали, как и их король.

– Как англичане в битве при Килликранки, – заметил Бельмонд по-английски.

Милфорд наотмашь ударил его по губам, размазав кровь по щеке. Эйлин охнула. Бельмонд вскинул подбородок и сердито блеснул глазами.

– Кто вы такой? – крикнул Милфорд. – Откуда у вас это кольцо? Зачем вы едете в Шотландию? Почему вы остановились в Ронли-Холле?

– Я направляюсь в армию короля Вильгельма.

Милфорд нанес своему пленнику еще один удар. Бельмонд на мгновение закрыл глаза. Когда он их открыл, его лицо выражало неприкрытую ярость.

– Скажите ему, – попросил он Эйлин, – что надо иметь особую смелость, чтобы ударить безоружного человека, связанного по рукам и ногам. Пусть он развяжет веревки и попробует ударить меня снова.

Она перевела. Милфорд выругался, но прежде чем он успел что-либо сделать, Эйлин встала между ним и Бельмондом.

– Почему вы его бьете? – резко спросила она. – Какую роль играет это кольцо? Оставьте его в покое!

Милфорд оттолкнул девушку и зло уставился на Бельмонда.

– Я не знаю, кто он такой.

– Какая вам разница?

– Тебе не приходило в голову, Эйлин, что он может быть шпионом, который везет в Шотландию сообщения из Франции от двора короля Якова? Возможно, он собирается убить короля Вильгельма, чтобы восстановить на престоле Якова Стюарта. – Милфорд обернулся к Эйлин. – Ты говорила с ним о Шотландии, о своей матери. О чем еще вы разговаривали?

– Если он шпион, – предположила она, – то почему он спрашивал про моего отца?

– Возможно, ему сказали, что твой отец открыл двери своего дома для всех якобитов.

– Мой отец умер два года назад.

– Возможно, он получил неверную информацию.

– Смерть моего отца – общеизвестный факт.

– Твой отец слыл известным бастардом, только и всего.

– В отличие от тебя, Милфорд. Ты бастард безвестный.

Милфорд поднял руку, собираясь ее ударить, но передумал и отошел в сторону.

– У тебя есть час на то, чтобы узнать у него правду, Эйлин. – Он махнул своим людям, дав им знак следовать за ним. – Заприте ее здесь.

– Милфорд! – окликнула его Эйлин. В глазах ее застыл вопрос.

– Что? Мне он ничего не скажет, Эйлин. Улыбнись и пококетничай с ним, как ты делала в холле. Расскажи ему, почему умер твой отец. Побеседуй с ним о своей матери. Ты много раз говорила мне, что хочешь вернуться в Шотландию.

– Тогда я была еще ребенком.

– Скажи ему, кто твой дед. Это должно его заинтересовать. Одним словом, говори ему все, что хочешь, но выясни, кто он такой.

– А если он не скажет?

– Тогда я попытаюсь разговорить его своими средствами.

Милфорд вышел из комнаты. Его охранники бросили Бельмонда на пол, с шумом захлопнули за собой дверь и заперли ее снаружи. Бельмонд кое-как приподнялся и сел, прислонив голову к стене и закрыв глаза. Эйлин вздохнула, расчехлила одно из кресел и тяжело в него опустилась. Ей до сих пор не верилось, что Милфорд запер ее в подвале вместе с пленником. За час факелы должны догореть.

Ноги Эйлин обдавало холодным воздухом. «Интересно, откуда дует?» – подумала она, оглядывая подвальное помещение. Сапоги и носки Бельмонда валялись у двери вместе с остальной его одеждой. Если станет еще холоднее, она даст ему его сюртук и снимет чехлы с мебели, чтобы он мог в них закутаться. Конечно, чехлы пыльные, но все же лучше, чем ничего. Она взглянула на Бельмонда. В тусклом свете его лицо казалось суровым. Наверное, он уже замерз, пролежав несколько часов на каменном полу.

Он открыл глаза.

– Merci, mademoiselle.

Она презрительно повела плечом:

– Я думаю, вам больше нет смысла притворяться, мистер Бельмонд. Мы можем говорить по-английски.

– Я буду говорить по-французски, мадемуазель.

Она раздраженно вздохнула:

– За что вы меня благодарите?

– За вашу доброту.

– Я ничего не сделала, – она помолчала, – зачем вы сюда приехали?

– Мне понадобилось укрыться от бурана и поспать. Я искал убежище и наткнулся на старый коттедж.

– Но почему вы стали спрашивать про сэра Адама Ронли?

– Будучи в Уорике, я поинтересовался, чьи имения я буду проезжать.

– И вам сказали, что здесь живет сэр Адам?

– Qui. Я…

Она вскинула руку:

– Пожалуйста, не лгите. Если вы не хотите говорить мне правду, лучше молчите.

Он замолчал. Спустя несколько мгновений Эйлин встала с кресла и развязала ему ноги, потом достала из кармана носовой платок и принялась осторожно вытирать кровь, которая все еще сочилась у него изо рта.

– Если вы думаете, что я допрашиваю вас, чтобы потом пересказать наш разговор Милфорду, то вы глубоко ошибаетесь. Я не сказала ему, что вы понимаете английскую речь. Я совершенно уверена, что вы не француз, но о своих предположениях я тоже умолчала. Не бойтесь. Я не собираюсь пересказывать ему содержание нашей беседы. Я просто пытаюсь удовлетворить собственное любопытство. Но вы мне, конечно, не верите.