Я глубоко вздохнула. Все, что я хотела от каюты, да и от всего круиза в целом — возможность спокойно любоваться морем. Морем? Каким морем? Не говоря уж о том, что мой иллюминатор своими размерами больше всего напоминал петлю для пуговицы, вдобавок и выходил он прямиком на спасательную шлюпку, полностью загораживающую тот несчастный клочок морской глади, который мог бы достаться моим глазам.

— Очень неловко вас беспокоить, Кингсли, но мне бы хотелось поменять каюту, — проговорила я в спину стюарда, который наполнял емкость для льда.

— Ваши подруги вполне довольны своими каютами! — попробовал встать в оборонительную позу Кингсли.

— Мои подруги, вероятно, не планируют проводить столько времени в своих каютах, как я. Кроме того, перед ними не маячит спасательная шлюпка, которая у меня лично вызывает неприятные ассоциации с «Титаником»!

У Джеки и Пэт были такие же микроскопические иллюминаторы, но они все-таки могли разглядеть из них хоть что-нибудь.

— Послушайте, Кингсли, — продолжила я. — Поверьте, лично к вам у меня нет претензий. Каюта чистая, очень симпатичная. Но дело в том, что я рассчитывала получить каюту с видом на море, и турагент обещал мне…

— Вы можете обратиться к пассажирскому помощнику, — так же невозмутимо, словно ему не впервой было сталкиваться с подобным, ответил стюард и указал на лилово-розовый телефон, прикрепленный к стенке рядом с туалетным столиком. У телефона я увидела список номеров корабельных служб и инструкцию по связи с берегом. По цене десять долларов за минуту.

Пока Кингсли смотрел в сторону, я набрала номер пассажирского помощника. Мне ответила женщина с явно британским акцентом. Я сначала объяснила ей ситуацию с пропавшим багажом, и она пообещала, что я непременно получу мой чемодан, когда мы окажемся в Пуэрто-Рико. Но насчет скидки на одежду ничего не сказала. Когда же я пожаловалась ей на вид, точнее — отсутствие вида из моей каюты, она объяснила, что свободных кают такого типа больше нет.

— Я могу перевести вас в одну из внутренних кают меньшей площади, — предложила она.

Ничего себе выбор!

— Нет, пожалуй, в таком случае я лучше останусь в своей.

Кингсли просиял, подошел к напрасно обиженному мной иллюминатору и плотно задернул занавески.

— Больше нет проблем, да?

— Нет проблем, — откликнулась я и протянула ему ожидаемые чаевые. Удовлетворенный, он вышел.

Оставшись наконец в одиночестве, я плюхнулась на кушетку, которая на ближайшие семь дней станет моей постелью и которую будет тщательно убирать тот же Кингсли, и постаралась не расстраиваться, не замыкаться на собственных неудачах, когда жизнь внезапно поворачивается не той стороной. Мне очень хочется быть человеком, который легко сносит удары судьбы, умеет видеть во всем положительный момент и способен на все легко отреагировать фразой: «Ну и ладно, скажи еще спасибо, что жива!» Но мне очень трудно выдавать желаемое за действительное. Очень трудно. Я склонна во всем усматривать негативную сторону, видеть опасность, козни дьявола. Выражение «приятный сюрприз» для меня — оксюморон[3]! Жареный лед! Так не бывает! День, когда отец ушел из дома, потряс меня не столько потому, что беда может случиться, если будешь вести себя неосторожно, а потому, что при любой неосторожности беда случится обязательно. Из наивной девочки, верящей в Санта-Клауса и, честное слово, в родителей, которые будут любить друг друга вечно, я превратилась в женщину, которая вообще мало во что верит, относится к жизни как к чему-то, чего следует бояться, в женщину, которая не в состоянии отличить мелких горестей от глобальных бедствий. После того как Эрик оказался такой же сволочью и последним обманщиком, как мой отец — история, таким образом, повторяется! — я пришла к убеждению, что гораздо лучше заранее быть готовой к любым неприятностям. Тогда они тебя никогда не застанут врасплох, и ты не будешь мучиться разочарованиями. К сожалению, стратегия не оправдалась, говорила я себе под плеск волн за бортом устойчивого, как скала, суперлайнера. Ты можешь отражать все невзгоды и неприятности до тех пор, пока плывешь против течения. Умом я все это понимаю. Но постоянно так жить мне не хватает сил.

Поскольку мне нечего было распаковывать, кроме дорожной сумочки, я принялась изучать каюту. На туалетном столике я обнаружила расписание всех мероприятий, которые ожидают нас в ближайшую неделю. Сбросив туфли, я забралась с ногами на диван и начала его просматривать.

