В половине пятого у Джеки было назначено свидание с доктором Йоханссоном. Мы с Пэт отправились в лазарет вместе с ней. И что примечательно, когда она записалась у сестры Уимпл, ей не пришлось ждать ни минуты, хотя в холле сидело не меньше пятидесяти пациентов.

— Мне кажется, доктору Йоханссону Джеки действительно понравилась, — сказала я Пэт, когда мы сели в свободные кресла в холле. — Он явно отдает ей предпочтение в оказании медицинских услуг.

Пэт погрузилась в изучение рецепта грибного супа с сухариками и консервированными сливками из «Поваренной книги», поэтому ничего не ответила. Я вдруг подумала: если доктор Йоханссон оказывает знаки внимания понравившимся ему пациенткам, то почему бы доктору Ковецки не поступать так же? Может, у малыша Билла есть дама сердца? Может, поэтому он нанял убийцу, чтобы избавиться от Пэт?

Джеки вышла из смотрового кабинета раскрасневшаяся и возбужденная.

— Пер сказал, что я прекрасно выгляжу, — объявила она. — Он советовал мне сегодня не засиживаться допоздна, но по-прежнему хочет пригласить меня на ленч завтра в Нассау, а потом показать окрестности.

— По крайней мере хоть ты будешь в безопасности, — сорвалось у меня с языка.

— В безопасности?

— Ну, я хочу сказать, если, не дай Бог, наступит рецидив.


Сегодня в ресторане был объявлен британский стол, поэтому Измет рекомендовал нам отведать стейк и пудинг с почками.

— Слушай, Измаил, потроха можешь оставить себе, а мне принеси нормальный кусок мяса, — тут же подал голос Рик. — И не сильно зажаренный, лады?

Все остальные заказали бифштекс «Веллингтон».

— Элен! Ты не боишься заразиться коровьим бешенством? — поддела меня Джеки.

— Коровье бешенство сейчас меня волнует меньше всего на свете, — честно призналась я.

Она посмотрела на меня озадаченно, но ничего не сказала, вернувшись к прерванному разговору с Кеннетом Коэном, который сел с ней рядом, придя на несколько минут позже жены.

Мы с Симоном тоже сидели рядом. Каждый раз, когда я смотрела не него, меня бросало в дрожь. Несмотря на кошмарную проблему, занимающую наши головы, я была предельно счастлива, что он появился в моей жизни — не важно, сколько эта моя жизнь продлится.

— Ну, как вам понравился круиз? — обратилась я к Дороти, которая сидела по другую руку от Симона.

— Это было замечательно! — воскликнула старушка. — Прямо второй медовый месяц!

— Что она говорит, Дороти? — прокричал Ллойд.

— Она хотела узнать, как мы провели время в круизе, — сказала Дороти.

— А что ты ей ответила?

— Я сказала, что мы трахались, как молодожены!

Все разговоры за столом на мгновение стихли.

— Я сказала что-нибудь неприличное? — изображая невинность, поинтересовалась Дороти. Сущая дьяволица эта Дороти!

— Ваша манера выражаться немного острее, чем та, к которой привыкли мы с Кеннетом, — фыркнула Гейл.

— Что она говорит, Дороти? — прокричал Ллойд.

— Она говорит, что они с мужем не занимаются сексом, — перевела Дороти.

— Боже милостивый! — пробормотала Гейл. — У старой ведьмы один секс на уме. Если у нее, конечно, в таком возрасте осталась хоть капля ума. — Очевидно, Дороти задела за больной нерв.

— Не хотелось бы напоминать вам об этом, дорогая, — не осталась в долгу Дороти, — но вам тоже когда-нибудь стукнет восемьдесят шесть, если Бог даст. И никакие ваши шальные деньги этому не помешают.

— Так, кажется, перчатки сброшены, — прошептала я, наклоняясь к Симону, который с изумлением взирал на эту перепалку. Джеки пыталась сохранить серьезное выражение лица. Рик с Брайанной тут же начали о чем-то спорить между собой и явно отключились от происходящего.

— Так вы завидуете моим деньгам, миссис Тэйер? — ледяным тоном проговорила Гейл, тонкие ноздри ее при этом вздрагивали. — Думаю, вам очень бы хотелось оказаться на моем месте!

— Уверен, миссис Тэйер не хотела тебе сказать ничего плохого, — успокаивающе заговорил Кеннет, обращаясь к жене. Очевидно, это была его роль в семье. Надеясь, что все само собой образуется, он вновь обернулся к Джеки, с которой перед этим обсуждал завтрашний день в Нассау. Он спросил ее, как мы трое собираемся провести несколько часов стоянки в порту. Она ответила, что про Пэт и меня не знает, а сама намерена провести это время с Пером Йоханссоном.

— С кем? — переспросил Кеннет.

— Это доктор, который лечил меня в лазарете, — объяснила она. — Он из Финляндии, но уже давно работает на круизной линии «Морской лебедь» и прекрасно знает все порты захода. О лучшем гиде я не могла бы и мечтать.

Кеннет приподнял бровь, словно хотел показать свое удивление или недоумение тем, что Джеки свела знакомство с доктором Йоханссоном.

— А вы с Гейл что хотите делать в Нассау? — спросила Джеки.

— То же, что и в Нью-Джерси, — с покорностью вздохнул он. — Ходить по магазинам.

После ужина мы все, включая Симона, примерно часик посидели, болтая, в холле перед рестораном. Потом Джеки объявила, что вполне созрела до того, чтобы пойти спать. Пэт вслед за ней сказала, что тоже устала. Мы поднялись и доехали на лифте до нашей восьмой палубы. При этом подразумевалось, что мы с Симоном пожелаем друг другу спокойной ночи в более приватной обстановке. В моей каюте.

— Сделайте одолжение, — обратилась я к подругам, когда мы подошли к их каютам. — Заприте двери на два оборота, пожалуйста!

— Элен! — вздохнула Джеки.

— На нашей палубе произошло ограбление, — солгала я. — Я не хотела вам говорить, потому что вы все равно не поверите.

— Конечно, не поверю, но дверь я и так запираю на два оборота, — сказала Джеки.

— И мне очень не хочется, чтобы вор стащил все мои сувениры, — согласно кивнула Пэт.

— Это меня радует, — сказала я.

Мы расцеловались, пожелав друг другу спокойной ночи. Я мысленно пожелала, чтобы наемный убийца струсил и дал нам всем троим дожить хотя бы до возраста Дороти Тэйер.

22

— Расскажи мне про Эрика, — попросил Симон, когда мы удалились в мою каюту и уселись — он в кресло, я на кровать. Мы решили, что моим вкладом в расследование будет краткая биографическая информация обо всех наших бывших мужьях.

— Начну с его родителей. У его матери имелось определенное состояние, и она постоянно тыкала этим отцу в нос. Но тот был парень не промах, с деловой жилкой. Его идеи и ее деньги легли в основу того, чем стало сейчас похоронное бюро Цукера. Эрику это просто упало в руки с неба.

— Ты как-то говорила, что он звонил и угрожал тебе, после того как ты провела рекламную кампанию в пользу его конкурента.

— Да. Эрик не из тех, кто скрывает свой гнев. Он орал и визжал. Он организован и аккуратен до беспредельности, но в гневе полностью забывает себя. Он пыжится, бушует, потом быстро стихает, снова пыжится, рвет и мечет, стихает и так далее. Его отец такой же. Они когда-нибудь оба загнутся от сердечного приступа.

Симон пожевал губами.

— Эрик не похож на того, кого мы ищем, — наконец сказал он. — Зачем ему убивать тебя сейчас, спустя шесть лет после той рекламной кампании? Если это могло ударить ему в голову, так он бы покончил с тобой сразу же. Или ты ему недавно еще соли на хвост насыпала?

Я подумала примерно с минуту, потом отрицательно покачала головой.

— Хорошо. Расскажи мне о его друзьях, о тех, с кем он общается в гольф-клубе или еще где-нибудь.

— У него нет друзей. И он не играет в гольф.

— Но должен же он чем-нибудь заниматься, когда не работает.

— Разумеется. Он делает приборку в стенном шкафу. Каждые выходные. Это очень серьезное занятие.

— Не понимаю, почему ты вышла за него замуж, — сказал Симон. — Ну ладно. Пошли дальше. Теперь о бывшем муже Джеки.

— Кажется, я уже говорила, Джеки с Питером познакомились в колледже. В Пенсильвании.

— Помню. Ты сказала, что Джеки из Питтсбурга. Питер тоже уроженец Пенсильвании?

— Да, но его родители переехали в штат Нью-Йорк, когда он был ребенком. А что?

— Генри Причард из Алтуны, — пожал плечами Симон. — Пытаюсь связать нити.

— Понятно. Я тоже. Окончив колледж, Джеки с Питером поженились, переехали в Вермонт и купили там ферму. Это было в шестидесятые, все тогда словно с ума сошли, скупая фермы в Вермонте, помнишь?

Он кивнул.