Ну что ж. Все кинофильмы я уже видела. Предлагались также лото, бридж, баскетбол. Ни в одну из этих игр я не играю. Далее перечислялись лекции по искусству складывания салфеток, выставка-продажа парфюмерии, танц-класс, плетение из прутьев. И разнообразные конкурсы, просто море конкурсов: «Международный Конкурс Поглотителей Пива», «Конкурс Экстравагантной Прически», «Конкурс Толстопузиков (для мужчин)» и многое другое.

Я постаралась не впадать в панику, хотя была уже близка к этому. Было такое ощущение, что я попала на какое-то ужасное низкопробное шоу. Почему бы не выстроить в ряд всех толстопузых или, например, не устроить еще «Конкурс Для Страдающих Морской Болезнью»? Кто больше наблюет? Господи, что же мне делать здесь целых семь дней!

Спокойно, сказала я сама себе. Ты взяла с собой много книжек, так что найдешь тихое укромное местечко, завалишься в шезлонг и будешь читать. По утрам будешь бегать по прогулочной палубе, а остальное время проводить с подругами.

Только я с облегчением вздохнула, как тут же вспомнила, что и книги, и одежда, в том числе и тренировочный костюм, и купальники в данный момент могут лететь по направлению к Аляске.

Слава Богу, подумала я, что я все-таки не одна, со мной Джеки и Пэт, и нам всегда удавалось отлично отдыхать вместе даже в тех случаях, когда я особо на это и не надеялась. Спокойная, деловитая манера поведения Джеки действовала на меня тонизирующе, возвращая на грешную землю при всех моих невротических выходках. Хихикающая Пэт с ее невинностью и здравым смыслом была для меня подобна глотку свежего воздуха; среди тех, с кем я работала, мне ни разу не попадалось ни такой невинности, ни такого здравого смысла, не говоря уж о том, чтобы кто-нибудь хихикнул. А что же я сама в состоянии выложить на стол в нашей компании? Даже затрудняюсь сказать, хотя Джеки и Пэт продолжают путешествовать со мной — стало быть, что-то я все-таки для них значу.

Я щелкнула пультом управления телевизора, укрепленного на стене напротив кровати. Как мне удалось обнаружить, он принимал два канала — Си-эн-эн и местный, кабельный. Ну, про Си-эн-эн вы сами все знаете. А канал «Принцессы Очарование» надо было видеть! Двадцать четыре часа в сутки по нему крутят дешевые ролики, в которых на все лады превозносятся достоинства «Принцессы Очарование». Когда я включила его впервые, передавали интервью с капитаном Свейном Солбергом, крепким, мускулистым блондином из норвежских переселенцев.

— Это, вне всякого сомнения, самое замечательное судно на всех морях, — без малейшей тени улыбки расписывал капитан Солберг «Принцессу Очарование». — Оно оборудовано четырьмя главными двигателями, которые установлены на резиновых подушках, так что вибрация практически не ощущается. На борту имеются также шесть вспомогательных двигателей. Судно способно развивать максимальную скорость до двадцати четырех узлов в час. На крейсерском ходу за сутки расходуется около восьмидесяти тонн горючего. Четыре главных двигателя построены во Франции, шесть вспомогательных…

Я знала, что скандинавы отличаются невозмутимостью, но этот парень выделялся среди них просто полным отсутствием эмоций. Он рассказывал о корабле таким деревянным голосом, что казалось, будто говорит чревовещатель, в то время как настоящий капитан Солберг вместо того, чтобы сидеть перед камерой и развлекать нас в наших каютах, надеюсь, занят более серьезным делом — он ведет корабль, чтобы мы случайно не наткнулись на стаю акул, гигантский танкер или флотилию мелких гаитянских суденышек.

— Я буду сообщать о нашем местонахождении и погодных условиях, — продолжал между тем капитан, — дважды в сутки по корабельной трансляции. С капитанского мостика. В полдень и в девять часов вечера. Всех пассажиров приглашаю слушать мои сообщения!

Ну, если ты будешь вещать по корабельной трансляции, приятель, то у нас не будет другого выхода, подумала я.

И тут же по этой самой трансляции сообщили, что в четыре часа мы услышим особые корабельные сигналы — семь коротких и один длинный, после чего должны срочно прибыть на «сборные пункты» согласно указанному распорядку.

Я просмотрела листок с перечнем мероприятий, надеясь получить более подробное объяснение.

«Пассажирам следует извлечь из рундука индивидуальный спасательный жилет, надеть его на себя и проследовать в предписанном направлении к указанному месту сбора», было там написано. Я решила, что это своего рода учение по технике безопасности.