— Вся сложность была в том, что их ферма не приносила ни цента дохода. На жизнь и еду им хватало, но расплатиться с кредитором они не могли. Потом родители Питера погибли в авиакатастрофе, и он, как единственный ребенок, унаследовал их недвижимость на Манхэттене. Это помогло им вырваться из лап своего кредитора. Они продали ферму в Вермонте и переехали в собственную квартиру. Питер пошел на курсы в школу бизнеса. Джеки работала в цветочном магазине.

— А как возникла оранжерея в Бедфорде?

— В отличие от Эрика Питер очень общительный человек. И обожает заводить самые невероятные связи. У какого-то его знакомого был приятель, знакомый которого хотел приобрести на двоих оранжерею в Веетчестере. У Питера оставалось немного денег от наследства, и он все их вбухал в совместный бизнес.

— А нам не известно имя компаньона Питера?

— Нет, но это не важно. В один прекрасный момент он подстригал розовые кусты, и его ужалила пчела. Бедняга скончался на месте. Я лично просто не выхожу из дома без моего антишокового автоинъектора.

— И что, этот бедолага оставил свою долю Питеру и Джеки?

— Да, они переименовали фирму в «Оранжерею Пи-энд-Джи» и весьма преуспели в своем деле. Джеки была рабочей лошадью. А он организатором. Для бизнеса — отличное сочетание, но не для супружеской жизни. Он постоянно где-то бегал, что-то организовывал, а Джеки денно и нощно мотыжила свою оранжерею или что там еще, не знаю. Ну и постепенно он организовал себе Триш, его нынешнюю жену.

— Как они познакомились?

— Тем же способом, что и с покойным компаньоном. Через приятеля приятеля приятеля — богатого приятеля. Скажу одно: для парня, который собирался стать фермером-хиппи, он весьма быстро превратился в капиталиста. Джеки говорит, он теперь носит костюмы. И подтяжки!

— Это, конечно, не может не беспокоить.

— Нет, меня беспокоят его амбиции. Он хочет полностью взять под свой контроль оранжерею, и Джеки ему в этом помеха — до тех пор, пока жива.

— Понятно. Предположим, Питер и есть тот бывший муж, которого мы ищем. Тогда кто наемный убийца? Сейчас нам надо решить этот вопрос.

— Это может быть один из рабочих оранжереи, — предположила я. — Может, он — нелегальный иммигрант, и Питер угрожает отправить его обратно туда, откуда он приехал, если тот откажется убить Джеки.

— Может быть. — Симон потер глаза. Он выглядел утомленным и подавленным. Наверное, он так же хорошо, как и я, понимал, что мы просто играем в детективов и впустую тратим время. Мы с ним не профессиональные сыщики и даже не сыщики-любители, и все, что у нас есть, — лишь искаженный помехами телефонный разговор между кораблем и берегом, да еще этот дурацкий стишок.

— Имеет ли смысл рассказывать про Билла Ковецки? — спросила я. — Я тебе довольно много уже о нем рассказала, особенно о его внезапном исчезновении из Нью-Йорка и о том, что он оставил пятерых детей, за которыми обещал следить. Я по-прежнему думаю, что он и есть тот негодяй, а Алберт — человек, которого он нанял совершить убийство. Единственное, что может работать против этой версии, — Пэт по-прежнему любит Билла. Значит, у него должны быть какие-то положительные качества.

— Знаешь, Струнка, я чувствую, что необходимо немного передохнуть, — признался Сэм, проваливаясь в кресло. — Может, включить телевизор или еще что-нибудь? Просто прочистить мозги.

— Конечно. — Быстро встав с кровати, я пошла включить телевизор. Ларри Кинг как раз брал интервью у Деми Мур. Она говорила о том, что иметь деньги, красивую фигуру и быть знаменитой — очень рискованное занятие.

Я вернулась на кровать. Симон оставался в кресле. Нескольких секунд мне вполне хватило понять всю глупость этой диспозиции. Зачем ему надо мучиться в неудобном кресле, когда я тут разлеглась как королева? Тем более что причина его появления в моей каюте — желание следить за мной, быть моим телохранителем!

— Симон! Почему бы тебе не прилечь тут рядом? — я похлопала ладонью по покрывалу. — Здесь хорошо. Правда!

— Ты уверена? Помнится, когда я первый раз предложил тебе это, ты сказала, что не горишь желанием спать со мной.

— Помню, но это только потому, что мы с тобой… — Я оборвала себя. Какую чушь я несу! — Мне кажется, вся эта возня вокруг убийцы нас настолько утомила, что о сексе не может быть и речи. Разве я не права?