Встав с дивана, я вытащила из-под него спасательный жилет, натянула его и взглянула на себя в зеркало, укрепленное на входной двери каюты. Жилет напоминал своими габаритами просторную ветровку, это была добротная старая оранжевая куртка с высокотехнологичным самонадувающимся устройством.

Внезапно я вспомнила о спасательной шлюпке, висящей перед моим иллюминатором, и подумала, был ли хотя бы один случай, когда пассажиры «Принцессы Очарование» шли ко дну.

Нет, об этом наверняка где-нибудь написали бы, успокоила я себя тоном завзятого любителя прессы. Если хоть один пассажир умер не по естественной причине, я обязательно прочитала бы об этом как минимум в одной из шести газет, которые ежедневно ровно в шесть утра доставляются к двери моей квартиры.

Я постаралась смехом рассеять мои параноидальные страхи. Как сказала бы Джеки, «Элен, не выдумывай». Она всегда произносила эту фразу, терпеливо, но с особым выражением, и закатывала при этом глаза. «Никто на таких судах не гибнет, разве что за игральным столом в блэкджек. Ха-ха!»

Они с Пэт появились в дверях моей каюты почти одновременно с теми самыми сигналами по корабельной трансляции. Кингсли информировал нас, что сборный пункт находится в Коронном зале на пятой палубе. Это один из девяти — представляете! — коктейль-холлов, имеющихся на корабле. (Я же говорю — если ваше представление о хорошем отдыхе в первую очередь связано с приличной выпивкой, «Принцесса Очарование» — то, что вам нужно! Они готовы предоставить вам алкогольные напитки двадцать четыре часа в сутки. А в свободное от возлияний время вы можете посещать все эти кошмарные развлекательные мероприятия!)

Сбор занял не больше десяти минут. Нас оказалось около двухсот человек в Коронном зале. Один из членов экипажа рассказал, что следует делать в случае опасности. Никто, разумеется, не обращал на него внимания, как в самолетах. Люди гораздо больше были заняты тем, что на все лады размахивали руками, подзывая официантов, которые сновали с подносами, уставленными банановыми дайкири.

— Взгляни! Вон там Генри Причард! — толкнула меня в бок Джеки. — Торговец машинами из Алтуны, помнишь?

— Конечно, помню.

Генри стоял у дверей коктейль-холла и о чем-то оживленно беседовал с несколькими пожилыми парами, наверное, пытался толкнуть им новенькую, «только что с конвейера», модель «шевроле». При этом в своем оранжевом спасательном жилете он выглядел столь же глупо, как и все мы.

Джеки уже была готова пригласить его за наш столик на четверых, когда появился еще один претендент на свободное место.

— Этот стул занят или у меня сегодня счастливый день?

Я почувствовала запах раньше, чем увидела его, — удушающий, отвратительный запах одеколона. Он точно соответствовал тому образу, который я рисовала себе в ответ на первое предложение Джеки отправиться в круиз — мужчина в том возрасте, что мог бы сойти за моего отца, и с излишним количеством зубов во рту. Вы понимаете, о чем я: о тех зубах, что издают весьма характерный клацающий звук, невероятно белого цвета, которые кладутся на ночь в стакан с водой.

— Ну так как? Могу ли я присоединиться к милочкам? — продолжал он, хотя уже вполне комфортабельно устроился на стуле. Его глаза обежали нас всех по очереди, словно он ждал, кто проявит больше радости при его появлении. Но если нас что-то и заинтересовало в нем, так только то, почему он оказался единственным человеком в Коронном зале без спасательного жилета.

— Больно он мне нужен! — воскликнул он в ответ на вопрос Джеки. — Я плаваю как рыба! — Он шумно выдохнул, и я поняла, что и пьет он примерно так же. — Кроме того, я считаю, что оранжевый мне не к лицу.

А по-моему, он вполне мог гармонировать с цветом его волос: лежали они с помощью такого количества спрея, которого хватило бы, чтобы парализовать средних размеров животное. Что же до его внешнего вида, то он был в белых шлепанцах, белых слаксах и светло-голубой шелковой рубашке, расстегнутой до пупа. На заросшей шерстью груди висело не меньше полудюжины золотых цепей с религиозными амулетами. Просто ходячая визитная карточка круизного судна! Я была уверена, что он просто тащится от своего имиджа. Поскольку меня лично всегда очень волнует, как люди меня воспринимают, и будучи профессионалом в той области, где имидж, — это все, я в определенном смысле ему даже позавидовала.